Мария Хайкина - Единожды восстав

– Ну вот, я снова с вами! Боже, как я рада! Спасибо, доехала хорошо. Нет-нет, у меня все по-прежнему. Просто я соскучилась, очень-очень соскучилась! Села в карету и поехала к вам. Да-да, как и обычно! Ровина, ты хорошо выглядишь! Это платье тебе очень идет. А ты, Хорвин, как всегда, озабочен! Юлиточка, милая! Ты все хорошеешь и хорошеешь!

Несмотря на свои сорок с лишним Элиса все еще была привлекательна. Конечно, возраст сделал ее совершенные черты чуть расплывчатыми, слегка расширил талию и сделал мягче и округлее точеные плечи. Но глаза ее сохраняли прежний блеск, и она по-прежнему с гордостью несла свою черноволосую голову.

Слушая ее излияния, Хорвин хмурился. Вот уже многие годы он принимал серьезное участие в судьбе своей свояченицы, но частые визиты Элисы стали вызвать у него тревогу. Владевшее Хорвином напряжение не прошло мимо внимания его жены.

– Тебя что-то беспокоит? – спросила она, едва они остались одни. – Это Элиса? Или нечто иное?

Хорвин нетерпеливо расхаживал по комнате. Устроившаяся в кресле с шитьем Ровина смотрела на мужа.

– Меня беспокоит Юлита, – ответил Хорвин.

– Причем здесь она?

– Ты прекрасно понимаешь.

– Нет, не понимаю, – серые глаза Ровины смотрели спокойно.

– Все будет происходить, как и во время прежних визитов Элисы. Она будет вовлекать Юлиту в ту активную светскую жизнь, какую привыкла вести сама.

– Не вижу в этом ничего дурного! – возразила Ровина. – Нашей дочери полезно приобщаться к обществу. Затворнический образ жизни, к которому она имеет склонность, не сулит ничего хорошего.

– С этим я соглашусь, но Юлита слишком молода и неопытна. Ее легко ввести в заблуждение, ее легко обидеть. Элиса сама слишком легкомысленна и беспечна, она – не тот наставник, который мог бы уберечь нашу девочку от беды.

– Ты считаешь, что приобщать нашу дочь к общественной жизни должен был кто-то из нас?

– Без сомнения! Я взял бы на себя эту роль, но я планировал начать позже и более осторожно, постепенно знакомя ее с новыми людьми. Но теперь мы оба опоздали. Наша скромная и застенчивая девочка уже введена в самые беззастенчивые и разнузданные круги.

Вздохнув, Ровина опустила глаза на свое шитье. Она хорошо знала особенности дочери и разделяла тревогу мужа. Оба родителя, каждый по-своему, помогали девушке преодолеть и робость, и излишнюю чувствительность. Мать заботой, лаской, участием пыталась приободрить дочь, отец, напротив, стремился закалить ее суровостью и строгим обхождением.

Была и другая сторона в происходящем, и касалась она отношений, что сложились у Юлиты и ее тети. Ровина предпочла свернуть разговор к этой теме.

– Что поделаешь! – заметила она. – Я понимаю, почему моя кузина так поступает. Она желает нашей девочке добра, вот и пытается делать то, что считает лучшим. Элиса очень привязана к Юлите.

Хорвин резко развернулся к жене. Глаза его сверкнули.

– Мне не нравится эта ее привязанность! – заявил он.

Ровина молча смотрела на мужа. Ясный взгляд ее вопрошал.

– Да, мне не нравится, что Элиса любит Юлиту! – отчеканил Хорвин. – У меня это обстоятельство вызывает серьезное беспокойство.

– Не думала, – медленно проговорила Ровина, – что чувство любви, которое пробудилось у Элисы, может вызвать беспокойство.

Хорвин не отводил глаз от лица жены.

– Вот именно! – отозвался он. – Пробудилось! Ты нашла верное слово. Когда Элиса оставляла своего ребенка нам, она не испытывала к нему никаких чувств. Она едва помнила о его существовании.

Ровина возразила:

– В обстоятельствах, в которых она тогда находилась, едва ли могло быть иначе. Ты прекрасно помнишь, как это было.

Хорвин медленно покачал головой.

– Я не могу не помнить! – Он горько улыбнулся. – Как я могу это забыть! Но я не осуждаю Элису. Я прекрасно понимаю, что для нее этот выход был наилучшим. И все же… – он сделал шаг к жене, – и все же, зачем ты постаралась обратить происшедшее вспять? Зачем ты снова и снова сводила Элису с ее дочерью? Зачем ты делала все возможное, чтобы в ней зародилась эта привязанность? Элисина любовь к Юлите – дело твоих рук!

– Да! – спокойно согласилась Ровина. – Но почему это вызывает у тебя такую тревогу?

– Потому что… – Хорвин вздохнул и посмотрел поверх головы жены, – потому что… – Тяжелая складка прорезала его лоб. – Потому что я жду, что Элиса захочет вернуть все назад.

Беспечное существование Элисы Котомак, красавицы, богачки, баловницы судьбы, с детства росшей в роскоши и вседозволенности, было оборвано в тот день, когда в ее же собственной комнате на нее набросился мерзавец отчим. Последствия случившегося Элиса осознала очень скоро. Она была поругана, обесчещена, и ребенок, которому предстояло появиться, стал бы свидетельством произошедшего перед всеми.

А это означало крах. Свет не прощал оступившихся женщин. Общество строго стояло на страже освященного церковью брачного союза, и ребенок, произведенный на свет вне брака, считался незаконным, а мать его становилась изгоем.

В поисках спасения Элиса уехала. Она сбежала из родного дома, где владычествовал оскорбивший ее отчим, где от случившегося ее не смогли уберечь ни мать, приведшая в дом этого страшного человека, ни мягкосердечный дядя, не сумевший остановить его. Элиса бежала под защиту Ровины и Хорвина. Тогда она впервые обратилась к ним за помощью.

Элисино появление в маленьком доме на Заставной улице вызвало бурю. Роковое переплетение страстей, элисиных выходок и случайных обстоятельств едва не стало губительным для семейного союза Хорвина и Ровины.

В то время ярчайшим образом проявились обе грани сложной натуры Хорвина: его доходящая до жестокости жесткость и его добросердечие. Для Элисы он стал и суровым мстителем, карающим ее за разрушение своей семьи, и, одновременно, надежным защитником, укрывающим ее тайну от всего мира. Две эти противоречивые роли схлестнулись в его душе, и в течение долгого времени не ясно было, какая часть натуры одержит в нем вверх: темная ли, стремящаяся уничтожить обидчика, или светлая, призванная защищать того, кто пришел к нему за помощью. Доброта и благородство победили. Они оказались сильнее настолько, что Элиса навсегда сохранила чувство благодарности своему суровому защитнику и смогла забыть, вычеркнуть из памяти всю ту боль, что он ей причинил.

Разрушенная семья Хорвина возродилась, а элисин секрет, не смотря на все перипетии, был сохранен. Когда Элиса родила девочку, супруги Ристли взяли ее себе. К тому времени потерявшая ребенка Ровина уже знала, что больше не сможет иметь детей. Признать дочку кузины своей собственной для Ровины было наилучшим выходом. Для Элисы тоже.