Евгения Козачок - Там, где меня нет

Прошлое… Сорок лет назад мне предложили работу в очень хорошей школе в небольшом поселке. Вернее сказать, дали направление в новую жизнь и помогли совершить побег от прошлого, в которое не хотелось возвращаться. Боль от измены человека, которого любила в школьные и студенческие годы, боль памяти – это казнь. Жгла непреодолимая потребность скорее забыть пережитое, забыть всё.

Мы всегда ждём чего-то не того, что существует в реальности. Но того, что преподнесла действительность, я не только предположить не могла, но и мысли не допускала, что такое может случиться, тем более со мной.

С соседкой по квартире и коллегой Светланой,

только что приехавшей, как и я, бродили по школе, осваивались и знакомились с новым местом работы. Последним объектом оказался спортивный зал, который, как спортсменку, меня интересовал не меньше, чем мой учебный кабинет. Рассматривая, почувствовала чей-то пристальный взгляд, шею обожгло как огнем. Оглянулась. У стены стояло несколько парней. Один из них смотрел в нашу сторону. Не поверила своим глазам. Напротив меня стоял Ромка. Вернее, очень похожий на него парень, только значительно выше и шире в плечах.

Светлана что-то спрашивает у меня, а я стою дура-дурой, хлопаю глазами, пытаясь прогнать наваждение. Как говориться, гром среди ясного неба! Уехала, называется, подальше от страданий и воспоминаний. Ну надо же такому случиться! И здесь вырисовался его образ! Развернулась и ушла из спортзала. Кто он? Судя по атлетическому телосложению, вероятно, учитель физкультуры.

В средине второй недели сентября с журналом 10-А класса вошла в свой кабинет и увидела ЕГО. Опешила от неожиданности. Назвав своё имя и отчество, протараторила: «С вами познакомлюсь позже», – и объявила тему урока. Пишу на доске и думаю: это же очень хорошо, что ОН ученик. Ребенок. Значит не будет тревожащих мыслей и сравнений с Ромкой.

Класс сильный, все отличники и хорошисты. И Валерий в их числе. Первоначальное чувство шока с

течением времени поутихло. Но проводить уроки в этом классе было тяжело. Постоянно чувствовала внимательный, изучающий взгляд.

В школе новеньким, как заведено, в нагрузку бесплатные кружки. Кто во что горазд. Светлане предложили «Умелые руки» в начальных классах. Мне – рисование, выжигание по дереву, шахматы. Классные руководители дали нам со Светланой списки желающих. Каково же было мое удивление, когда среди них я увидела и Валерия с одноклассниками.

И пошло-поехало. КВН, походы в кинотеатр, выставки, мероприятия. Уставали от непривычки до отупения. Приходили со школы – ужин, подготовка к занятиям, сон.

Октябрь выдался теплый и форточку мы не закрывали. Проснулись как-то утром и увидели на подоконнике букет цветов. Стали думать и гадать, кто автор икебаны. Татьяна, хозяюшка наша, знающая все поселковые и школьные новости (работала школьным лаборантом), заявила: «По поводу авторства сомнений нет. Моя крестница мне кое-что рассказала, так что я в курсе всех событий в их классе. Обещала не говорить вам. Так что, сами смотрите в оба». В общем, появилась информация к размышлению: кто? почему? зачем?

На первых каникулах планировали отдохнуть от кружков, но в спортзал со Светланой ходили. Необходима была подготовка по прыжкам в высоту,

стометровке. Но не тут-то было. Вдвоем нам не удавалось тренироваться. Ребята приходили и на каникулах. А Валерий бывал ежедневно и, как ниточка за иголочкой, ходил за нами. После очередного его сопровождения нас до калитки Светлана заявила: «Лорка, дело плохо. Валерий в тебя влюбился».

Я: «Да что ты такое говоришь?! Я ведь даже тебя на шесть лет старше и далеко не красавица. Какая может быть любовь у молодого, симпатичного, умного парня к учительнице?! Ведь он ученик. Это противоестественно, противозаконно и, в конце концов, аморально. Никакой любви быть не может». И говорила, и говорила… Защитная реакция. Защищала себя от будущего. Оправдывала Валерия. Не стоит желать невозможного. Следовательно, мысли Валерия необходимо нейтрализовать мыслью о бесперспективности подобного чувства. А свои действия ограничить так, чтобы Валерий приходил в мой кабинет только на занятия, не садился рядом со мной в кинотеатре, не приносил цветы и не вручал их мне в присутствии учителей и учащихся. И где он только покупал эти цветы? Особенно часто приносил в декабре- январе – гиацинты, ставил в вазочку на моем столе в кабинете. Аромат в классе был прелестно дурманящий. Говорили, что цветы ему привозит сестра из города.

Эта же сестра пришла ко мне в один из субботних вечеров и заявила: «Если от Валерки будешь прятаться и не разговаривать с ним – побью! Ты что не

заметила, что он вторую неделю не ходит в школу? Сказал, что вообще не будет ходить на занятия. Мать в шоке. Ругает Валерку и тебя. Больше тебя. Грозилась нагрянуть с претензиями. Её не пустили. Пришла я. Мы с отцом Валерке сочувствуем и пытаемся водрузить его потерянную голову на прежнее место. Говорим, что подобное со многими в детстве случается, но проходит. Пытаемся чаще говорить об Ире, которая неравнодушна к нему. Но он слушать ничего не хочет. Молчит и все».

О глубоких чувствах этой девочки к Валерию, я узнала от его одноклассниц. Пришли и рассказали всё и о страданиях, как они выразились, Иры, и о Валериной, по их мнению, любви ко мне.

А девочку эту отметило мое сердце еще в начале сентября. Ира отвечала на вопрос по теме, как вдруг у меня так сильно забилось сердце, что стало плохо. Говорить не могла. И позже при виде ее испытывала, непонятную, необъяснимую тревогу. Какое предчувствие сработало тогда? Ведь в то время ни о ней, ни о Валерии я ничего не знала. Да я вообще их не знала! Как же эта девочка, вероятно, меня ненавидела. Но моей вины в невнимании Валерия к ней не было.

Сказала сестре Валерия и его одноклассницам, что ничего не делала, чтобы привлечь внимание Валерия к себе, не собираюсь привечать его и впредь. Пообещала, что прятаться не стану и, как прежде, буду ходить в спортзал на тренировки. Сестру заверила, что по окончании учебного года навсегда уеду из их

поселка.

Неудобно было перед коллегами, в чьих кабинетах пряталась, пока Валерий оловянным солдатиком дежурил у моего кабинета. Часто приходилось уже после второго звонка торопиться в свой кабинет. Так что не только десятый класс и несколько коллег, но и школа была в курсе этих пряток. Друзья его как-то сказали: «Валерий очень изменился. С нами после занятий почти не общается. Боимся, чтобы не натворил чего-нибудь, не свойственное ему. Пытались вразумить его, но пока безуспешно».

Пыталась и я поговорить с Валерием об Ире, её красоте, молодости, и о том, что я – его учительница и намного старше, а поэтому никаких личных отношений у нас не может быть.