Сергей Кипритиди - Последняя комната

Однако этой ночью мысли Николая постоянно возвращались к таинственной находке. Кто оставил этот свёрток, что в нём скрыто и каковы будут последствия для Николая, когда завтра утром он принесёт его домой и вскроет?

Возможно, знай Николай о всём, что произойдёт с ним в ближайшие недели, он много раз подумал бы: а не стоит ли бросить это послание из прошлого в какой-нибудь мусорный бак, да ещё подальше от дома? Выбросить и спокойно жить прежней, пусть и в серых тонах, но размеренной жизнью. Но в том-то и дело, что даже в ближайшее будущее заглянуть не всегда получается.

В два часа ночи его сменил Михаил, и Николай отправился на диван в соседнюю комнату. Висевшие прямо над головой электронные часы, щёлкая секундами и минутами, назойливо напоминали о том, что время отдыха тает, а Николай никак не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок. Изредка впадая в забытьё, проваливаясь в пустоту каких-то разрозненных мыслей, нагромождение образов, воспоминаний и переживаний, он вроде бы отключался, но сознание его продолжало бодрствовать. В голове как – будто вертелась пёстрая карусель из хорошо знакомых и совсем незнакомых лиц, реальных и воображаемых событий прошлого, настоящего и, возможно, будущего. Когда за окном уже начало светать, усталость всё-таки взяла своё и Николай, наконец, уснул.

Он проснулся от того, что Михаил настойчиво тряс его за плечо. После коротких часов сна на неудобном, продавленном диване, настроение всё-таки немного улучшилось.

В течение следующего часа, поочерёдно спускаясь в раздевалку, они привели себя в порядок, переоделись, собрали вещи и были готовы к смене. День был выходной, и, как обычно в такие дни, новая смена приходила пораньше. И на этот раз, не задерживая друг друга, они обменялись обычными в таких случаях напутствиями, пожали сменщикам руки и распрощались. Так что уже в семь часов за спиной Николая и Михаила закрылась тяжёлая дубовая дверь Комитета.

– Ну что, по пивку? – предложил Михаил, улыбаясь во всё лицо.

– Нет, друг, что-то я сегодня не в форме, рвану сразу домой, – ответил Николай. Ему было явно жаль оставлять коллегу без компании.

– Да, видок у тебя и впрямь не очень, – с участием констатировал Михаил. – Ну ладно, тогда до вторника. Бывай.

– До вторника. Пока, – ответил Николай.

Кивнув друг другу, они разошлись в разные стороны. Николаю предстояло пешком добраться до метро и проехать полдесятка остановок. Дождь прекратился ночью, и сейчас сквозь посветлевшие и поредевшие облака даже пробивались лучи холодного осеннего солнца. Хорошая погода и то, что смена прошла без особого напряга, предстоящие свободные трое суток – всё это, безусловно, радовало Павлова. Кроме того, в его сумке лежал найденный в подвале свёрток. Так что приподнятое настроение Николая дополнялось вполне объяснимым азартом, желанием поскорее узнать содержимое находки. Наверное, поэтому не совсем отдохнувший Николай направился к метро, шагая бодро и уверенно.

Впереди был достаточно длинный подземный переход, который и вёл к нужной станции. В выходной день, да ещё рано утром, проделать полсотни метров этого перехода не представляло никакой сложности. В обычные же дни, особенно когда обстоятельства вынуждали возвращаться с работы позже или вообще вечером, Николай вспоминал об этих метрах если не с содроганием, то точно с большим раздражением. Достаточно широкий, но почему-то с очень низким потолком, он постоянно был заполнен массой людей, которые плотным потоком перемещались в обоих направлениях. При этом наряду с движущимися толпами пассажиров были ещё и те, кто толпился у сплошной линии крохотных магазинчиков по одной стороне перехода. Тут и там всегда можно было увидеть группки странного вида юношей и девушек, сидящих на ступеньках или стоящих у стены и, кажется, никогда не покидавших облюбованные ими места. Почему-то именно этот переход прямо перед входом в метро стал пристанищем для городских пернатых, а точнее – голубей. Эти грязные, ужасного вида создания важно, по-хозяйски разгуливали по засиженному до неотмываемости асфальту, что-то там поклёвывая и самодовольно воркуя. Периодически, чаще от какого-нибудь неосторожного движения прохожего, а иногда и без причины, птицы вспархивали, невысоко взлетая и поднимая тучи едкой пыли. При этом постоянно находились сердобольные граждане, которые с умилением на лицах голубей подкармливали, как бы назло другим гражданам – нормальным.

Пестрота и суета, царившая в этом инженерном сооружении, создавали полное впечатление какого-то чайна-тауна. По-русски это место так и называлось. Летом здесь была нестерпимая духота. Зимой же переход наполнялся одновременно пронзительным холодом и сыростью.

Метро было ещё одним испытанием для Николая. Будучи коренным москвичом, он любил свой город, но столичную подземку называл не иначе как "душегубкой". Во все времена оно считалось красивейшим в мире, но лично у Николая складывалось впечатление, что всё мастерство и талант создателей и нынешних хозяев столичной подземки были направлены на то, чтобы людям в ней было некомфортно. Николай как-то с радостью узнал, что были пущены новые, более современные поезда с кондиционерами. С тех пор минул уже год или полтора, однако проехаться в этих новых вагонах ему так и не довелось.

Ранним субботним утром в метро было даже прохладно. Павлов без труда нашёл свободное место и сел, пристроив на коленях свою объёмистую сумку. На диване напротив все места были заняты. Пятеро пассажиров сосредоточенно занимались своими гаджетами, отрешённо глядя в их экраны. Шестой мужчина лет за шестьдесят, довольно неопрятно одетый, в огромных наушниках, сидел, прикрыв глаза. Видимо, он что-то слушал. "Если музыку, – подумал Николай, наблюдая за мужичком, – то очень интересно, какую?"

Сам Николай в общественном транспорте никогда не читал, не разгадывал кроссворды, не пользовался мобильным и, уж тем более, не спал. Чаще всего он о чём-нибудь размышлял; просто думал о своём в эти минуты движения, но без движения. А ещё он любил наблюдать за окружающими, изучать их. Правда, со стороны это могло показаться несколько странным: сидит вполне себе нормальный мужчина и почему-то внимательно присматривается к людям вокруг. Зачем он это делает, что его в них так заинтересовало? Но Николай считал это вполне естественным и правильным, хотя он и старался особенно не демонстрировать свой интерес к окружающим. И, всё-таки, как не заметить, не обратить внимание, например, на какого-нибудь улыбающегося толстощёкого малыша на руках у заботливых родителей или на пожилую пару, сидящую напротив, взявшись за руки и нежно глядящих друг на друга. И уж тем более, как можно не остановить свой взгляд на красивой, яркой женщине? Как тут не порадоваться, что есть на свете такие, и не где-нибудь, а в твоём городе, в этом метро, в одном с тобой вагоне. И как глупо – жить среди людей и не видеть их, тем более, не замечать красоту рядом с собой.