Дина Почикаева - Бим Бом – театр несбывшейся любви. Роман

Наша прогулка продлилась около получаса, потом женщина поспешила вернуться к картинам. А я решила, посвятить этот день себе. Взглянув на небо, попыталась запомнить каждый его оттенок, каждое облачко. Прокатилась на речном трамвайчике. Как же прекрасен этот мир, такой огромный и волшебный.

– Можно мне латте с карамельным сиропом? С собой. – На обратном пути я заглянула в свою любимую кофейню «Академия», где всегда собиралось большое количество студентов. Все оживленно о чем-то болтали. Звуки несвязных речей перерастали в гул, шум. Мне нравился этот дух веселья, которым, кажется, пропитаны стены этого заведения.

– И что он тебе ответил? – с интересом расспрашивала девушка свою подругу.

– Что посмотрит и позвонит. – хвасталась другая.

– Думаю, он твой.

Я вспомнила свои студенческие годы. Постоянные чашки кофе в маленькой пиццерии, специально манящей студентов на совершение преступления – пропуски пар. Дикие возгласы молодежи, любящей эту жизнь и стремящейся постигнуть все ее искушения.

Да, прилежной студенткой меня вряд ли можно назвать. Я просыпаюсь в холодном поту, как только мне снятся постоянно недовольные преподаватели, вечная беготня в деканат и мольба о допуске к сессии без очередного зачета. Так было все шесть лет. Именно шесть, вместо пяти. На четвертом курсе мне не удалось добиться желаемого и меня попросили сходить в отпуск и подумать над дальнейшим процессом моего образования и перерождения во взрослую личность. Такого удара в спину я не ожидала. И мне пришлось устроиться на работу. Там я познала все прелести продавца, встретила первую любовь в виде директора, первый затяжной роман, предложение руки и сердца и дикий, вызывающий боль и вопль разрыв. Мой мозг долго не мог оправиться от всего этого, но именно все произошедшее заставило меня взглянуть на жизнь иначе. Я не заметила, как изменилась. Очень изменилась. Стала более ответственной, требовательной к себе и окружающим и, честно, я стала намного красивее и женственнее.

На минуту мне показалось, что все посетители «Академии» самые счастливые люди. У них столько всего впереди. Они еще не испытали даже половины того, что уготовила им судьба. Их глаза наполнены желанием постигать все самое лучшее и неизведанное, а сердца горят от жажды любовных переживаний. В каждой девушке, находящейся за столиком, трепещет молодость. Каждый юноша способен на совершение безрассудных поступков. Они совершают самые необдуманные действия, потом гордятся или сожалеют, и вскоре вновь идут на самые дерзкие шаги, которые так порицает наше общество. И у этих молодых умов впереди целая дорога ошибок, взлетов и падений. И они, кажется, подозревают, что в запасе есть еще некий временной отрезок, который простит им все неудачи и подарит светлый рай любви и блаженства.

От мыслей отвлек звук мобильного.

– Ты где? Я тебя потерял. – Произнес заботливый голос. Голос, способный вселить уверенность. Голос, который всегда рядом.

– Прости, милый. Совсем забыла о времени. Сейчас приеду.

Я вышла на улицу. Места, расположенные рядом, также были заняты. Улыбнувшись всей прелести молодых сердец, я поспешила в дом, где меня ожидал покой и уют.

Мой хореограф всегда говорит: Тебе бог подарил дар балерины. Уверенна, что из тебя выйдет самая лучшая прима. Да, если бы Прокофьев был жив, то непременно отдал роль Джульетты тебе. Меня забавляла манера, с которой Ф.В., так я в разговоре называла своего преподавателя и наставника, расписывала мои способности. Возможно, мне стоило посвятить себя этому виду искусства. И тогда мне рукоплескали все, кто чтит талант и наслаждается танцем.

Танец излечил меня от многих недугов. Когда я вставала на носочки, мысли оставляли тело, и я улетала вверх. И там, паря над облаками, я обретала способность мечтать. Каждое движение придавало силы, каждый взмах поднимал все выше и выше. Иногда я даже не замечала окончания композиции и меня спускало на землю вечное:

– Опять фальшивишь… И где тебя опять носит???

Я не представляла себя без танцев, но не считала это занятие – делом всей жизни. Я свято верила в то, что мое предназначение заключено не в танце. Мной управляет что-то другое. А вот что? На этот вопрос никогда не находила подходящего ответа.

– Завтра начинаем готовить «Щелкунчика», – произнесла Ф. В. – надеюсь, ты смотрела сказку? – она не уверенно уставилась на меня.

– Это где крыса хотела всем навредить? – я решила пошутить. Моей наставнице в этот момент было не до шуток.

– Это все, что тебе удалось вспомнить? Маловато. Быстро к станку и выполним несколько Plie. Будем делать из тебя Мари.

– Кто это?

– Главная героиня. Кто же еще?

Последний вопрос просто выбил из колеи мою бедную нравоучительницу. И я почувствовала угрызение совести. В детстве я много читала, и могу заверить, что недотепой литературного мира меня трудно назвать. А вот «Щелкунчик» в список прочтенных книг не вошел. О чем я только что пожалела.

– Ну, Мари так Мари. – Я покорно выпрямилась и приступила к работе. Два часа и я уже почти окунулась в лапы мышиного короля. Думаю, что к моменту выступления мы с ним станем лучшими друзьями.

– В среду. И не опаздывай. Дома отработай Glissade и Coda.

– Слушаюсь. – Отрапортовала я на прощанье.

В моей голове смутно складывалась картина того, над чем мне только что дали указание работать. За три года, проведенные в этом зале, мне не удалось запомнить все эти термины, которыми нас из занятия в занятие забрасывала Ф. В… Помню, когда я впервые услышала эти завуалированные команды, мне они показались теоремой, которую никто не способен выучить. Ф. В. приходила в ярость, когда я путалась в ее Assemblé или Balancé. Я даже приносила блокнот, чтобы записывать все непонятные для меня пароли, а потом выясняла, что и как здесь работает. Единственное, что меня спасало и придавало сил – это дикая любовь к балету.

Никогда не забуду свое первое впечатление от «Лебединого озера». Мне было шесть, когда я увидела, как порхает на сцене балерина. Она была облачена в прекрасное воздушное платье принцессы, а на ее голове красовалась ослепительная корона. С того момента я всегда приходила на новогодние утренники в пачке и пуантах.

Из головы не выходили картины художницы. Открыв интернет, я стала искать. В надежде найти хоть что-то о Марине Контэ, я перевернула вверх дном все художественные выставки 90-х. К моему разочарованию, ничего. Ни единого упоминания о той, что сотворила такие шедевры. Я вспомнила старую женщину, так преданно заботящуюся о картинах. Вспомнила ее трясущиеся от волнения руки и пустые, как зимнее небо, глаза.

Утренняя набережная отталкивает. Она погружена в холод, который властвует примерно до обеда. И уходит прочь лишь тогда, когда солнце полностью занимает трон на небосводе.