Гелий Уралов - Быть в строю

Светлана умылась, переоделась. Они пили чай с яблочным пирогом, а затем вместе целый день планировали, где будет свадьба, что необходимо приготовить, где они будут жить…

Счастливая, в ожидании больших перемен, с тревогами предстоящих хлопот, а главное с мыслями о скорой встрече, усталая Светлана заснула без сновидений.

Утром позавтракав, приняв освежающий душ, в приподнятом настроении, она поставила пластинку, и, подтанцовывая в такт музыке, разбирала свои наряды, решая, в чем его встретить…

В дверях раздался звонок. Кто бы это мог быть? Мурлыча под нос полюбившуюся мелодию, она пошла открывать.

В дверях стояли Кирилл Павлович и Софья Владимировна.

Из Сухуми супруги уехали в Крым, договорившись, что в Москве обязательно встретятся.

– Какая радость – вскрикнула Светлана и бросилась обнимать Софью Владимировну.

– Заходите, заходите! Мамочка, иди я тебя познакомлю … Лица, гостей почему-то не выражали радости. Вошли в комнату. Сели.

– Мама, чем будем угощать?

– Подожди Светлана, – тихо сказал Кирилл Павлович и, дотянувшись до проигрывателя, выключил музыку. Мрачное, серое выражение его лица, навлекло на тревожные мысли:

– Что случилось? – посмотрела в его глаза, они выражали какую-то глубокую безраздельную скорбь.

– Не может быть. Нет! Нет! …

Светлана встала, руки ее словно у провинившегося школьника сами собой легли по швам. Предчувствие чего-то страшного, пригвоздило к месту.

– Светлана, – каким-то далеким холодным голосом произнес он, – Светлана, сядь, пожалуйста.

Она продолжала стоять.

– Светлана, будь мужественной, – приплыло издалека, – мы пришли для того, чтобы сообщить, что Геннадий … погиб… спасая товарищей, что …

Она уже поняла на мгновение раньше, поняла по выражению его глаз, по его помертвевшему голосу.

– А – а – а, – словно стон раненой птицы вырвалось из уст и, запрокинув голову, она начала падать назад.

… Когда очнулась, был вечер. Она лежала в постели, над ней склонилась мать, по ее щекам текли слезы. И тотчас в сознании восстановился весь ужас происшедшего.

– Я еще жива? Зачем? А он, где-то там, под холодными камнями и снегом. Его нет… и, ничего от него не осталось. Почему тогда, не была с ним близкой во всем. Почему? Был бы ребенок. Я бы всю свою любовь отдала ему. А теперь? Зачем жить. Для чего? – Она закрыла глаза.

– Доченька, родная, – доносились ласковые тихие слова матери, – ну что же ты так? Видно крепко полюбила.

Мать гладила ее по щекам, по лбу. Раскрытые глаза Светланы удивленно смотрели на мать: «Ну что она может понять?»

– Вот и у меня так было в сорок четвертом, продолжал тихий ласковый голос, – приехали офицеры штаба и сказали:

«Отец твой погиб смертью храбрых».

Видно уж такая наша женская доля.

Мать зарыдала и прижалась к дочери. Светлана лежала в тупом оцепенении.

Потрясение было настолько сильным, что Светлана долго не могла оправиться. Приглашали лучших врачей. Приходили подруги, Софья Владимировна. Все о чем-то хлопотали, а ей было все безразлично. Она похудела, щеки ввалились. В институте пришлось взять административный отпуск.

Лишь через полгода начала приходить в себя, рана постепенно зарубцевалась …

Арнольд познакомился с ней в период защиты. Он входил в состав экзаменационной комиссии, задавал вопросы.

– На какие группы делятся горные породы? – спрашивал он. И когда она в своем ответе спутала породы метаморфические и осадочные, а мрамор отнесла к изверженным, он укоризненно, но доброжелательно сказал:

– Архитектору надо разбираться в природных строительных материалах.

На этом их знакомство закончилось. Прежде она не встречала его, так как он преподавал недавно, и кафедра стройматериалов для архитекторов была неосновной. На выпускном вечере Арнольд Григорьевич подсел к ней за стол. Он не был теперь экзаменатором, выглядел не так строго, как на экзаменах, вел себя непринужденно и занятно, веселился вместе со всеми. Ей показалось, что он был ровесником.

– Вы узнаете меня Светлана? Я, правда, несколько смутил Вас на экзаменах, но прошу, простите меня. Уверяю, что это не повлияло на Вашу оценку. Теперь я с Вами равный и это дает мне право пригласить Вас на танец.

Они танцевали. Позже он попросил:

– Прошу Вас зовите меня просто Арнольд, так будет лучше.

Через несколько дней он уже хлопотал об ее назначении. Вскоре стал частым гостем в их доме, приносил цветы, интересовался здоровьем мамы.

Будучи весьма пунктуальным, приходил к ним по пятницам, к семи вечера. Мама привыкла к этому распорядку и уже накануне хлопотала на кухне, стряпала вкусные пироги, торты, печенья. Пили чай. Арнольд Григорьевич рассказывал о своих делах на кафедре.

Однажды, когда в очередную пятницу он не пришел, мать забеспокоилась, а когда Светлана пренебрежительно сказала:

– Не пришел ладно, пришел тоже ладно, какая разница, мама?

Мать с обидой ответила:

– Ты еще молода и глупа, ну чем плохой мужчина? Симпатичный, молодой, обходительный, кандидат наук. Я лучшего и не желаю для тебя, о таких говорят – блестящая партия. Ты присмотрись, дуреха, и призадумайся, мне кажется у него серьезные намерения.

– Да ладно уж, мама – безразлично ответила дочь. Но случилось так, что после этого разговора, они стали чаще встречаться, вместе проводили время, ходили в гости.

Светлану удивляли его способности: всех знать, быть очень общительным: он мог достать билеты в любой театр, провести без очереди в ресторан, свободно вел себя с учеными и художниками, артистами и инженерами. Затем она привыкла к нему, и это стало в ее жизни чем-то постоянным и обязательным правилом.

Новогодний праздник встречали в ресторане. От большого количества, выпитого шампанского, было шумно и весело.

Когда Арнольд Григорьевич провожал Светлану, был уже четвертый час. Погода стояла безветренная, крупные хлопья снега, как маленькие парашюты, плавно падали, покрывая все своими сверкающими куполами. Яркая иллюминация, новогодние елки, веселые компании, влюбленные пары – все это наполняло атмосферу особым праздничным гомоном.

В эту ночь он сказал ей, что жить без нее не может и предложил выйти замуж. Она согласилась.

В то же утро, когда они пришли домой, он сказал Светиной маме:

– Анна Петровна, я предложил Светлане выйти за меня замуж, она дала свое согласие, но естественно мы можем пойти на этот шаг только с вашего разрешения, поэтому я прошу руки вашей дочери.

– Что вы, что вы, Арнольд Григорьевич, сейчас не те времена, – радостно ответила мать, – ну и если оба решились на такой шаг, то я конечно согласна. Дайте же быстрее я вас обоих поцелую. Будьте счастливы.

Затем они поехали к матери Арнольда. Это была маленькая худая старушка. Она очень надменно и холодно приняла будущую невестку. Все свое внимание уделяла сыну, на нее же смотрела не более, чем как на красивую брошь, которую ее сын выбрал к своему галстуку. Ее поведение говорило о том большом влиянии, которое она имела на Арнольда.