Эльшан Таривердиев - Из мрака с любовью

Это было настолько унизительно, что Парвана интуитивно отшатнулась от человека, который намеревался расправиться с ней руками их общего ребенка. И не пожелала заглянуть в глаза сына, дабы не прочитать в них страх и трусость. А ведь он, ее частица, должен был бы по определению быть единственной опорой матери и ее последней надеждой на защиту от посягательств мужа.

– Здравствуйте, хозяин! Куда нести одежду? – на пороге магазина, навьюченный двумя большим тюками, стоял Аббас.

Недовольный тем, что Аббас непроизвольно прервал семейный разговор, Агарагим жестом позвал работника к себе:

– Неси сюда, посмотрим, что за очередной хлам ты принес.

Аббас судорожно, оглядываясь на хозяина, принялся развязывать тюки.

– Это что за гадость ты принес? Одежда хотя бы стираная?! – вороша своей тростью старые, вероятно, ношеные вещи, – надменно спросил хозяин. – Сколько раз можно тебе повторять: не бери слишком старые вещи. Посмотри, на некоторых есть рваные места, кто их купит?

– Хозяин, их можно починить, – виновато отреагировал Аббас. – Я слышал, что Парвана ханум неплохо шьет.

Агарагим после предложения работника вытянулся стрункой, и следующее его движение показало, насколько это предложение было дельным. Со всего размаху хозяин обрушил трость о спину несчастного работника.

– Ах, сын собаки, ты что себе позволяешь говорить о моей жене?! Предлагаешь в чужом грязном белье копошиться, а потом со мной за одним столом сидеть и в одной постели спать? Ты такое своей матери предложи!

Бранясь, Агарагим накручивал себя, самообладание было на исходе. Мужчина был близок в желании ударить Аббаса второй раз, но взнесенная рука застыла у него над головой.

– Откуда тебе известно, как моя жена шьет? – трость в руках разгневанного хозяина не переставала сжиматься с предельной силой.

– Видел вышивку на рубашках Хосрова, – прикрываясь рукой и находясь почти на корточках, завопил униженный Аббас. – Спросил, кто тебе такое пошил, ваш сын ответил, что его мать, мол, хорошо шьет.

– Было такое? – как на допросе, спросил Агарагим у сына.

Хосров, не отрывая глаз от трости отца, часто-часто, как дятел, закивал головой и приподнял ворот белой рубашки – тот был искусно расшит гранатовым бисером.

Агарагим подошел к сыну и потер рукою ворот рубашки.

– Надо же… Для меня ты такую красоту не создаешь… Да, ты – талант, получается, твои руки годны не только для… – на лице мужчины появилась та самая улыбка, которая была известна только Парване.

Улыбка начал медленно угасать на лице хозяина, лицо постепенно наливалось злобой, ненавистный семье человек явно что-то замыслил…

– Твоя взяла! Хорошая идея, молодец, Аббас, – похвалив униженного работника и похлопав его по плечу, Агарагим подошел к жене. – С сегодняшнего дня будешь на одежде штопать дырки.

– Тебе не хватает денег от продажи нормальных товаров, ты еще намереваешься старые вещи людям продавать? Думаю, среди вещей есть и ворованные… – хладнокровно глядя прямо в лицо мужа, вымолвила Парвин. – Плохо ты о людях думаешь! Хотя… тебе на них наплевать.

– Смотри, женщина, не переходи черту, как ты со мной разговариваешь?! – в следующее мгновение Агарагим занес руку, крепко сжимающую трость, над головой Парваны.

Женщина проявила выдержку, ни разу не моргнув глазами.

– Хозяин! – вдруг вскрикнул Аббас и взглядом указал на сильно побледневшего Хосрова.

Парень судорожно трясся, по лбу скатывались капельки холодного пота и, перед тем как упасть, он произнес:

– Ана (мама. – Прим. авт.), помоги…

Первым к Хосрову подбежал работник Аббас и не позволил парню удариться головой о пол магазина.

Подоспевшая к сыну Парвана подхватила голову сына и заплакала. Ее залитые слезами глаза стали настолько свирепыми, что взгляд буквально испепелял мужа.

Агарагим явно был растерян и шокирован поведением сына. Став как будто еще уже в плечах, он тихо выдавил из себя:

– Аббас, помоги хозяйке увести моего сыночка в постель.

Затем бросил жене в спину, процедив сквозь зубы:

– С тобой мы ночью поговорим, ночью ты более сговорчивая!

Парвана и Аббас, удерживая Хосрова под руки, переступили порог служебного входа, и тут услышали новый вопль Агарагима:

– Кто добавил керосина в лампу? Сколько раз нужно говорить: если в магазине нет клиента, нечего освещать попросту помещение!

Спустя некоторое время Аббас с жилой части дома Агарагима вернулся в торговый зал.

– Ну, что с этим слабонервным? – посмеиваясь, справился о сыне отец. – Сколько не учи, толка нет – весь в мать, слизняк!

– Все наладится, хозяин, Хосров в порядке, пришел в себя, у парня вся жизнь впереди, научится еще жизни, – после ободряющих пожеланий Аббас по-свойски сел рядом с хозяином.

– Встань и иди в зал торговать, – бросив строгий взгляд на работника, Агарагим движением головы указал в сторону торговых рядов. – И вот еще что… – остановил он вдруг Аббаса. – Откуда взялись вещи, кто их принес?

– Логман с пристани, сегодня подвез, – насторожившись, ответил Аббас.

– Парвана права, что некоторые вещи ворованы? – снова строго спросил он у перепуганного парня.

– Клянусь Аллахом, не знаю, хозяин, не думаю, Логман – набожный человек, – сцепив руки перед собою, Аббас скорчил несчастное лицо.

– Ну да, он так же чист перед Всевышним, как и ты, – Агарагим рассмеялся и хлопнул себя по колену. – Вы два мошенника, только ты поматерее будешь, Логман Сибирь не видел, а ты с нее бежал…

Аббас привстал и опустил плечи, парня обуял неожиданный ужас, он оцепенел.

– Как вы узнали? – промямлил ошарашенный беглый каторжник.

– Дружки тебя выдали – те, что из Тбилиси приехали. Кому ты задолжал, приходили ко мне, шантажировали, что жандармам тебя выдадут и меня в придачу как укрывателя беглого каторжника.

Хозяин дукана внутренне ликовал, что владеет ситуацией и волей своего работника, волен делать с этим человеком многие вещи, например нарушить договоренность.

– С сегодняшнего дня ты будешь получать на один императорский рубль меньше.

Аббас от неожиданного решения хозяина попятился назад и побледнел.

– А что, ты думал, как мне от городового тебя отбивать, если кто донесет на тебя? – Агарагим надел на лицо маску серьезности и закивал головой для пущей убедительности. – Ты хоть понимаешь, какое одолжение я сделал для тебя, когда, рискуя, нанял на работу?

– Так целый рубль хотите недодать, – пребывая в шоке от несправедливого решения хозяина, замямлил подавленный Аббас. – Я же получаю всего пять императорских рублей…

Агарагим театрально развел руками, «сочувственно» закивал головой и добавил:

– Рад бы… Но ничем помочь не могу!