Леонид Титаренко - Андруша

– Этот хрен никакой не чех! – не унималась Вика, стараясь показать, что как бы никого отвлекать не хочет, но дать пищу для размышления обязана.

– Вот заело. Дятел по бетону, блин, – не отвлекаясь, прокомментировал Викины откровения Ярослав.

Сосредоточенная Яна же, чтобы отмахнуться от назойливой спасительницы, небрежно крикнула:

– Отстань! Я знаю!

Восприятие реальности Вики пошло по швам.

– Про что ты знаешь?! – на бегу по коридору завопила подруга и выхлопнула дверь в спальню.

Войдя, она в очередной раз убедилась: вопреки голливудским фильмам, одеяло для соития вовсе необязательно. Но строение и вид тел волновали ее не больше, чем медсестру в кожвене. Вика ворвалась, чтобы перед уходом свирепо посмотреть в глаза Яны, заставив ее чувствовать себя виноватой как можно глубже. Это открывало пострадавшей путь к таким преференциям, как, например, предпочтительное пользование общим душем, выбор следующего места проведения досуга или возложение на Яну обязанностей повара. Да и вообще, Вика редко чувствовала себя более могучей, чем когда была обижена на кого-то и провинившийся знал, за что.

Выросшая из-под Яны рука Ярослава нащупала плед.

– Зря ты это сказала, – догадываясь о причине Викиного шума, уже под покровом отметил Ярик. Клетчатая гора зашевелилась, осела и на свет показалась голова Яны.

– Да мне, когда он сказал, – моргнула в сторону Че блестящая на свету открытой двери Яна, – уже некогда было… Я б как только, так сразу. Тебе чи не пох, как его зовут?!

– Прикинь! Ну ты и решето. «Ты, Вик, дурой пока побудь, а мне срочно надо рогатку пристроить…» – вставила пьяная Вика и развернулась сбегать.

Вопреки чаяниям, останавливать ее никто не собирался. Андруша на кухне усердно таращил глаза, чтобы не тошнило, Ярику было все равно, а Яна, услышав в свой адрес самое оскорбительное для женщины определение, да еще и необоснованное, решила, что они квиты и никакой моральной обязанности отговаривать Вику от ухода у нее нет. Тем более, у нее с Че было в худшем случае одно незаконченное дело.

Одеваясь, Вика пришла в себя и к выводу, что преступление Лжетомаша не тянет на наказание такой истерикой, но ходу назад не дала.

– Я, если что, Андруша! – вычерчивая зубочисткой на лужице сока крестик, подал голос бывший чех.

– У каждого свои недостатки! – раздался голос из прихожей, и входная дверь хлопнула. Вика, вызывая такси, вильнула за угол к лифту.

– Зачем Андруша сказал? – поинтересовался брошенный у своего отражения в окне.

Он одиноко сидел на кухне в позе коряво написанного вопросительного знака после фразы «Где лечь спать?», из последних сил подергивал запястьем и бормотал: «Ян, я пьян. Вик, прекрасен твой лик. Ален, ты где, камон. Ярослав, Я-ро-слав…» Он уже подходил к апартаментам Морфея, но перед входом увидел шлагбаум с надписью «Алена» и поднял голову. Андруша удивился, почему так невнимательно пронесся мимо этого имени секундами до. Тотчас ожив, он, спотыкаясь о Барни, пошел на балкон за забытым во время перекура телефоном.

– Привет, Аленка, чем занимаешься? – Андруша звонил по делу, поэтому начал с напором.

– Доброй ночи, ты вообще в курсе, который сейчас час?! – причмокнул шершавый спросонья голос.

Андруша сбросил вызов, узнал точное время и перезвонил.

– Двадцать семь минут первого! – вежливо сообщил идиот.

– Это ты так издеваешься или нажрался? – риторически засомневалась Алена.

– Да вот тут часы висят, я серьезно. Приходи в гости! – почти по слогам, чтобы не выпячивать дефекты речи, предложил Андруша. – Я всех выгнал. Только тебя видеть хочу.

– Черт. Ты же шутишь? Я спать легла. И ты пьяный, – диагностировала уже сидящая на краю кровати девушка.

– Не настолько, чтобы ты об этом пожалела. Пивка кропаля попил. Давай, не думай. То есть, думай и давай. Давай, приезжай, в смысле… Короче, ты поняла. Приезжай. А то не позову больше, – пустил в ход алкоультимативные аргументы ночной абонент.

– Блин. Только я завтра днем же уезжаю, – дала слабину Алена и через минуту уговоров пошла собираться.

Ей повезло. Природа спонсировала ее лицом, не требующим большого количества косметики, и умом, позволяющим это понять. Сие сократило время подготовки к выходу до получаса.

Развернувшись с балкона, Андруша наткнулся на Ярослава. Сердобольный друг вошел в его положение и решил скрасить одиночество оставленного на произвол товарища. Ну или выпроводить домой. А Яна никуда не денется.

– Ну как, хороша? – следуя за Че на кухню, завистливо спросил Андруша.

Ярик выдержал паузу. Он раздумывал: сказать правду – значит, начать хвастаться (а есть чем) и дразнить обделенного, поэтому лучше промолчать. Да и не любил он обсуждать подобные вещи. Но раз уж журналист спросил…

– Так себе, бог увидит – лучше даст, – ответил Ярик, намекая на нежелание распространяться. – А ты нафига сказал, что русский?

– Да далеко зашло, как-то стремно потом было б. Еще и Алена есть такая… Третий месяц с ней воюю. Сейчас в гости ко мне приедет, – собирая по кухне пожитки, объяснил Андруша.

– Одну никак, вторую никак из-за той… Ни ртом, ни жопой! – рецензировал рассказ Че.

Обезображенное алкоголем сознание Андруши постепенно приобретало человеческий вид. Первый хук по состоянию грогги нанес адреналин, которым наполнился кавалер после согласия Алены приехать за полночь. Андруша мимолетно представил себя Маской, у которого все получается, за что он ни берется. Пес Ярика придал этой фантазии мистическую правдоподобность, и парень даже попытался сдвинуть взглядом рюмку. Увы.

Летящей походкой Андруша пошагал к раковине добивать опьянение струей воды. Посвежевший и легкий, он обулся, пожелал Ярику справиться с Яной и за него тоже и полетел к себе домой – облагораживать гнездо. Через пять минут он ввалился в свою прихожую. Включил свет, добыл веник и стал заметать следы своей жизнедеятельности.

– О, так это ж типа у меня гости были! – сообразил жулик и запер веник в кладовке.

Быстро растворив кофе, Андруша стал думать, чем бы отвлечься от волнительного ожидания гостьи и прихорошить мозг. Чтобы подальше уйти в развитии от обезьяны, он сел смотреть на ютубе лекцию про антропогенез.

От доцента Дробышевского пытливый ум узнал, что человек унаследовал от своих предков любопытный инстинкт. Стоя на краю пропасти, высоком балконе или крыше, люди ощущают неведомую силу, которая тянет их прыгнуть вниз. Тянуло и Андрушу, поэтому он увлеченно послушал о себе. По словам ученого, желание совершить фатальный прыжок – эхо доисторической жизни на деревьях. Если обезьяна находится на дереве у пропасти, то она как пить дать забралась на тонкий конец ветки. И чтобы не упасть кокосом оземь, согнув ветку своей тяжестью, ей нужно немедля перемахнуть на другое дерево. Вот, дескать, и человек, стоя на шестнадцатиэтажной панельной пальме, исподволь хочет прыгнуть. Не иначе как на лианы электропередач.