Ирина Говоруха - Зависимые от жизни

– Предлагаю прогуляться в парке. Если ты замерзла, у меня в машине пиджак.

Я посмотрела на него с грустью.

– Наверное, не смогу, мне нужны таблетки.

Через минуту Матвей остановился у аптеки, мягко придержав мой порыв выйти:

– Посиди в машине.

Я была удивлена. Меня всегда подвозили, кивали по направлению к двери и говорили: «Беги, только быстренько». А он все сделал сам, вернувшись с водой, пластинкой анальгина и маленькой открыткой, подписанной синим фломастером. Там была фраза Пискарева: «Жизнь – не те дни, что прошли, а те, что остались». И я забыла о своей головной боли через несколько минут.

Быстро темнело. Город засверкал изумрудами, кусочками янтаря и осколками рубина. Исчезли дневные люди и появились вечерние с обнаженными плечами и глубоким декольте, которое можно носить только после десяти вечера.

– Я хочу, чтобы ты послушала.

– Что?

Он вставил диск, и в машине зазвучала языческая музыка. Шаманское прочтение из глубины матки. Ирландская арфа, акустическая гитара и орган Хаммонда. И запела Хелависа на гаэльском и валлийском:

Я пел о богах и пел о героях,

о звоне клинков и кровавых битвах.

Покуда сокол мой был со мною,

мне клекот его заменял молитвы.

Но вот уже год, как он улетел, –

его унесла колдовская метель.

Милого друга похитила вьюга,

пришедшая из далеких земель…

– Что ты об этом думаешь?

Матвей в ожидании ответа внутренне подобрался.

– Тебе так важны мои ощущения?

– Да.

– Я думаю, что эта музыка возвращает в те времена, когда женщина ходила босиком по остывшей земле, разговаривала с луной в день ее рождения и втягивала в себя вечерницу, правильно работая диафрагмой. Выветривала усталость с помощью дыхания и входила в постель с любимым полной загадочного аметистового блеска. Это песня женщины, которая знает, как наполнить пространство нежностью и разжечь любовный огонь. Развеять сомнения, пропустив их через огромное берестовое сито с ячейками из конского волоса.

– Ты говоришь, как Лариса Ренар.

– Я прошла обучение у Ренар.

У Матвея расширились глаза. Он сбавил скорость и вырулил на Набережное шоссе.

– И ты читала ее книги?

– Я живу по ее книгам.

Он несколько минут молчал. Наверное, еще не был готов к откровениям, а потом не сдержался и выплеснул то, что переливалось через край.

– Несколько лет назад, когда у нас с женой исчезло понимание, я, как всегда в такие моменты, пришел в книжный магазин. Пришел за чужим опытом и видением со стороны. Долго слонялся между рядов и параллельных стеллажей, вдыхая запах типографского теснения. Пытался выбрать книгу интуитивно, по названию. Читал первый и последний абзацы, но все было не то. А что мне нужно – я не знал и не понимал, как это обозначить. А потом набрался смелости и подошел к продавцу-консультанту. Я попросил книгу для женщины, которая ищет себя и свой мир. Книгу, с помощью которой можно отследить свое женское предначертание, разобраться в таком явлении, как женская сила, и понять способы ее накопления. Найти нечто волшебное внутри, а потом вывести это за рамки тела. Я делал все, чтобы сохранить наш брак.

Консультант принесла мне книгу Ларисы Ренар «Круг женской силы», и я, будучи мужчиной, прочитал ее за ночь. Проглотил роман, словно залпом выпил бокал хорошего бордо, желая помочь своей любимой женщине и мягко подтолкнуть ее к себе самой. Пробудить удивление от привычных вещей, стихий, цветов и избавить от залипания на быте.

Она прочла. С большими потугами. Сказала, что в книге написано, как стать ведьмой. Стать той, которая, зная Закон Божий, действует по договоренности с дьяволом. Что это все против христианской морали и жить так она не собирается. И что смешно крутить воронки и гладить себя розой между ног. Я слышал, как она звонит моей маме, зачитывает целые абзацы из медитации «рефлекс оргазма» и пересказывает нюансы маточного дыхания. Я чувствовал их смех, иронию и скепсис.

Несколько месяцев не поднимал эту тему, давая возможность остыть, а потом подарил сертификат на тренинг «Уроки гейши». Лина брезгливо подержала его в руках, словно на нем были пятна от чьих-то вагинальных выделений, и в виде исключения посетила только одно занятие, а потом долго отплевывалась и возмущалась. Говорила, что все это – полный примитив и бред. Что не собирается менять состояния в зависимости от моего настроения и продвижения по служебной лестнице. Что не будет поджимать мышцы при ходьбе и сидеть на тренажере, занимаясь вумбилдингом. Что она и так умеет прикасаться, и никаких тайн прикосновения не существует. И что не чувствует своей женской энергии и не понимает, что это такое. И что нет разделения на женскую и мужскую. Есть просто одна энергия – скалярная физическая величина, которую изучают на уроках физики. А еще – закон ее сохранения, описанный Аристотелем, формула Эйнштейна и потенциальная энергия Ренкина. И ничего более.

С тех пор разница во взглядах стала еще большей угрозой для нашей семьи. Я не мог отследить, на каком моменте шагнул в другую сторону, а она осталась. Осталась в том же крепдешиновом платье, с той же книгой Шарлотты Бронте, с теми же убеждениями и в том же неизменно ровном состоянии «жены». Не решилась или не захотела сделать шаг чуть шире, плюнуть на лопнувшие швы юбки и выйти из зоны комфорта. Я во всем винил себя, потому что в каждом споре, в каждом поиске истины виноватых мы больше не находили.

Матвей осекся и сделал ложный вдох. Закашлялся так, что брызнули слезы. Он не планировал посвящать меня в свои запутанные семейные отношения. Я же молчала, потому что не могла осуждать женщину, которую не знала, и восхищалась его маниакальным желанием спасти семью и ее наполняемость. Только вытаскивать нужно того, кто об этом просит, иначе человек может обозлиться, ощущая себя еще слабее и ничтожнее…

– Может, она была еще не готова? Может, эти практики, медитации не вписывались в ее мир?

– Вот именно, что мир был размером с теннисный шар.

– Но и твой мир когда-то был таким же, раз вы поженились. Вы физически не могли соединиться и столько времени прожить, пребывая в разных сферах. У вас изначально был один уровень, который один поднял, а второй оставил в нетронутом виде.

Матвей растерялся. Задумался. Потом признал логику сказанного.

– Мы приехали. Пойдем в парк.

Наводницкий парк встретил нас стаями летучих мышей и запахами ночной маттиолы. Мышей было много, словно в пещере Bracken Bat в Техасе, и, наверное, больше, чем людей в индийском городе Мумбаи. И все они кричали сквозь ноздри свою собственную зазеркальную песню и хаотично слонялись по небу. Рукокрылые с крысиными мордочками и отсутствием когтя на втором пальце.