Дмитрий Вельяминов - Музей героев

– Мама, я расту, – отвечал он ей.

Хотя дальше этому ученику 7-го класса расти было просто опасно, наверное, он уже и так напоминал ей Гаргантюа и Пантагрюэля, вместе взятых. Он открывал мне дверь, заспанный и в халате на голое тело, с торчащей изо рта неприкуренной сигаретой. Я был уверен, что с тех пор, как он проснулся, что случалось за 20 минут до моего звонка в дверь, он стоял перед зеркалом в маминой комнате и изображал из себя гангстера. Первое, что мы делали – это подсчитывали ресурсы.

– У тебя сколько?

– 40, кажись, и еще полпачки «Золотой Явы», – отвечал Юрик.

– И у меня полтинник… нормально живем. После шести еще Маус и Тоха с Лехой хотели подтянуться. Сегодня «Спартак» играет.

– Не, а че мы их ждать будем? – говорил Юрик и пытался скорчить что-то вроде таинственной улыбки, но у него это плохо получалось.

Было и так понятно, что сейчас мы пойдем за пивом и ждать никого не будем. Ведь полностью игнорируя занятия, мы рискуем значительно больше и нам просто необходимо снимать стресс. Из трехкомнатной квартиры с кожаными диванами, большим телевизором и видеомагнитофоном, мы выходили, только когда заканчивались выпивка и сигареты, а это случалось примерно к концу учебного дня. И тогда мы шли к железным воротам в школу, чтобы отжать немного денег по методу «добрый – злой» у тех, кто оттуда выходил. Я был «добрым» и вел разговор, а Юра к тому моменту уже был пьян и смотрел с высоты своего роста на потенциальную жертву, скрипя зубами. «Жертва» даже не догадывалась, что в этот момент Юрик скорее всего думал о бабах. Это было постоянным предметом его размышлений, он уже в течение года каждый день смотрел одну и ту же видеокассету с садомазохистским порно – другой он не нашел. Поначалу он проматывал сцены, где латексные тетки из 80-х отливают связанным мужикам на лицо, а потом привык.

– Сейчас она сперва поссыт этому усатому в рот, затем выпорет, запрет в железную клетку, затем будет долго вертеть жопой у него перед носом и только потом даст, – комментировал фильм Юра.

– Блядь, все как в жизни, – отвечал ему Леха.

Хотя, как оно в жизни, никто из нас не знал, потому-то мы и собрались впятером зырить этот фильм после школы.

Но отбирать деньги у отличников было не самым приятным занятием, в большинстве своем они были не очень-то богаты и такие же, как мы, – просто у них был кто-то дома, кто заставлял их учиться. Поэтому мы никогда не прибегали к насилию, если кто отказывался делиться.

Ведь за редким исключением все были свои, и мы предпочитали со всеми дружить, как дружили с Люсей. Она была самой умной в классе, почти все учителя вообще не понимали, что она делает среди нас. Она была в меня влюблена, но без взаимности – я был влюблен в минибар ее отца, в котором постоянно пополнялись запасы вискаря, коньяка и ликеров, и в Люсину игру на гитаре, когда мы с Юрцом уже нажремся. После школы мы ходили к ней. Я был единственным человеком, с кем она могла поговорить о музыке. Она любила «Sonic Youth» и «The Smashing Pumpkins». Мы слушали музыку в ее комнате, а Юрик на кухне взламывал замок у шкафчика с алкоголем. Ее отец уже не раз его менял, а Люся отмазывала нас, ссылаясь на хахалей старшей сестры. Я знал, что Юра сейчас ломает замок, и делал музыку погромче.

Так длилось год. В конечном счете, меня выгнали из школы. Оставалось только одно – пойти в вечерку, что я и сделал, а Юра завис на второй год и еще сильнее выделялся своими размерами на общем фоне. Для его матери это будет нелегко, и она начнет принимать меры. Сначала она подселит бабушку, чтобы та будила его в школу и следила, чтобы он никого не приводил. Но бабушку Юра полностью подчинит. По утрам она вставляла сигарету ему в рот, прикуривала и шла готовить завтрак. Днем Юра отправлял ее домой на другой конец Москвы, чему она была искренне рада. Мать начала закрывать на замок свою комнату, где стояли телевизор, компьютер и видак, без которого Юра уже не мог обходиться, и со словами: «А нахуй!» – он выбивал дверь ногой. Благодаря бабушке и своим маленьким одноклассникам, которые называли его «лордом», доходы Юры сильно увеличились, и он действительно был почти счастлив. Пока мать не привела жить с ними своего охранника. Может, это была любовь, может, отчаянье, но в первый же вечер этот, перекрашенный в блондина двухметровый качок, пробил Юре голову железным тазиком. Теперь Юра не прогуливал школу, делал уроки и занимался спортом. Его отдали в секцию бокса, где довольно быстро он начал делать успехи. Очень скоро он уже участвовал в трехраундовых поединках. Юра валил всех, кого бы против него ни поставили. Сначала он не делал ничего, затем пропускал пару ударов и взрывался, обрушивая на соперника град сильнейших ударов. Но он так и не выиграл ни одного боя в конечном счете, поскольку с него снимали очки за неспортивное поведение: когда Юра бил, он непременно выплевывал капу и орал на соперника отборным матом – так повторялось из раза в раз. Однажды я встретил Юру в морозное зимнее утро, он нарезал круги на лыжах вокруг школы. Еще даже занятия не начались, а он уже напялил эту уебищную лыжную шапочку, которая окончательно выдавала в нем человека, способного на крайнюю жестокость.

– Хуйли ты тут делаешь? – спросил я.

– Тренируюсь.

– Зачем?

– Хочу убить отчима, – спокойно ответил Юра с видом человека, который уже все тщательно спланировал.

Юля и Саша – две брюнетки, самые взрослые девочки из нашего класса. Саша жила рядом с Юриком, а Юля – в высотке (так мы называли двенадцатиэтажку в глубине района). Они приехали из Ростова, мы дружили с ними. Но они немного побаивались Юру из-за его плохо скрываемой сексуальной озабоченности, поэтому в тот день попросили меня не брать его с собой. «Говно вопрос», – подумал я. Наш путь лежал на крышу Люсиного девятиэтажного дома. Был очень жаркий день, и девчонкам хотелось загорать. Они купили пива, я – портвейн. Вечером родители Люси должны уйти в гости, и мы пойдем к ней, а пока мы будем жариться на крыше, покрытой рубероидом, возле будки лифтера, и пить теплый портвейн. Саша с Юлей постепенно пьянеют, смеются и обсуждают остальных девочек в классе. Суть обсуждения сводится к тому, что те совершенно пло ские на их фоне. Я не возражаю, курю и пускаю бутылку по кругу, мы выпиваем. Этот день мне нравится все больше и больше. Девочки спрашивают меня, почему я такой, почему я ничего не делаю, зачем я связался с Юриком, который только и может, что жаловаться, как у него болит член от постоянного онанизма. Я стараюсь перевести разговор в более мягкое русло, но в какой-то момент понимаю, что Саше не хило дало по нагретым на солнце мозгам.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».