Наталья Бабина - Город рыб

Дверь веранды отворилась, и вошла баба Мокрина, удивилась, что я уже не сплю. От выпитого виски я окосела, но усилием воли сфокусировала взгляд на бабуле, спросила, что сегодня готовить на обед. Бабуля пожелала борща с отварной картоплей и пошла открывать курятник.

Закудахтали, вырвавшись на волю, куры. Брызнули на веранду первые лучи солнца. Началось утро.

Но как же бранилась бабушка, когда узнала, что ночью я окучила картошку! Как честила меня, что таскаюсь по ночам незнамо где! Это напомнило мне ее лучшие годы.

Этим летом я сама себе напоминаю хомяка в колесе: пока колесо стоит, набиваю защечные мешки, осматриваюсь с интересом, даже красоту навожу… Но вот кто-нибудь крутанет колесо – и побежала. Остановиться невозможно. Сходя с ума. Изнемогая. А сообразить, как соскочить с колеса, не хватает мозговых извилин.

…Я бродила по дому, не зная, за что приняться. Точнее, зная: надо бы убрать в доме перед приездом Ули, только вот браться за уборку совсем не хотелось. Вместо того, чтобы усердствовать по закоулкам дома с пылесосом, я рухнула на диван и щелкнула пультом телевизора.

– Радетели за народ всех мастей и оттенков, – сразу же послышалось с экрана, – давно обанкротившиеся политиканы и воротилы бизнеса, для которых банкротство – лишь вопрос времени и интереса правоохранительных органов, усмотрели в объявленных досрочных выборах возможность удовлетворения своих мелких, но навязчивых амбиций.

«Где все-таки берет БТ [16] Белорусское телевидение, придуманная автором телекомпания. таких дикторов? – лениво подумала я. – Нет, теоретически, конечно, понятно, по каким критериям их туда отбирают. Но все-таки, все-таки… Ведь такую вот сразу и не найдешь, поискать надо. Щеки в ширину плеч, глазки как буравчики в толще залежей жира. Даже лоб жирный. Сиськи распирают зеленую блестящую шмотку – ну точно жаба на нересте. Да при такой внешности верх карьеры – сидеть “на очке” и объявлять “занято!”»

– Вот и сегодня, – вещала тем временем бабища в телевизоре, – появился очередной кандидат в президенты. На этот раз это некто Антон Бобылев, директор унитарного предприятия «Гамма».

Меня подбросило на диване. На экране изменилась картинка: мой муж, сидя в своем кабинете, что-то говорил, но слов не было слышно, вместо него толстячка вещала за кадром:

– Белорусский народ прекрасно помнит, сколько бед принесло ему в прошлом чернобыльское гамма-излучение, сколько горя и слез, материнских бессонных ночей, страданий детей. Гамма – знак беды для нашего народа, и симптоматично, что человек, возглавляющий предприятие с таким названием, пользуясь демократичностью нашего государства – возможно, излишней, – пытается добиться своих явно неблаговидных целей за счет либеральности белорусских законов. Несомненно, что наши люди смогут отличить подлинное от наносного и разберутся, что на самом деле представляет собой каждый из кандидатов и кто из них действительно способен защитить нашу страну от грозящей катастрофы…

Она трещала дальше, но я уже не слушала.

Заболела и закружилась голова. Он сошел с ума! Бросилась к телефону – и городской, и мобильник прочно заняты. Сошел с ума! Невидящими глазами я смотрела на экран, на котором уже грохотали какие-то бульдозеры.

Он сглупил, это понятно. Кратковременное помутнение рассудка. Ничем другим нельзя объяснить такой шаг. Добьется интереса правоохранительных органов, если не чего-то похуже. Добьется, что и его кости, и кости его предков да двадцатого колена тщательно перемоют и так же тщательно смешают с грязью. Добьется, что вытащат на свет и мою тайну, мой вечный страх, мою вечную вину, которые я считала похороненными навсегда.

Вечер прошел сумбурно. Телефоны Антона по-прежнему раздражительно отвечали короткими гудками – занято!; телевизор я просто боялась включать. Боялась я и телефонных звонков, которые могли уже сегодня раздаться здесь, у меня. Но старый телефонный аппарат в кухне на полочке молчал и весь вечер, и утром – готовя завтрак, я все время прислушивалась.

Вдруг из леса, как продолжение моих тревожных ожиданий, – отчаянный детский крик. Я уронила драник, который в тот момент переворачивала на сковородке, и бросилась к двери – на такой крик реагируешь мгновенно. Вихрем вылетая из дома, машинально схватила плоскорез, стоявший у крыльца, помчалась к калитке, той, что «за грибами». Краем глаза увидела, что за мной, опираясь на палку, заспешила бабушка.

От калитки до леса несколько десятков метров, и я сразу увидела троих детей. Девочка-подросток, девочка помладше и мальчик. Они продолжали кричать. Что их напугало? Бродячая собака? Пьяный хулиган?

Бледные испуганные лица, залитые слезами. Старшая девочка, согнувшись, держалась рукой за лодыжку, вопила:

– Змея! Меня укусила змея!

– Боюсь! Боюсь! – заходилась криком младшая.

Мальчик просто визжал.

Это была гадюка. Толстая. Головка непропорционально маленькая. Гадюка замерла на стволе поваленной сосенки, только раздвоенный язык шевелился. Я прицелилась, одним ударом плоскореза отрубила гадючью головку и сама чуть не закричала, когда обезглавленное тело змеи упруго заметалось, забрызгивая песок кровью.

Когда гадючья кровь капает на хлеб, говорит поверье, хлеб стонет. А песок безмолвен, что на него ни пролей. Он лишь потемнел, впитав в себя кровь гадюки. Я не боюсь пресмыкающихся до потери сознания, как некоторые дамы, но сейчас радужная дуга завертелась у меня перед глазами.

– Обопрись на меня, девочка. Не кричи! Все перестаньте кричать! Змеи больше нет. Не кричите, я сказала!

Но дети кричали. Бабушка уже почти бежала к нам. Я испугалась, что она неминуемо упадет и, не дай бог, сломает шейку бедра. К счастью, она не упала. Добежала, запыхавшись, выхватила у меня из рук плоскорез и с размаха рубанула им возле моей ноги. Еще одна, чуть поменьше, обезглавленная змея судорожно задергалась на песке. Удивительно, как это бабуля сразу увидела вторую гадюку: очки у нее сильные, конечно, но главное – бабулина интуиция.

Какие норы свои искали здесь змеи – не знаю. Может, у них здесь была змеиная свадьба, может, проходил симпозиум или предвыборный съезд? Раньше в Добратичах змей не было.

– Вызывай скорую! – распорядилась бабушка. И о детях: – Это Уругвайцевы внуки.

Я с трудом преодолела подступившую к горлу тошноту и побежала домой. У ворот оглянулась: укушенная девочка хромала к забору, опираясь одной рукой на плоскорез, другой – на бабушкину палку, а баба вела за руки заплаканных малышей.

Бестолково тыкая мимо кнопок, я набрала номер Зарницкой.

– Ленка, здесь девочку укусила гадюка, в ногу, что делать?