Михаил Коломенский - Пять вариаций с мужьями

Саша посмотрел на стол.

– Так… Вафли будем макать в варенье и заедать халвой.

– Вприкуску с мёдом и мармеладом.

– Это ужин для Гиннесса.

– Нет. Это ужин для нас. Только я сначала переоденусь.

Саша рывком отвернулся.

Таня, помедлив, начала снимать блузку.

Саша напряжённо смотрел перед собой.

– Вы успели вчера? – спросила Таня.

– Куда? – Саша повернулся. – Ой!.. – отвернулся. – Куда?..

– К вам там что-то пришло… и вы боялись – оно уйдёт.

Саша вздохнул.

– Успел… Но – бесполезно.

Таня аккуратно складывала блузку.

– Почему?

– Понимаете… – опять повернулся к Тане. – Ой! – отвернулся. – В целом всё было правильно, но… недостаточно смело. И потому неправильно. Знаете, в науке нужна смелость.

– И не только в науке…

– Да. Но я верю…

– И я. Я верю, что вы, наконец, осмелеете…

– Да… – он покивал. – Хорошо бы…

– Саша… – сказала Таня.

– Что?

– Там мой пуловер…

– Где? А, вижу.

– Дайте мне его.

Саша взял пуловер и, стараясь не оборачиваться, протянул его за спину.

– Берите…

– Большое спасибо, – поблагодарила Таня.

Взяла пуловер. Надела.

– А как… Красноикрянский?

– Можете повернуться.

Саша повернулся.

– Я на него написала анонимку. – Прошла мимо Саши.

– Вы?.. – поразился Саша.

– Мне так посоветовали, – объяснила Таня в ванной. – И даже продиктовали. И прежде чем отправлять, покажут ему.

– А ему – зачем?.. Смысл?

– Чтоб быстрее подействовало. А то пока дойдёт… Пока там будут изучать…

Ваткой очищала лицо.

Послышался звук: что-то упало. И Сашин голос:

– Ч-чёрт!..

– Что такое? – Таня выглянула из ванной.

Саша ползал у стола среди стеклянных осколков, собирая с пола варенье – носовым платком.

Таня ахнула:

– Что вы делаете?..

– Простите меня…

Он стоял перед ней на коленях, с приподнятыми руками.

Формально, в линиях, картина была классической.

– Оставьте! Что вы! Я сама!..

– Нет… Это я сам… – он вновь принялся вытирать.

– Нет, я сама… Ну, что вы…

Саша отталкивал её:

– Нет… Нет…

Она попыталась поднять Сашу с колен:

– Ну что вы… Ну… ну…

Он сопротивлялся – одной рукой; а другой, сжимая платок, торопливо тёр пол.

– Давайте… – тянула Таня.

– Пустите… – упирался он.

Они убеждённо боролись. Некоторое время слышалось лишь прерывистое дыханье.

– Ой! – вдруг отпрянула Таня.

– Что?.. – испугался Саша.

Она смотрела на его руку. Это было уже не варенье: по пальцам струилась кровь!

Саша стал её стряхивать. Брызги полетели во все стороны.

– Прекратите жестикулировать, – попросила Таня.

Саша принялся вытирать пальцы. Но кровь продолжала течь.

Таня молча и неожиданно стремительно потащила его в ванную.

Белизна раковины покрылась алыми струйками крови и бурыми комками варенья.

– Сейчас, сейчас… – приговаривала успокаивающе.

Нашёлся бинт; забинтовала.

– Вы как медсестра, – удивился Саша. – Как-то у вас это всё… умело.

– С вами можно многому научиться, – ответила она очень серьёзно. Настолько серьёзно, что он засомневался в её серьёзности. Но уточнять не решился.

Сели за стол. Забинтованная рука Саши висела на перевязи.

Привычно приступили к делу.

– Пастила, – через какое-то время подсказала Таня.

Однорукий Саша попробовал пастилу.

– Классно.

И посоветовал сам:

– Со сгущенкой её.

– Да, неплохо… А это, кстати, настоящий шоколад. Я уверена, что вы его не ели. Или ели так давно, что уже не помните.

– Это когда же?

– В детстве.

– Не помню… Ну-ка… О-о… Действительно… Здорово! Но почему.. весь шоколад не такой?

– Потому, что его уже не найти.

Саша перестал жевать.

– Если его не найти – то как же он на нашем столе?

– Любовь способна творить чудеса. Вы этого не знали?

– Ну… теоретически. Но тогда получается, что если бы эта женщина вас не полюбила, то есть если бы не чудо любви… как вы говорите… то я – никогда? не узнал бы настоящего шоколада?

– Сегодня точно нет. Но давайте о ваших делах. Мне очень любопытно: как там поживает ваше двадцатидевятимерное в одиннадцатимерном?

Саша поморщился.

– Наоборот: одиннадцати- в двадцатидевяти-.

– Простите. Никак не запомню.

– Вам нужно больше есть сладкого, – наставительно сказал Саша. – Халву закусывать тортом. Очень рекомендую.

– А вы, я вижу… сладкоежка.

– Никому об этом не говорите.

– Хорошо, хорошо. Конечно. Но почему? Это такая страшная тайна?

– Ну, я же не девушка. И не ребёнок.

– Ну, да. Ну, и что?

– Ну, как… Неловко.

– А передо мной – не неловко?

Саша на секунду замер – и отрицательно мотнул головой.

– Почему?

Саша надолго задумался. И ответил:

– Не знаю.

Они смотрели друг на друга: Таня – внимательно-пристально, а Саша – обеспокоенно-растерянно.

Вошёл в свой полутёмный номер.

Негромко бубнил телевизор, громко храпел сосед.

И чемодан, и наброшенная на плечи длинная куртка, и белеющая перевязь делали Сашу очень похожим на вернувшегося с фронта.

10.

Был конец дня.

Город жил обычной своей жизнью. По улицам шли прохожие. И по переулкам. Двигался транспорт. Дождя не было, даже напротив: жизнь украшалась мягким предвечерним солнышком.

С разных сторон к гостинице приближались Таня и Саша.

На их лицах лежала та же печать застывшей заботы, что и на всех других лицах. Они были частью всех.

Они сближались.

Они увидели друг друга.

И лица их вмиг изменились, озарились, заиграли; и они перестали быть частью всех, они стали противоположны всем.

– Привет!.. – Саша взмахнул перебинтованной ладонью.

– Привет!..

Остановились в шаге друг от друга. Показалось: обнимутся… Нет.

– Как-то непривычно… – сказал Саша.

– Что?

– Видеть вас при дневном свете.

– И вас…

– Вы не торопитесь?

Таня отрицательно качнула головой.

Они медленно шли по улице. Они – гуляли. У них был свободный час.

Навстречу им вдруг потекла толпа – из кинотеатра, – и было логично, что Таня взяла Сашу под руку.

Они шли – а на пути попадались хот-доги… мороженое… и прямо на глазах жарились и убийственно вкусно пахли пирожки с картошкой…

– Что-то вы сегодня молчаливый, – сказала Таня.

– Да…

– Это неправильно. Вы обязаны занимать даму беседой.

– Честно сказать… ничего не приходит в голову.

– И даже двадцатимерное?

– Да… даже оно.

– Сильные внешние раздражители, – вопросительно-утвердительно сказала Таня.

– Да, это точная формулировка… – Спохватился: – А вы? На вас как? пирожки не действуют?

– Ещё как действуют! Захотелось поскорее на работу.

– Но вы же… только что оттуда!

– «Работать» – так называется то, чем я теперь занимаюсь… по вечерам.