Виолета Багиева - Девушка-рентген

Часть 2. Лето. Прекрасное время года. Солнечно, тепло и вокруг и в душе. Можно надевать лёгкую красивую одежду. Не таскать на себе тяжёлые шубы, дублёнки, сапоги, от которых устают плечи, ноги. Зелень вокруг, цветы. Вика давно мечтала: "хорошо бы вывезти доченьку к морю, в другой климат, к солнцу, чтоб скорее подзабыла всё плохое". Да и ей самой отдохнуть бы, уж больно много выпало на их долю переживаний. Надо немного проветриться, вдохнуть в себя новые силы. "Решено. Соберу все сбережения, не зря же пахала на нескольких работах, и временными заработками не разбрасывалась. На разную работу соглашалась. Ещё у друзей немного в долг возьму, потом приеду отдам. Здоровье надо поправить и мне и доченьке". Через три недели в аэропорту Домодедово они ждали объявление о посадке на самолёт. Вещи сданы в багаж, с собой ещё большая сумка. Разрешили посадку, в очереди их пропустили вперёд, потому что внешне видно, что девочке трудно передвигаться. Спасибо, люди! До самолёта идти пешком. Взрослый пенсионного возраста мужчина кавказской внешности предложил помочь донести сумку до самолёта. Вика застенчиво отказалась. Но он настаивал, и она позволила. По дороге за три минуты успел рассказать какую—то весёлую шутку. Вошли в самолёт. Спасибо незнакомцу! Анечка слегка улыбнулась и с интересом рассматривала окружающее. Это очень радовало женщину. Полетели! Анюту посадили у окна, она с удовольствием смотрела в окошко, тихонько полушёпотом озвучивала что там видит. Вначале полёта с непривычки девочку слегка подташнивало, мать и стюард помогли ей, убрали все следы "первого полёта". Потом попили водички, съели бутербродиков. Вскоре девочка заснула. "Притомилась моя радость, – подумала про себя Вика, поцеловала дочку в лоб. – Поспи". Мягко чуть наклонила её голову к своему предплечью, чтоб шейка не болела. Подложила мягкую кофточку. Дочка впервые сама летела на самолёте. До этого она летала младенцем на руках у матери в одеяльце завёрнутая. Конечно, не может ничего помнить. Мы вынужденно улетали от того человека, который стал "пустым местом", который решил, что его личный покой и жизненный комфорт важнее всего и всех. Помню как тогда сильно болели голова, спина, плечи, потому что подолгу приходилось носить дочку на руках вместе с тяжёлыми сумками. А помочь было некому. Вика с обидой и ужасом часто вспоминает те моменты. Их с дочкой жизни могли оборваться. Но жизнь продолжается… Сама пыталась немного поспать, но не получалось, мысли разные одолевали. Полный самолёт. Конец августа. Сезон отпусков ещё не окончен. Все хотят к морю, к солнцу, к мягкому климату. Ну правильно. Человек должен периодически менять привычную обстановку, климат, отдыхать от слишком привычного. Рассматривала пассажиров, стюардесс. "Красивых девушек стараются брать на работу. Ну да, чтоб нам приятнее было лететь. Наверное, это правильно. И парни есть. А как их называют? Стюард?". Расслабилась и задремала. Разбудил голос капитана корабля, который сообщал, что через несколько минут самолёт совершит посадку в пункте конечного направления, что полёт прошёл успешно. "Ну и хорошо. Долетели. Любопытно что нас здесь ждет".

В первые пару дней они не входили в море. Девочка не просила, мать не предлагала, было боязно. Они подолгу сидели на берегу, прикрывались от палящего солнца. Анюта пристально вглядывалась вдаль, вглубь моря, как будто пыталась что—то там увидеть. Очень внимательно провожала взглядом каждый изредка проплывающий пароход, каждую лодку, как будто искала кого—то. Они долгими часами наблюдали как бегают вокруг мокрые детки, играют с мячиком, болтают с родителями, кричат, маленькие плачут, как барахтаются в воде, обливают друг друга и радуются этому. Вокруг была живая, отпускная жизнь. Две женщины – маленькая, но повзрослевшая и взрослая, но с душой подростка просто молчали. На редкие осторожные вопросы мамы девочка отвечала скудно односложно "да, мамочка". Больше она не проронила ни слова за несколько дней отдыха. На четвёртый день мать взяла нежно за руку и попросила "пойдём ножки только помочим". Обе молча стояли у самого берега, вода прикрывала щиколотки ног. "Хочешь искупаться?" – решилась мать. Девочка задумчиво покачала головой, оглянулась взглядом вдаль моря и повела мать на песок. В отеле они молча ели, дочка ела мало и без аппетита, молча смотрели телевизор, иногда женщина пыталась что—то спросить, в ответ снова слышала тихое "да, мамочка" или отрицательное качание головой. В последний день отдыха они также долго просидели у моря. И каждая думала о другой. А вместе они думали об одном и том же. И каждая понимала другую. Женщина, стараясь улыбнуться, сообщила "давай собираться, дочка, а то в аэропорт опоздаем". "Он снова уплыл в свои дурацкие моря?" – вдруг прошептала девочка. Это прозвучало из самой глубины детского сердца. Прозвучало шёпотом, а матери показалось, что прозвучал оркестр, что прогремел гром. Она проглотила "слюну неожиданности", помолчала задумавшись. Что она должна была ответить родному ребёнку если у неё, у взрослой не было ответа на страшный вопрос. Снова заставляя себя улыбнуться, мать спросила: "кто?", хотя обе прекрасно понимали о чём говорят. "ОН" – тихо, но с внутренним надрывом повторила дочь, резко взглянула вдаль моря, и чтобы по—детски не разреветься, повернулась и поковыляла от моря. В маленьком горлышке стоял огромный комок страданий, глаза готовы брызнуть тонной жидкости. Сколько воли требовалось маленькому созданию, чтобы сдержать этот огромный натиск горя и обиды. Это – огромный позор взрослого подлого человека – самого близкого и одновременно самого далёкого.

О, Небо, прости меня. Но не его!.. Мать, подавляя всё, что вырывалось из глубины души, смешение жалости к себе, к дочери, злобу на обстоятельства, на конкретных виновников их тяжёлых судеб, на всё что случилось, но могло не случиться, сложись всё иначе, на всё остальное, молча, закусив губы, поплелась с опущенными плечами и головой за своим ребёнком. Так они и шли, медленно, не в силах говорить, не в силах поторопиться. Их души разрывались на миллионы мелких острых частиц, которые кололи все их органы. Внутри всё горело… Все вещи были собраны Викой накануне. Она умыла раскрасневшееся лицо холодной водой, встряхнулась, натянула на себя дежурную улыбку, закрыла чемодан, повесила на плечо тяжёлую сумку, и они покинули отель. Мать часто смотрела на дочь, боясь, что ей станет плохо. Девочка шла молча, тяжело, с обиженным плаксивым личиком.

– Попьёшь водичку? – осторожно спросила мать. Ответа не последовало.

Им вслед махали оставшиеся отдыхающие. Вика натянуто улыбалась, Аня не смотрела ни на кого. Снова самолёт, водичка, лёгкая еда, тяжёлое молчание. Они общались душами и сердцами. Брошенным, отвергнутым душам не было необходимо разговорами зря сотрясать воздух. Каждая и так знала о чём думает другая. И каждой было очень больно… Бывают в жизни моменты, когда слова лишние. В аэропорту Домодедово пока ждали багаж мать непринужденно сказала: "вот и отдохнули, доченька. В следующем году ещё с тобой куда—нибудь поедем, да? К морю, а можно и в горах погулять, там воздух хороший. А может, вообще… – и она запнулась, не досказав свою мысль, внезапно промелькнувшую в её голове. Дочь внимательно посмотрела на мать. "Всё у нас с тобой будет хорошо, родная. Всё будет классно!" Про себя она додумала: "хоть когда—нибудь". Забрав чемодан, они взялись за руки и поехали домой. Всё будет х о р о ш о!