Екатерина Новицкая - Где живет мандариновое настроение

– Ладно, не буду отвлекать. Наверняка тебя уже заждались на работе. – Не выпускаю, но чуть разжимаю пальцы, и его рука выскальзывает. Сижу на лавке и смотрю на удаляющуюся мужскую фигуру, еще секунда – и он смешается с толпой, станет человеком толпы. Закрываю глаза, чтобы не видеть этого момента. А руки еще помнят его ладони.

Дни смешались, перепутались. Для меня уже не существует суббот и понедельников, мне неважно, среда на дворе или пятница. Бессмысленно прожигаю жизнь. Однообразие каждого дня, часа, минуты. Страшно. Бессмысленность и бесцельность жизни – катастрофичны.

Шагаю без направления, думаю ногами. Самые главные враги – это мысли, они как паразиты проникают в душу и пробираются к самым болезненным местам, нашептывая совсем не утешительные, но здравомыслящие вещи. Раньше я старалась их прогнать, сейчас жалею, что не прислушалась раньше и сопротивлялась. В виде слабого протеста, импульс от души, желание развернуться и рвануть в метро, чтобы бегом по эскалаторам, в нетерпении медленно ползущего поезда, добраться до… «хоть куда». Очередная мысль-паразит, усмехнувшись, сообщает старую мудрость, что от себя не убежишь, и она, зараза такая, права, поэтому продолжаю маршировать дальше.

Опять не сплю. Кто бы только знал, как раздражает эта бессонница. Маршрут кухня – кровать опротивел до скрежета зубов. Курю, пью чай, опять курю, соприкасаюсь с постельным бельем в попытках уснуть, опять курю, таращусь в темень за окном, курю, все по замкнутому кругу. На улице оранжевый уровень, штормовое предупреждение. Тени деревьев мечутся в бешеном танце. Ветер отпускает на волю тротуарный мусор города, он с садистскими наклонностями извращенца срывает с деревьев пару уцелевших за зиму листьев и отправляет в безудержный танец, а ветви мечутся в стыдливом бреду, не в силах пережить свою неприкрытость, и ломаются. Кажется, что даже фонарный столб не в силах удержать свою прямолинейность, еще чуть-чуть, и пустится в этот бесноватый танец. А дома штиль, покой, совсем другая жизнь, лишь муха, которая так же, как и я, не отправилась в зимнюю спячку, пролетая мимо, напоминает, что этот домашний мир не статичен. Ненавижу ночные беспричинные бдения. За окном, в поисках смысла бытия, мечутся тени, а я пью чай, я спокойна как мертвый вулкан. Либо я изменилась, либо жизнь. Но что-то явно пошло не так, как когда-то было задумано. Задаюсь вопросом «почему так?» и со спокойствием старого ворона сама себе отвечаю: «Потому что это жизнь».

Все стало просто, понятно, логично и объяснимо. Ушли терзания, метания, неопределенности. Все стало предсказуемо и ясно, это всего лишь жизнь. Раньше, совсем давно, у меня была возможность носить очки, забавные такие… Вместо стекол были витражи, мозаики, калейдоскоп жизни вертелся, цветные стеклышки преломляли свет, образуя причудливые картинки, которые я с радостью выхватывала из жизни и переносила в строчки писем, в фотографии. Потом, утрамбовывая поглубже все свои чувства и эмоции, я куда-то подевала эти самые милые очки. Мир стал обыкновенен, прост, с сероватым оттенком дорожной пыли на газонной зелени. А теперь, в попытках отрыть в сундуках души те самые очки, я приобрела новые – черные, со стеклами, которые не может пробить даже солнечный свет. Мир стал непролазно черен, как гудрон, разлитый рабочими на дороге. Пыталась брести по этой трассе без цели и направления, но ноги окончательно увязли, и я превратилась в изваяние неизвестного творца, непонятно чему посвященное. Время остановилось. За совсем короткий срок из жизни исчезли очень многие люди, остался мизер знакомых, да и те из столь глубокого прошлого, что кажутся героями какого-то кинофильма.

От предложений дружеской попойки шарахаюсь, как проститутка от субботника. На место друзей пришли подруги. Вместо душевных посиделок и повествований о житье-бытье разум начинает играть в партизана, который никому ничего не скажет, а память может еще и гордо плюнуть в лицо любопытствующему и отвернуться. Если раньше заинтересованность мужчин моей персоной поднимала самооценку, потом стала просто забавлять, то теперь это раздражает. Бессонница. Муха пытается в безумном пике атаковать чашку, я «жаднюсь». Перебираю в памяти всех – мужчин, женщин, друзей, знакомых, а затем, как грязное белье, сваливаю все в одну кучу. Хотя какая уж тут стирка, всё это не отполощешь, легче сделать подарок мусорному ведру.

А память все подкидывает персонажи, и каждого я без причин вычеркиваю. Ну да, душевный климакс налицо, вернее, на психику. А чем еще заниматься по ночам, только распитием чаев и ведением дневника наблюдений за природой. Где-то в районе трех муха продолжает не спать, я держу оборону кружки. Больше мне оборонять нечего и не от кого. Борьба с мухой, ночные войны за доминирование над чашкой, как бы уснуть и не страдать фигней.

Когда я увольнялась, многие говорили: «Да куда же ты пойдешь?!», «Кому ты нужна на гражданке?!», «Ты не найдешь работу!» Но стоило уволиться, как я получила довольно много приглашений на работу, там были и пустяковые и серьезные предложения, в разных областях и с разными задачами. Не рассматривая их, я сразу даю отказ. Почти полмесяца сижу в четырех стенах, не в силах собрать себя и заставить хоть что-то сделать. Не могу находиться дома, в Москве. Что-то выталкивает меня отсюда, чувство неприкаянности в этих стенах, городе, мире. Чтобы не сойти с ума, пялюсь в телевизор, пытаясь ни о чем не думать, позволяю облаку деградации постепенно обволакивать себя. Я – как груженая машина, которую судьба выбила из привычной колеи и понесла по проселочным дорогам. В конечном итоге колеса окончательно увязли в непролазной грязи российского бездорожья посреди бескрайнего поля, где нет ничего, что могло бы послужить опорой для вытаскивания машины из грязи и сцепления с реальностью дорог. Я и не мечтаю о каком-нибудь тягаче, который вытащит из этого месива. Понимание, что дальше так продолжаться не может, давит, но я все равно бездействую. Канал National Geographic вещает о далеких и теплых странах, где все хорошо. По интернету рассматриваю картинки. На одном из сайтов висит объявление о сдаче дома с отоплением на берегу моря. Зимой на пляжный отдых спроса нет, в не сезон можно снять целый дом за очень низкую цену. Желающих любоваться зимними штормами и отдавать себя на растерзание морским ветрам, проникающим, кажется, даже в район сердечной мышцы, не так уж и много. Выданных мне при увольнении денег хватит, чтобы позволить себе роскошь сбежать от московской зимы, которая рождает непреодолимую тягу к солнцу. Даже не размышляя, чтобы не передумать, бронирую дом, вношу залог и покупаю билет на самолет. Муж, прекрасно понимая, что мне лучше уехать и отдохнуть, даже не высказывает возражений.