Юлия Ник - Хроники любви провинциальной. Том 3. Лики старых фотографий, или Ангельская любовь. Книга 2

– Мир тесен, Леонард. Поговорим, конечно, – Вета отошла явно взбешённая.

Стаси тоже была вне себя от возмущения. Лео действительно был «резким» практически до неприличия, но Стаси решила принципиально молчать. Так она гораздо больше слышала и понимала, чем когда говорила с ним или препиралась. И, наверное, и выглядела так тоже умнее. Ясно стало одно, что Лео чрезвычайно популярен у местных девушек. Даже более, чем популярен. Он тут был любимцем публики, с ним и тут все здоровались, попутно любопытно оглядывая и кланяясь в приветствии и Стаси тоже, как его попутчице. Леон познакомил, наконец, её со своим другом Глебом, который притащил его тогда в кабинет. Сегодня Глеб был со своей девушкой Леной. С ней Стаси вместе работала в поликлинике и иногда вместе обедала в столовой

– А почему тебя зовут именно «Стаси», с «и» на конце? – без обиняков и сходу спросил Глеб.

– Это от имени Анастасия. Если коротко, то Анастаси. А ещё короче – Стаси. Так мой папа меня называл . Он погиб в сорок втором. Я сохранила это, как память. Вот и всё, – она сказала это просто, глядя в глаза Глебу, очень крепкому с виду парню, у него мышцы катались под рукавом рубашки при малейшем движении, и шея была шире лица.

«Теперь понятно, почему к Тому Сойеру никто не лезет. С такими разбираться себе дороже, хотя и Том Сойер на вид совсем не слабенький, несмотря на его кошачью гибкость и стройность. И ягодицы у него, конечно…», – уныло думала Стаси, обреченно вжимаясь в кресло, к которому её предупредительно пропустил Леон. Он был мрачен и молчалив. Весь сеанс они просидели молча. Иногда Стаси увлекалась действием на экране, улыбалась, даже смеялась, но тут же, оглянувшись на мрачного Леона, снова вжималась в кресло и молила только об одном, чтобы поскорее это дурацкое кино закончилось, пока она тут сама не скончалась от давящей на неё тоски рядом с этим дурацким угрюмым Томом Сойером.

– Тебе понравилось кино? – разжал он рот, когда они выбрались из толпы зрителей, и он подвёл её к машине.

– Я плохо его помню.

– Почему? Всего двадцать минут назад кончилось?

– Потому что ты на меня плохо действуешь, когда рядом сидишь. Я жалею, что согласилась с тобой пойти, всё равно ничего толком и не рассмотрела. Что тебе от меня надо? Можешь объяснить?

– Могу. Сейчас отъедем подальше, объясню, – он молча рулил куда-то на окраину парка, наконец остановился. – Пойдём, присядем на лавочку, подышим кислородом, в зале душно было.

– Но мне надо домой, завтра рано на приём.

– Да рано ещё. Успеешь выспаться.

– Хорошо, но только быстро и понятно чтобы. И уже не рано. Я в десять спать ложусь.

– В десять? А что ж не в девять?

–Ты объяснить что-то мне хотел? Вот и объясняй. Только короче. Я уже спать хочу.

– Могу совсем коротко.

– Давай.

– Выходи за меня?

– Чего-о-о?

–Замуж за меня выходи. – он спокойно смотрел, как у неё в губах где-то собирались и тут же испарялись с языка слова.

– Ты это серьёзно? – тихо, как больного, спросила его Стаси, наконец.

– Абсолютно. А что, бывало, что тебе шутя такие предложения делали?

– Нет, такого слышать не приходилось… слава Богу.

– А чо слава богу-то? Ты, ведь, не девочка уже, хотя и выглядишь, как школьница старших классов. Пора бы.

– Давай, я сама буду решать, что мне пора, а что и подождать может. Спокойной ночи, Том Сойер. Спасибо за… кино.

– Ты мне не ответила, Стаси. Да или нет?

– Ты ещё и сомневаешься? – она не знала, то ли негодовать, то ли расхохотаться.

– Я просто жду, что ты скажешь. Я не сомневаюсь. Просто жду.

– Лео. Смотри на меня и слушай: « Я никогда не выйду за тебя замуж ». Понял?

– То, что ты сказала, я понял, но это ещё ничего не значит. Смотри на меня и слушай: « Это мы ещё посмотрим ». Поняла?

– Ты – наглец!

– Все Томы такие. Пойдём. Я тебя подвезу до общаги вашей. Комары не достают?

– Что-о-о? – Стаси не понимала, как так можно. – Это же просто издевательство какое-то! Фарс! Комары-то тут причём? Ты с дуба рухнул сегодня?

– Ну, надо же нам о чём-то говорить. Да, ведь? – Лео завел двигатель и не торопясь двинул машину в сторону общежития. – Почему о комарах не поговорить? Надо на окно сетку металлическую приделать, тогда и не душно, как с марлей, и не залетят. И мошка не залетит. Я тебе принесу, знаю, где достать. Завтра зайду, размер окна замерю.

– Лео, ты слышишь себя?

– Слышу.

– А меня?

– А тебя ещё и вижу. И это гораздо больше, чем «слышу» в данном случае. Если бы и ты могла себя видеть, ты не торопилась бы так с ответом.

– Я тоже вижу. Безнравственное, напористое грубое существо, привыкшее, чтобы ему подчинялись и его боготворили.

– Ничего ты не видишь, – вздохнув, он притормозил недалеко от крыльца. – Если бы видела – давно бы убежала, школьницам это видеть не положено, – он довел её под руку до самого верха крыльца. – Спокойной ночи, Стаси, – он внезапно поднял её одной рукой над ступенькой, крепко прижав и впился ей в губы, прижав голову другой рукой.

Это продолжалось совсем недолго, как ей показалось, где-то раздались голоса, и Леон мягко опустил её на её дрожащие ноги.

– Ты… ты… это зачем? – она прикрыла рукой сразу вспухшие вдруг губы.

– Зачем? Чтобы ты меня не забыла. Я в командировку завтра на несколько дней уезжаю, а сетку с утра приделаю. Рано утром зайду, ты мне ключ оставь. Ты его под коврик положи. Поняла? Повтори. Что ты так на меня смотришь? Повтори.

– Под коврик.

– Ну и ладно. Спокойной ночи, Стаси. – он, едва касаясь, медленно провёл тыльной стороной руки по её щеке, как бы разглядывая в ней что-то, повернулся и пошел к машине, белея своей белоснежной рубашкой в неверном свете почти белых почти северных ночей.

– Нет, что он себе позволяет? Наглец… – Стаси потрогала рукой губы, оглянувшись на хихикающих девчонок, пробежавших мимо по лестнице. – Это надо как-то прекращать. Коллекционер несчастный!

Потом Стаси долго не могла уснуть, чувствуя на своих губах его горячие губы и язык, стремительно ввергшийся ей в рот и сразу вобравший в себя всё, облизавший зубы, втянувший её язык. Запах дорогого «Красного мака» на его гладко выбритых щеках, до сих пор витал около её лица… и она чувствовала на себе руки его, сопротивляться которым у неё не получилось совсем.

– Захватчик. Ладно, это мы ещё посмотрим.

– На что ты хочешь посмотреть, Стаси? – шепнул ей перед сном Взвешивающий . – Целоваться в общем-то приятно. Ещё как! По-твоему.

В семь утра в дверь постучали. На пороге стоял Лео.

– Извини, что так рано, я тороплюсь очень, В обед уезжаю, – Лео, скинув туфли, быстро прошел к окну и рулеткой мгновенно сделал два замера на форточке и на створке окна.

– Я две сетки вырежу. На жару и на проветривание. Пойдёт? – он весело оглянулся на нахмуренную Стаси, так и стоявшую около порога.