Марис Друва - Восемь сказок о великих котах, людях и собаках: идеи анимационных фильмов и мюзиклов

Если бы это была не среда, могло бы показаться, что все идет как всегда. Женька пел «Море, море» Антонова, несколько пар танцевали. Время после девяти, уже стемнел теплый майский вечер, все как обычно, но тут вдруг Женька обрывает песню. Над зальчиком гремит «Славянка». Музыканты знают, что играть, бдительное око музыкантов – в данном случае Женьки – углядело странных гостей городка. Очевидно, собака породы чау-чау, делая заказ музыки для момента встречи, дала достаточно меткое описание своей компании, чтобы можно было опознать каждого в отдельности. Сейчас в дверях стояли только двое: Вечный Дед и Шпион. Собаки не было, и не было той накрашенной женщины, которую главный режиссер театра назвал Потаскухой. Между прочим, данные режиссером прозвища сразу вошли в обиход и укрепились за странными гостями. Народ городка за эти неполных три года успел познать режиссера и верил ему. Раз режиссер сказал «Вечный Дед и его свита», то так оно и есть.

Гремела «Славянка», танцующие, инстинктивно почувствовав превосходство необычных гостей, отошли в сторонку, освобождая танцплощадку, будто бы вошедшие собирались там танцевать. Все заинтересованно глядели на тех, о ком с послеобеденного времени говорилось уже достаточно много, о которых уже даже создалось какое-то впечатление. И вот они стояли здесь, в дверях городского ресторана, рассматривая помещение, бойко и патриотически играющий ансамбль и публику. Ну разумеется, разумеется, они и публике позволяли рассматривать себя – ведь все-таки чужие, приезжие, остановились в дорогих гостиничных номерах. Кто они? Откуда? Вот и позволено сейчас об этом гадать. Гадать – но и только. К странным гостям, Вечному Деду и Шпиону, подскочил метрдотель, поклонился и указал на столик, зарезервированный собакой. Столик был роскошно сервирован, оставалось только усесться. Шпион и Вечный Дед еще раз оглядели публику. Казалось, они нюхают воздух, как это делал Фокс в картине «Место встречи изменить нельзя». Фокс принюхивался к воздуху, чтобы почувствовать, нет ли вблизи опасности. Разве странные гости тоже чего-то опасались? И если боялись – то чего?

Возможно, те, кто видел и помнил «Сибириаду» Кончаловского, тоже углядели в одном из чужаков Вечного Деда. Да, у этого незнакомца тоже были обильная борода, пышные брови, длинные космы. Да, незнакомец был одет весьма небрежно, но истинный знаток сразу смог бы сказать, что это такой стиль, что все вещи на нем очень дорогие и только отдаленно напоминают скромный костюмчик. Этот Вечный Дед был рослым, могучего телосложения. Шпион рядом с ним выглядел мальчишкой, зато по одежде Шпиона сразу можно было определить, что она сшита в элитарном салоне. Шпион был небольшого роста щуплым очкариком, нагруженным двумя сумками и несколькими фотоаппаратами. Зачем тащиться в ресторан с несколькими сумками и фотоаппаратами, было известно только самому Шпиону. Он казался разговорчивым, оборотливым и любознательным, ведь недаром режиссер дал ему такое прозвище. И всем посетителям с самого начала было ясно, что Шпиону понравилась сидящая в одиночестве актриса Соня Гардина. Это стало ясно, как только зазвучала «Славянка». Еще до того, как занять место за своим столиком, Шпион уже хотел поспешить к Соне, и Вечному Деду приходилось удерживать его за руку. С метрдотелем разговаривал только Шпион, а Вечный Дед не произнес ни слова, кто знает, может быть, он вообще не знал русского, может, приехал из далеких стран. Разве в далеких странах не могут жить старики, похожие на Вечного Деда Кончаловского?

Понимая, что одному с заказом Шпиона не управиться, метрдотель подозвал на помощь Оленьку, и теперь они оба бегали трусцой, поднося дополнительные закуски и напитки. Но, как ни странно, пока Шпион был занят переговорами с официантами, на Соню Гардину как зачарованный начал глядеть и Вечный Дед. Кто его знает, что он такое в ней углядел. Может быть, в Сонечке действительно имеется нечто необычное, и чужаки это подмечают, может, местные слишком привыкли к тому, что она почти каждый вечер после спектакля сидит здесь и на столике перед ней – водочка, кофе и сигареты. Может быть, что местные на самом деле привыкли. А Шпион и Вечный Дед глядят на Соню во все глаза. В зале находятся и другие женщины, но эти двое смотрят только на Соню. Может быть, потому, что Соня сидит одна, может быть, потому, что это так романтично: солист ансамбля исполняет «Две свечи» Шуфутинского, песня звучит в ресторане провинциального русского городка, за столиком у окна, за которым стемнел теплый майский вечер, сидит одинокая, красиво печальная девушка, и ее профиль обрамляет легкий дымок сигарет. Красиво и печально. Может быть, из-за этого оба странных гостя городка пришли в такой восторг. Может быть, из-за этого Шпион не выдерживает, оставляет сумки и фотоаппараты на свободном стуле и идет пригласить одинокую, печальную девушку на танец.

Звучат «Две свечи» в исполнении ансамбля провинциального городка, но знатоки ведь утверждают, что Женька поет в точности как Шуфутинский… Шпион встает, пробирается между тремя-четырьмя танцующими парами, застывает в поклоне у столика Сони и вежливо, галантно, очень интеллигентно и слегка обольстительно спрашивает: «Разрешите вас пригласить?» А Соня, сначала внимательно взглянув на Шпиона, столь же непринужденно и, может быть, еще обольстительнее отвечает: «Извините, здесь я не танцую».

Конечно, только чужак мог подойти и пригласить Соню на танец, местные все знали, что она в этом ресторане никогда не танцевала, и не сомневались, что здесь она никогда не станет танцевать. Почему так, даже Соня сама вряд ли смогла бы объяснить, потому что танцевать Соне нравилось и она танцевала хорошо. Она сама придумала, поставила и предложила Саше Кольцову танец Нины Заречной для спектакля «Чайка». Кольцов ее идею принял, и публика после этого танца Сони – Нины каждый раз рукоплещет.

Было необычно, что кто-то так упорно старается уговорить Соню пойти потанцевать здесь, в ресторане, хотя люди ведь танцуют в ресторанах, ансамбль ведь для того и играет. Но это не для Сони. Для Сони предназначены только грустные песни, которые поют Женька и ее бывшая однокурсница из театральной студии – Марина. Здесь Соня только слушает песни.

Как и в каждом городе, в этом городе тоже имеются свои особые парни со своим особым прошлым и настоящим, и эти парни пользуются влиянием. И неважно, маленький город или большой, с этими парнями часто вынуждена считаться даже милиция. Во всех городах слово этих парней имеет вес. Им редко противоречат. Эти парни живут по своим законам, и многим приходится с их законами считаться. А это неписаный закон – чужак уж точно не будет диктовать здесь свои условия. Какими бы ни были эти парни, они все-таки знали историю Сони. И историю Нины – тоже. Да, некоторые из них знали историю Нины, смотрели ее. Так что, если Соня желает сидеть за столиком в одиночестве, пусть так и будет. В конце концов, они уважают ресторан своего городка, его музыкантов и постоянных посетителей. Один из парней подошел к столику Сони и ухватил Шпиона за плечо. Тот парень вовсе не выглядел внушительным, но внушительными, очевидно, оказались хватка и то, что он Шпиону сказал. При звуках все той же песни «Две свечи» Шпион пробрался обратно к своему столику, налил из графинчика полный фужер водки и выпил. Сидел, опустив голову, на Вечного Деда не глядел. А Вечный Дед, наверное, отпускал в его адрес не вполне приятные тексты – во всяком случае, судя по тому, что он, все еще при звуках песни Шуфутинского «Две свечи», быстро собрал сумки и фотоаппараты и покинул ресторан.