Игорь Бабаян - Черный лабрадор

© Игорь Бабаян, 2020

ISBN 978-5-0051-0398-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Он проходил мимо моих окон каждый день в течение многих лет. Его глаза непременно, в любое время года, скрывали темные очки. В правой руке – белая трость, в левой – поводок-рулетка с чёрным лабрадором. Пёс вел Маленького Хозяина уверенно, маршрут за долгие годы изучен хорошо, заботливо выбирая путь, обходя преграды и выводя когда-то ребёнка, а ныне – шестнадцатилетнего юношу на безопасную дорогу. Поводырь был всегда внимателен к внезапным преградам, какой-нибудь упавшей с дерева ветке и (поводок им в помощь!) вел слепца в обход. Во всём облике чёрного, словно вороново крыло, пса чистых кровей было в эти минуты что-то величественное. Казалось, он осознавал важность своей миссии: он ведёт подопечного и от того, насколько хорошо он в очередной раз выполнит свою работу, зависит безопасность и здоровье человека, которому и так досталось от судьбы.

Маршрут менялся редко: от дома по тропинке, а затем по асфальту – к Церкви. Старинный, намоленный храм, воздвигнутый одним из птенцов гнезда Петрова в начале 18 века – это традиционный этап пути. Здесь, в просторном церковном дворе, летом царит несказанная красота. Величественный храм Божий высится в обрамлении старых дубов, степенно шелестящих листвой по соседству с молодыми берёзками, высаженными несколько лет назад, под пасху. Плакучие ивы, склонившись над мощёными плиткой дорожками, гибкими своими ветвями ласкают прихожан, спешащих на церковную службу. Издалека приветствуют богомольцев примостившиеся у решетчатой ограды яблоневые и грушевые деревья, словно напоказ выставляя крупные спелые плоды.

Маленький Хозяин с раннего детства знал историю старой Церкви, самой большой достопримечательности нашего городка. Однажды в первом классе он даже нарисовал её на уроке «изо». Памятью о Петровских временах остался трофейный шведский колокол. Его используют в качестве сигнального, созывая прихожан на молитву. В отличие от привычных российских «языковых» колоколов трофей расшатывают для звучания. Голос у шведского набата, как и подобает набату, долгий и тревожный, словно напоминающий о временах, когда вершилось становление молодой российской империи.

В дореволюционные времена усадьба с церковью в центре её сменила не одного хозяина: от их сиятельств до сиятельных купцов, являя собой памятник русского барокко. После революции 1917 года храм был закрыт, обезглавлен и частично разрушен. И лишь в конце века минувшего созидательным трудом прихожан Церковь приобрела былой облик…

Маленький Хозяин, которому теперь уже не суждено было видеть всё это великолепие, любил подолгу гулять по церковному двору. Сюда, на территорию Церкви, с собаками нельзя, но для его «сынка» сделали исключение: поводырь – это не совсем даже и собака, скорее – глаза незрячего. В конце прогулки Саша с помощью кого-либо из прихожан входил в Церковь и зажигал свечи у образа Божией Матери, а затем усаживался отдохнуть в деревянной беседке, прислушиваясь к пению птиц и перезвону колоколов. Тогда и матёрому псу выпадала возможность подремать на дощатом полу, внимая снам о юной своей поре. Ух, и набегался же он, натрудился на всю оставшуюся собачью жизнь! Год тренировок: запоминать маршрут, различать и запоминать виды препятствий, уметь вести человека, переходя дорогу. Что только не придумывал кинолог, чтобы его «сынок» был лучшим. Зато передавая пса девятилетнему мальчику, он мог с гордостью сказать: «Тебе достался мой лучший питомец. Можешь рассчитывать на него, как на себя самого!». Лабрадору Саша сразу же понравился и он про себя решил величать его Маленьким Хозяином.

Иногда, когда Маленький Хозяин бывал не в настроении, он быстро покидал церковный двор, устремляясь вниз, к реке. Тут уж поводырю бывало не до отдыха. Гонял его Хозяин, точно молодого. Ретривер, высунув язык, бежал уж рядом, не успевая уйти вперед, чтобы человек оставался ведомым и тогда Хозяин нетерпеливо дергал поводок или, заводя правую руку за спину, тростью, будто пришпоривал пса. Поводырю приходилось ускорять движение, но ведь тропа к реке совсем не проста, тут уж держи ухо востро! Кто только по ней не бродит… А потому чревата неприятными всякими сюрпризами: то битой бутылкой, то скользкими под лапой пакетиками от лакомств.

На сей раз, правда, обошлось без экспромтов. Сегодня Маленький Хозяин не стал нарушать традицию и, побродив немного по двору и сняв большие белые наушники, уселся привычно в увитой плющом беседке, привычно прислушиваясь к перекличке пичужек и переливам благовеста. Лорд как всегда устроился на дощатом полу, положив голову на лапы, и настороженно следя за своим Хозяином.

Тревожно верному спутнику. Казалось бы, не привыкать ему тревожиться – служба. И все же… Почему? Откуда тревога? Уж не потому ли, что вдруг загудел трофейный набат? Или потому, что ниже, у реки, вдруг запели старую печальную песню:

«Эх… дороги, пыль да туман,

Холода, тревоги, да степной бурьян.

Знать не можешь доли своей,

Может крылья сложишь посреди степей…»?

О чем думает Хозяин в эти минуты? О песне? О злосчастной своей судьбе и о том, что окончательно лишился зрения в восемь лет после нескольких операций в райбольнице: болезнь так и осталась непобежденной? О том, что ему, жизнерадостному некогда мальчугану, с трудом высиживавшему урок до конца и с нетерпением ожидавшему переменки, чтобы погонять в школьном дворе мяч, судьба оставила лишь домашнее обучение, когда не слышны привычная трель звонка и вслед за ним выплёскивавшийся из классов весёлый гомон ребятни, а учебники, готовясь к уроку, теперь приходится слушать, а не читать? Не потому ли он давно отказался от нечастых визитов школьного учителя, предпочтя учиться самостоятельно?

Так о чём думает Хозяин в эти минуты? Почему хмурит лицо? Редко стала наведываться сестра? Не привозит племянницу? Эта егоза-трехлетка вечно норовит доставить старику-псу большое беспокойство: то за усы потянет, то ухватит за хвост. Хотя, что Хозяину до собачьего беспокойства? Он в этой неугомонной, крикливой девчонке души не чает. Обнимет и долго, долго молчит. Егоза тем временем вырывается из его объятий: «Дядечка Сасечка, пусти, я с Ловдиком играться буду!».

Лабрадор, прятавшийся во время нечастых нашествий девчонки в столовой, под большим обеденным столом, накрытым старомодной темно-синей бархатной скатертью с бахромой, ждал егозу без радости.