Ирина Говоруха - Зависимые от жизни

– А мы, когда стояли вокруг костра, чтобы отвести от себя дым, говорили: «Куда масло – туда дым. Куда масло – туда дым».

– Пап, и что – помогало?

– Конечно. Ведь это магические слова.

Потом захотели пить и пили по очереди из одной бутылки. Лине было приятно обхватывать горлышко после его губ. И все было как раньше: остановка в поле, когда девочки захотели в туалет, открытые окна машины, заправка с белыми шатрами и полные чашки горячего шоколада. Они знали место, где его готовили по-настоящему: из плитки черного шоколада, кукурузной муки, молока и сахара. До момента, когда Матвей, посмотрев в зеркало и поймав глаза Лины, не произнес:

– Я встретил женщину…

Лина сделала вид, что не услышала. Он их встречал через день и каждый раз навсегда. Она часто отгораживалась от реальности, уходя в некий эскапизм 12 12 Эскапизм – стремление личности уйти от действительности в мир иллюзий и фантазий. . Во вторичные миры, как в романе Гюисманса «Наоборот» или как в «Парфюмере». Послышалось… Показалось… Просто миражи в виде караванов, четко следующих по Шелковому пути. Если не задавать вопросов, может, все обойдется. Образуется. Забудется. Но он часто ей говорил:

– Лин, перестань жить в придуманном мире.

– А что в этом плохого? Так и должна жить женщина.

– А что она еще должна?

– Следить за домом, мужем и растить детей. Встречаться с подругами, болтать о своем и всегда хорошо выглядеть.

– Это все?

– Все.

– А что, по-твоему, должен делать мужчина?

– Обеспечивать своей семье такую жизнь.

Матвей знал этот диалог наизусть. И каждый раз не решался цитировать фразу продвинутого тренера Александра Палиенко: «Когда женщина уходит в семью – мужчина уходит от женщины».

– Я встретил женщину, и это серьезно. Я даже написал о ней своим родителям и попросил, чтобы они меня благословили.

Лина уже все знала. Ей вчера позвонила свекровь и зачитала письмо вслух. Ее голосовые связки подрагивали, как при эссенциальном треморе 13 13 Эссенциальный тремор – заболевание нервной системы, которое становится причиной ритмичного дрожания. . Она за свою жизнь так устала от его непостоянства, что уже не могла себя контролировать.

– Зачем ты это рассказываешь? Мне совсем не интересно.

В его телефон настойчиво постучалось сообщение. Матвей, пребывая во внутреннем ожидании, слишком поспешно и нетерпеливо кинулся к трубке. Прочитал и заулыбался. В салоне запахло терпкостью белой амбры. Потом немного морем, лотосом и прелостью нижних табачных листьев. Лина поморщилась. Сашка сложила руки на груди и обиженно отвернулась к окну. Ей нестерпимо больно было наблюдать теперешнюю родительскую жизнь, в которой они находились одновременно вместе и порознь.

С дороги ушли солнечные линии, и мир перестал быть похожим на полотна Парселье 14 14 Парселье Лоран – французский художник-импрессионист, в работах которого много солнечного света, чувств и позитива. . Больше не было фигурных аппликаций, которые оставляли на асфальте заборы, наспех сбитые скамейки и фонарные столбы. Возле высокого гнезда, свитого на крыше, две самки аистов дрались за самца. Тот держался чуть выше высоковольтных проводов, и, казалось, спал в полете. В машине стало тесно. Одного переполняла очередная любовь, вторую – очередная боль потери. Лина откинулась на спинку и стала вспоминать. Вспоминать, чтобы выжить и не сойти с ума…

Она предпочитала жить прошлым и нырять в мир, который никогда не повторится и которого, возможно, в таком цвете и в такой плотности никогда и не было. Она не задумывалась, что, живя старым, останавливает движение всего нового, и каждый раз пыталась реанимировать скисшее мускатное вино. Не учитывала, что лучше раскрашивать теперешнюю жизнь, собирать босиком стодневный Pinot Noir, осветлять молодой напиток яичным желтком, разливать в бутылки с вогнутым дном, чем упорно продолжать лечить плесневый вкус. Бесконечно проветривать, добавлять танин и оставлять в прошлом свою нынешнюю слегка газированную энергию.

Она его помнила мальчишкой со смешной прыгающей походкой и мятным запахом Boss Elements. Худющего, веселого, гиперответственного. В чуть великоватой джинсовой куртке и синих носках. У него были черные волосы и черные усы над губой, а еще – много душевной романтики, неискушенности и пылких чувств. Он играл на гитаре, водил машину, читал Акунина, Лукьяненко и Конституцию Украины, смотрел с ней «Твин Пикс» и «Секретные материалы» и очень старался в ее присутствии не анализировать войну в Чечне. Матвей делал для нее все. Лина никогда не беспокоилась об оплате съемной квартиры, о железнодорожных билетах и о дефицитных продуктах. Она тогда носила платья-футболки с принтом, любила вермут и почти не пользовалась косметикой, так как от природы имела выразительные правильные черты. А вермут они пили на первом свидании в дорогом ресторане на проспекте Победы. Напиток был с легкой горечью хинного дерева и сильным мускатным тоном, который появлялся благодаря лимонной корке и кориандру. Так зародилась традиция из всех деловых поездок привозить ее любимое вино.

И все лежало на его плечах, а Лина просто наслаждалась жизнью. Он оплачивал ее обучение в институте, счет на телефоне и коммунальные услуги. Ходил на рынок и пылесосил ковры. Вставал по ночам к маленькой Сашке и ездил к маме Гале сажать картошку. Помогал мыть окна к Пасхе и запекать мясо к Рождеству. Матвей всегда был любознательным, и скоро встал вопрос второго книжного шкафа. И каждый раз после того, как они любили друга, он поджигал ночник и запоем читал до середины ночи, а уже через несколько часов варил кофе в серебряной турке с узким горлышком.

– Раскрой секрет. Почему твой кофе неповторим?

Матвей целовал ее теплые сонные веки, срывал простынь, чтобы полюбоваться нежной грудью и говорил:

– Чистая вода, два кристаллика соли, почти три кипения и тонны моей любви.

Он так быстро делал карьеру, что Лина не успевала отслеживать его командировки сперва по Украине, а потом и по Западной Европе. Напоминал вихрь, звонкий поток воздуха, который в одну секунду меняет молекулы в доме, оставляя после себя северное сияние с впечатанной мистической песней. Как-то незаметно освоил английский язык, и все чаще на кухонном столе оставались его журналы Cool English Magazine.

Он был ее первым мужчиной, а она его первой женщиной. До этого полгода шли письма, придавленные другими в бумажных мешках. Когда доходили, пахли затхлыми поездами, руками грузчика, штемпелями и темнотой почтовых отделений. В письмах было много мальчишества, городских событий, унисона духового оркестра и стеснительного желания. Но Лина не разрешала себя раздевать до свадьбы, и у них была настоящая первая брачная ночь, с легким ознобом и некомфортными ощущениями внутри. Через неделю плоть зажила, отпустили страх и тревога, и стало здорово. Матвей был нежен, внимателен и сексуален. Ласкал ее бережно, словно расправлял тонкие лепестки астр. Они регулярно обменивались своими жидкостями и становились внешне похожими друг на друга. Единственное, она не подпускала его к себе по воскресеньям и большим православным праздникам, потому что это приравнивалось к греху.