Виктория Топоногова - Эта, на секундочку, вечность…

– Вы же почему-то не клюнули на него…

– Естественно, не клюнула! На этого богатого самовлюблённого идиота, который думает, что стоит блеснуть «ролексом» из-под дорогого пиджака и рассказать про то, что «я вас где-то видел», так девки штабелями и уложатся!

– Девки уложатся, говорите?

– Ах да, извините, я опять забыла, что он ваш сын…

– А это действительно мысль…

– Вы о чём?

– О девках. Где у вас тут есть девки?

– В каком смысле?

– Ну, в смысле, шлюхи…

– Я вас, может, разочарую, но борделя в нашем городе нет. По крайней мере, мне ничего об этом не известно.

– Естественно, вы же порядочная девушка… Но в наше время это скорее исключение, чем правило…

В этот момент Валентина принесла заказ.

– Я бы попросила не обобщать!

– Простите, мадам, я никак не хотел вас обидеть.

Перед Лерой Валентина поставила два её любимых салата и стакан свежевыжатого апельсинового сока.

– Подкрепись-ка витаминами, – сказала она Лере неожиданно ласково, даже с участием. – Что тебе ещё принести? Чай или кофе будешь?

– Вот бы узнать, как скоро я до кровати доберусь… Чай, пожалуй, можно.

– Ну так вот, что касается Артёма, – продолжал Аркадий Михайлович. – Седьмого числа он должен был снять номер и ждать меня в гостинице «Оружейная башня».

– И что?

– Он там даже не появлялся. А должен был прийти сразу же, как приехал. Всё, что мы знаем, это то, что он заходил сюда.

– Допустим.

– Он пытался познакомиться с вами, но вы его отвергли.

– Естественно.

– Отсюда до «Оружейной башни» полчаса неспешной ходьбы.

– Так.

– Он туда даже не заходил.

– И что из этого следует?

– Боюсь, что с ним что-то случилось.

– А при чём здесь я? Обратитесь в полицию.

– Разумеется, я у них уже был, написал заявление… Но они пока ничем помочь не могут. И я вспомнил, что вы тоже его видели… Решил поговорить с вами, вдруг вы что-то знаете…

– Как видите, я не сильно вам помогла. Кстати, а в больницу вы заходили?

– В больницу? Хотите сказать, что у вас на весь город только одна больница?

– Ну не на весь город, а на Исторический район, где мы сейчас находимся.

– Идёмте!

– Куда?

– В больницу! Давайте доедайте – и пойдёмте! – он бесцеремонно придвинул к ней стакан сока.

– Я-то здесь при чём?!

– Без вас я больницу не найду. Вы всё здесь знаете, вы мне покажете… Мне бы только отыскать моего мальчика!

Через несколько минут они быстрым шагом шли по городу.

7

Париж времён импрессионистов заканчивался сразу же за стеклянными дверями «Импресьона», и начинался маленький провинциальный город Соломенск.

Вечерело. В бревенчатых одноэтажных домах Исторического района зажёгся свет… Интересно, как причудливо иногда сочетаются в пространстве вещи разных эпох. Например, резные деревянные наличники и пластиковые стеклопакеты в них…

Теплынь, несмотря на первую половину мая, стояла летняя. Вдоль заборов частного сектора светились в траве пушистые шапочки одуванчиков.

Лера с Аркадием Михайловичем вышли на Часовую улицу. Пришлось сделать крюк, поскольку на Складской опять всё перекопали…

Цвела черёмуха. Её нежные белые соцветия благоухали по всей улице. Но ещё больше было цветущих вишнёвых деревьев – практически в каждом дворе. Вся Часовая тонула в садах, словно в шапках белых облаков, опустившихся отдохнуть на землю.

– Знаете, почему улица называется Часовой? – спросила Лера.

– Откуда же мне знать? Наверное, на ней часовщики жили?

– Нет. Просто здесь отовсюду видны часы на крепости, – она показала рукой в сторону кремля, виднеющегося впереди.

– Я вижу только башню.

– Конечно, сейчас вечер. Часы днём видно.

– Они что, солнечные?

– Нет, обычные. И потом, это северная сторона.

– Ну да, конечно…

С Часовой свернули на Северный вал, пересекли небольшую речку и пошли вдоль Бежицкого монастыря.

– Без вас я бы тут точно заблудился… Опять башни, – заметил Аркадий Михайлович. – Монастырь, что ли?

– Да. Успенский Бежицкий женский монастырь. Может, Артём ваш в поисках женского общества сюда тоже заходил?

– Не думаю.

– Тогда идём дальше.

За монастырём они пересекли по диагонали большой сад, перешли Аптекарскую улицу и через некоторое время вошли в приёмный покой Бежицкой больницы.

Здание, бывшее в свои лучшие времена богатым купеческим особняком, теперь всем своим видом показывало, что эпоха его расцвета давно закончилась. Колонны и пилястры взывали о реставрации, сохранившуюся лепнину густо засидели мухи. Слабо освещённые чахлыми лампами своды навевали мрачные мысли…

Какое счастье, что кто-то ещё, кроме Леры, узнал парня на фотографии, которую всем показывал Аркадий Михайлович.

– Да, вроде этот, поступил вчера с отравлением клофелином, – сказала медсестра в приёмном покое.

– Жив? – выдохнул Аркадий Михайлович.

– Жив, не волнуйтесь, откачали…

– Где он?

– Сейчас, подождите, я врача позову.

8

– А вы что же, родственники? – спросил молодой высокий врач в старомодных очках.

– Да, я его отец, – откликнулся Аркадий Михайлович.

– Очень хорошо, а то у нас возникли затруднения с этим пациентом.

– Какие затруднения?

– Дело в том, что у него ретроградная амнезия. Он ничего не помнит. И документов при нём не обнаружено.

– Как же так? У него были при себе все документы.

– Может, и были, да сплыли…

– А как он к вам попал?

– Позвонили добрые люди, попросили забрать алкоголика из парка. Бригада приехала, сразу в реанимацию, еле откачали. Клофелинщицы в городе завелись, так их растак. В полицию уже позвонили. Только бесполезно это – пострадавший-то совсем ничего не помнит.

Они подошли к палате.

– Только на пять минут, – предупредил врач. – Если бы не требовалось установить личность, вообще сегодня к нему не пустил бы.

– Хорошо.

В палате кроме Артёма было ещё пять человек. Двое тихонько играли в шахматы у окна, один читал под ночником книжку, остальные спали. Артём лежал на крайней койке. От его вчерашнего лоска не осталось и следа. На щеках темнела щетина, причёска растрепалась, одет он был в больничную пижаму. Затравленный взгляд остановился на посетителях. Аркадий Михайлович осторожно подошёл к постели.

– Артём, ты меня узнаёшь?

«Да… Да-да-да… Меня зовут Артём! А это…»

Артём выдохнул полувопросительно:

– Папа?

– Ну, слава богу! – радостно воскликнул Аркадий Михайлович.

– Слава богу! – облегчённо вздохнул врач, протирая очки полой халата.

– Папа, где я? – спросил Артём.

– В больнице, дружок, пока в больнице…

– Это я понял. А что за город?

– Соломенск.

– А где это? Папа, как я тут оказался? Почему я не в Москве?

Москва пришла в голову совершенно внезапно. Артём попробовал мысленно зацепиться за это слово. Москва… Москва – его город. Скрипучие качели во дворе… Пустырь за гаражами… Коричневая собака с добрыми глазами. Он носил ей во двор куски колбасы из холодильника… У неё одно ухо смешно приподнималось, когда она смотрела, наклонив набок голову…