Евгения Козачок - Там, где меня нет

Спросила у прохожих: «Далеко ли до завода?»

Оказалось три, четыре остановки. Дойду. Необходимо время, концентрация, не отступать.

Олин рисунок и нож, через кожу сумки, жгут бок. Мысль, казалось, вполне здравая, никому не показывать его портрет, ни у кого, ни о чем не спрашивать. Искать самой. Ожидать его появления.

Просидела на скамеечке с 11 до 17 часов. Голода не чувствовала. От жажды – вода в бутылке. Вышла первая смена. Вглядывалась в людской поток – искала иголку в стоге сена. Не нашла.

И так целый месяц: вокзал – в 7.00 завод, вокзал, – в 17.00 завод.

Конец второго месяца. Спать, есть, особо не хотелось. Достаточно было: «Шла через мосток, ухватила кленовый листок…» и далее по сказке. Зрение то ли улучшилось, то ли какая то внутренняя энергия осветляла, приближала лица проходящих мимо меня заводчан.

Многих узнавала по походке. Но ненавистного лица не было. На рисунок уже не смотрела. Он запекся в моих глазах так, как насекомое в янтаре. Если посмотреть в мои глаза, можно увидеть два миниатюрных портрета.

Уборщицы вокзала здоровались со мной. Дали адреса гостиниц, бани, магазинов. Но не только работники вокзала обратили внимание на меня. Две мои сверстницы из дома напротив завода, вероятно, предположили, что я новая их соседка, четко следующая определенному режиму.

Сидели втроем, беседовали обо всем: картинах, птицах, море, цветах. О семьях не говорили. Детям звонила еженедельно: «Отдых в Крыму прелестный. Солнце греет, вода освежает, и ваша мама силы пополняет». Верили.

Разговор о цветах, факт узнавания моей персоны и денежный минимум привели в движение извилины мозга.

Чтобы не обращали внимания на старушку, ежедневно тупо смотрящую в одну точку – проходная завода, закупила для продажи цветы. Покупали. Раньше, около завода, вероятно, ими не торговали. Все было бы хорошо, если бы не появилась проблема, которую пришлось решить покупкой памперсов для взрослых.

Теперь я больше времени проводила около завода, но не задумывалась о том, почему я до сих пор его не увидела. Может он, за двадцать шесть лет изменился до неузнаваемости, в отпуске, или уехал из города. Это же надо было быть полнейшим «автоматом», чтобы эта мысль залетела, в мою воспаленную голову, через три с половиной месяца?!

И я поняла. Не расспрашивая о нем – не найду. Портрет, немного, потерся. Сделала ксерокопию. Вначале показывала его заводчанам покупающим у меня цветы. Потом всем, кто выходили из проходной завода объясняя, что ищу родственника, о котором знаю только то, что он работает или работал на этом

заводе.

Пятый месяц…

Наконец – то узнали.

Мужчина, выходящий со второй смены сказал: «Так это же Славка. Он давно не работает на заводе. Ничего о нем не знаю, работали в разных цехах и сменах. Вот Гришка может знать, где живет Славка, они работали в одной смене».

Обрадовалась, что, наконец – то найду этого ненавистного Славку и сделаю то, ради чего приехала.

Но через день мужчина сказал, что Григорий в отпуске. Уехал к детям в Россию и будет через две недели на работе. Отдала оставшиеся три букета своему информатору, поблагодарила. Решила перевести дыхание, вернее дышать в другом ритме. Позвонила детям, сказала, что живу у знакомых и у меня все хорошо.

Впервые увидела Черное море. Посетила музеи, прогулялась по паркам. Короче, новый дыхательный ритм, чуть ли не по Бутейко. Надышалась, насмотрелась, дождалась Григория.

Подходила к нему с возвратившимся в прежнее русло дыханием, с бьющимся прямо в горле сердцем и мыслью: «Только бы Григорий не был другом этого не человека, иначе мне очень тяжело будет общаться с ним».

Ну, хоть в этом луч света – не друг, просто знакомый. Славку не видел несколько лет. Адрес знает, и даже порадовался, что его ищет родственница. Не спрашивала ничего о Славке. Мне необходим был только его адрес. Но Григорий сам рассказал, что Славка уже десять лет не работает, парализовало. Передвигается с помощью инвалидной коляски. И случилось это с ним после трагедии с его дочерью. Дочь изнасиловали и убили. Жена умерла через два года после смерти дочери. Сын в тюрьме, за воровство. Заводчане помогли Славке в организации похорон, добились о предоставлении ему социальной помощи и работника по уходу за ним и квартирой.

Благодарить Григория за помощь не было сил. Только головой кивала, как игрушка моих детей. Была у них такая собачка, если ее поставить на наклонной поверхности – зашагает вниз, и при этом двигаются голова и хвостик. Как живая. А я, наоборот, остолбенела от услышанного…

Дорога, с наклоном под девяносто градусов мне не помощник. Ноги и по наклонной не двигались. Провалилась в пропасть, в тартарары. Такого просто не может и не должно быть! Почти полное совпадение судеб наших дочерей! Это нереально!!! Вспомнил ли он в тот миг мою дочь, когда узнал, что случилось с его дочерью? ЧТО ЧУВСТВОВАЛ?

Ехала посмотреть в глаза этому поддонку, плюнуть в лицо, задушить, разорвать на части, убить. Форма мести не важна. Главное – уничтожить!

Четвертый день сижу у подъезда. Жду, когда социальный работник выкатит на прогулку, этот оставшийся клочок человеческой подлости. Мысли путаются. И такой четкий, намеченный несколько месяцев назад план, стал рассыпаться как песочный

замок. Он разрушался, и не было сил собрать его снова, руки – то ватные.

Открылась дверь подъезда. Я его сразу узнала. Вернее узнали его мои глаза с двумя миниатюрными портретами, которые как птички вылетели, воссоединились в один портрет и остановились в воздухе, рядом, с мало похожим оригиналом, с жидкими седыми волосами на склоненной голове, несвязной речью и висящей, как плеть, рукой.

На деревянных, оловянных, короче, нечувствительных ногах подошла, наклонилась, посмотрела ему в глаза и спросила: «Помнишь девочку четырнадцати лет, которую ты двадцать шесть лет назад изнасиловал в подвале?»

И плюнула в это ненавистное моей дочерью и мною лицо!!!

Отшатнулся, в глазах испуг, губы дрожат. Пренеприятное, мерзкое зрелище! Не человека я видела перед собой, а тело без сердца. Пустота. А значить и убивать то некого…

А нож в сумке жег теперь не бок, а мое сердце. Подумала: «Вот и нож в сердце, но только в мое»…

Врачу «Скорой помощи» успела сказать Олин номер телефона и попросила передать слово в слово: «Оля, доченька моя родная, я нашла Славку и плюнула ему в лицо!!! Прости, доченька».

август 2012

Тишина. В водной глади, как в зеркале, отражение звезд. Слышу пение птиц, ощущаю легкий, нежный, как дыхание ребенка ветерок и душевное спокойствие – умиротворение. По библейским канонам – рай! Во сне понимаю, что сплю. Но, как в реальности, слышу запах разнотравья и прохладные капли, летящие от вёсел. И непреодолимое желание не просыпаться, а продлить миг счастья, блаженства… Этот сон с удивительной последовательностью вижу на протяжении сорока лет.