Диана Ольшанская - Фаталист. Желающего судьба ведет, нежелающего – тащит

Я восхищался тем, как Профессор продумывал каждую деталь каждого «существа» и при этом он неизменно повторял, что все это однажды уже было создано и что это лишь механика. «А хорошо бы освоить и механику души», – иногда добавлял он, улыбаясь. И хоть я и не совсем понимал, о чем шла речь, я все равно восхищался тем, что он делал.

Слева вдоль стены стоял рабочий стол, яркое освещение над которым обеспечивала система зеркал, которая фокусировала и направляла поток света в нужную точку. Там же – большой микроскоп, а возле него – кожаный отрез с множеством карманов, в которых были разложены инструменты Профессора: отвертки с разными насадками, пинцеты, ножницы, зажимы и крохотные плоскогубцы. Тут же были выстроившиеся в ряд масленки, кисти в банках, растворители и клей.

Больше всего я радовался микроскопу, который открыл для меня невидимый доселе мир. Последовательно я устанавливал линзы, многократно увеличивая объект наблюдения, и с трудом верил своим глазам, разглядывая при большом увеличении знакомые предметы. Так я увидел, что крылья бабочки состоят из отдельных чешуек, а в капле воды кипит жизнь, о которой я и не подозревал. Профессор говорил, что даже воздух, которым мы дышали, полон невидимым: пыльца растений, частички кожи, бактерии и многое другое.

Будучи инженером-механиком, Профессор больше походил на врача: работая с большими линзами-очками на глазах, которые крепились кожаным ремешком на затылке, и мог часами корпеть над одной пружинкой или шестеренкой, потому что все его механизмы должны были работать, как он говорил, «безупречно». Его окружали всевозможные измерительные приборы, большие и маленькие, на некоторых из них по бокам крепились градусники, имелся даже телескоп, а также множество других неведомых мне механических и оптических чудес, созданных его руками.

Над столом висели длинные горизонтальные полки для прозрачных емкостей разной величины, в которых хранились винтики, гайки, заклепки и другие детали. В большом ящике с отсеками лежали разнокалиберные шестеренки: от размера с каплю до величины почти с кулак. С другой стороны стола были прикреплены тиски и лампа, а возле них распростертая тушка железной стрекозы с крыльями. Тончайшие, они были выполнены сеткой из почти невидимой проволоки. Я завороженно смотрел на полусферы зеленого стекла, которые должны были превратиться в ее глаза, задаваясь вопросом: неужели она сможет видеть? Но Профессор, как всегда прочитав мои мысли, сказал, что подглядев у природы, встроил в стрекозу сенсорную навигацию – длинные тонкие усики на голове, которые не дадут ей разбиться.

Даже в самых смелых мечтах я не мог и представить, что на свете есть что-то интереснее, чем наблюдать за тем, как на моих глазах оживает груда колесиков и металлических трубок, превращаясь в «живое существо»!

На одной из стен этой удивительной мастерской висели часы самых разных размеров: от больших настенных до карманных. Звук их стрелок создавал «музыку времени, которая утекает в песок», как говорил Профессор, указав мне на огромные песочные часы, стоявшие в дальнем углу. Это были любимые часы Профессора – подарок одного из его учителей, которые нравились ему «своей метафорой». К ним он приделал особый механизм, который переворачивал стеклянную колбу всякий раз, как только в верхней части иссякал песок.

Я учился правильно ухаживать за всеми часами. Спустя какое-то время я уже умел разбирать самые простые из них, чистить и заводить. Профессор учил меня чувствовать натяжение внутренней пружины и не переступать черту, за которой часам будет «неуютно». Я уже знал, что их нельзя было заводить рано утром, пока дом еще не прогрелся, или слишком поздно, когда воздух уже остывал. Я любил эти уроки «часоводства» и посвящал этому много времени, стараясь делать все правильно, чтобы не подвести Профессора, который в меня верил.

Однажды Профессор с Филином заперлись в мастерской и долго гремели какими-то железяками, пока я слонялся возле двери, отчаянно пытаясь понять, что же там происходит. Мне было немного обидно и даже страшно. Я уже привык к тому, что Филин занимался Ларго, а я помогал Профессору в его работе, но тут я засомневался: а что если я как-то провинился перед ними или окончательно рассердил Филина, который убедил Профессора, что я ему больше не нужен? С каждым часом мое сердце все больше сжималось от страха, и я уже подумывал, не опередить ли события, сбежав раньше от своего позора? Но неожиданно дверь мастерской распахнулась, и оттуда вышел Профессор, а за ним и довольный Филин. Я не мог прочитать на его лице – результатом чего была такая радость, но был почти уверен, что он все-таки рассказал Профессору про мое вторжение в его комнату, про маятник и подковку, которую я чуть не сломал. Мысленно, я попрощался со всем, что меня окружало, когда мы с Профессором вышли на улицу, но, обернувшись, вдруг увидел Филина с велосипедом в руках. Я посмотрел на Профессора, который улыбался мне своей лучезарной улыбкой, а Филин стоял равнодушный, будто бы его заставили делать противную работу, но все равно он справился с ней.

– Его зовут Странник. Он твой, – сказал мне Профессор, отчего я встал как вкопанный, не веря своему счастью. Профессору даже пришлось слегка подтолкнуть меня, и я сделал шаг в сторону этого механического чуда, сделанного руками удивительного человека. Он не хотел меня выгнать – нет! И даже Филин, скорее всего, ничего ему не рассказал. Я сделал еще один шаг к своему подарку, когда Филин с легкостью вспрыгнул на велосипед и стал на нем кататься. Описав небольшой круг, он затормозил перед нами.

– Он твой, если ты скажешь «спасибо» – сказал Филин и радостный стук моего сердца на мгновенье остановился. Я погрустнел, опустив голову. Я бы хотел. Я бы очень хотел, но не мог этого сделать… Я посмотрел на него глазами полными слез, на что он недовольно буркнул «понятно» – слово, которое я уже не раз от него слышал. Но тут вмешался Профессор. Посмотрев на Филина долгим взглядом, он забрал у него велосипед и подвел это механическое чудо ко мне.

– Ты ничего не должен, кроме того, чтобы быть счастливым. Странник – твой.

Слезы мгновенно высохли, и я стал внимательно разглядывать велосипед. Ручки руля и седло были обтянуты кожей и закреплены шнуровкой, два колеса с крепчайшими спицами и широкие металлические педали. Странник был необыкновенно красив! Скорость менялась при помощи рычага, прикрепленного под рулем, – как мне объяснял Профессор. Еще он объяснял, что для того чтобы не упасть, нужно было постоянно поддерживать динамическое равновесие, говорил что-то про рулевую ось и точки опоры, которые смещались в сторону, и про скорость вращения колес, но я не только почти ничего не понимал из произносимого, я уже почти ничего и не слышал.