Николай Макаров - Скелет собаки в человеческом гробу

– Что ты за таблетку принял?

Я молчал, всматриваясь в окно, но, таксист догадался посмотреть в его отражение, и увидеть, что я не сплю, поэтому переспросил.

– Эд, вам плохо?

– Что? Нет, я просто пытаюсь уснуть.

– Это таблетки от бессонницы?

– Ага, как ты догадался?

Сраные таблетки от бессонницы, которые, похоже, отказывались сегодня действовать, меня всегда раздражало, когда то, что должно работать, не работало. Поэтому, сгоряча, я принял еще одну таблетку.

– Я узнаю эту этикетку из тысячи. Вам немного будет? – Заметив, как я проглотил вторую таблетку, спросил таксист, но, я решил проигнорировать этот вопрос.

– А ты внимательный, у тебя тоже бессонница?

– Нет, я, к счастью, избавился от этой проблемы, но, да, раньше была.

– Значит, вам повезло, избавиться от этого дерьма, было бы настоящим праздником для меня.

– Да, это все моя работа, предыдущая, после нее не каждый сможет иметь здоровый сон, хорошо, что я справился с этим.

– Наверное, мне и, правда, повезло. – Добавил он.

– Что за работа? – Я уже был в полусонном состоянии, тело расслаблено, веки закрываются, словно занавес, все становится черным, и я погружаюсь в глубокий сон.

– Вы же не хотели, чтобы я об этом рассказывал?

– Да, точно, ну ладно тогда.

– Кстати, однажды, употребление этих таблеток, мне чуть не стоило жизни. Я начал видеть галлюцинации, из-за чего, чуть не попал в больницу, я начал сходить с ума, ну, там знаете, паранойя, апатия, навязчивые мысли, а спустя некоторое время, я и вовсе начал слышать голоса, они становились все громче и громче, из-за этого…

На этом моменте я вырубился, и не пожалел об этом, хоть и история была весьма интересной, но, правило я держу в голове, поэтому хорошо, что я уснул. Мне снилось нечто странное, я оказался в лесу, на дереве, даже так, между двумя деревьями. На огромном гамаке, цепляющемся за две высоких и могучих сосны, я сидел в нем так, словно я находился на безумно-экстремальном пикнике. Вокруг лежали какие-то тетради, пару банок выпитого пива, и большой круглый постер Егора Летова, с той фотографией, где он в круглых черных очках, и крутой рокерской шевелюрой, а еще напротив меня сидел огромный человеческих размеров человек-пес. Дерьмо. Это был тот самый пес, только теперь он выглядел так, будто внутри него сидел человек, а он был всего лишь пушистым костюмом. Хоть и голова у него было до сих пор собачья. Я ни хрена не понимал, пытаясь оглядеться, я посмотрел вниз, черт, да под нами было расстояние в метров 30, не меньше. Я вдохнул, как можно больше воздуха в свои черные от десятилетнего стажа курильщика, легкие, и отстранился от края гамака, наткнувшись рукой на старый и колючий магнитофон, да, он был покрыт иголками, настоящими, блин, иглами! Что за дерьмо? Нажав на него рукой, я, похоже, включил песню, сам того не осознавая. Сначала заиграла музыка, и она была до жути знакомой, такой же странной, как и этот гребаный сон. Твою мать, это была песня Летова – «Беспонтовый пирожок». Вдруг, Егор Летов начал петь, и он пел со своего плаката, который валялся неподалеку от меня, рядом с человекоподобным псом. Его рот шевелился, а остальное лицо было неподвижным, даже плакат не двигался, хоть и дул легкий ветер, судя по тому, как развивалась шерсть жуткого пса, которого создавало мое больное воображение. Я тоже был неподвижным, вся эта картина, меня пугала, это был четкий и тревожный страх, давящий на мою грудную клетку, и бьющий мой желудок, так, что мне захотелось проблеваться. Я не мог сказать ни слова, пока пес не взял еще одну банку пива, видимо, остальные банки – это его лап дело. Он открыл ее, с шипящим звуком, как из рекламы Кока-Колы, и выпил до дна за один раз, затем громко рыгнул, смял ее об голову и кинул в меня. Придурок. Я посмотрел на него, и, моргнув, я заметил, что его глаза превратились в человеческие. Он смотрел на меня человеческими глазами, и, я знал этот взгляд. Это был мой взгляд. Я, словно смотрел в зеркало, отражающее исключительно мои глаза, которые были вставлены в наглую ухмыляющуюся морду собаки. Ветер усиливался, а Летов продолжал рвать глотку изо всех сил. Классная песня.

[Каждый из нас – беспонтовый пирожок]

[Каждый из нас – беспонтовый пирожок]

[Ту ту ту ту ту ту ту туууу туууу]

– Нравится? – Поинтересовался у меня пес.

– Что, именно?

– Песня?

– Да…

От него можно было ожидать чего угодно, поэтому на каждый вопрос, я отвечал с максимальной осторожностью.

– Мне тоже.

– Конечно, ведь ты плод моего воображения, тебе не может, не нравится то, что нравится мне.

– Отчасти ты прав, Эд.

– Почему, отчасти?

– Ты недооцениваешь меня, я нечто большее, чем размытая фигура твоей извращенной фантазии, стоящая у тебя за спиной.

Звучит жутковато.

[Наша страна полна жопа огурцов]

[Всякая страна полна жопа огурцов]

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что я не просто тень, не просто твое мрачное отражение самого себя, и, уж точно, не твое злобное второе Я.

– Может, хватит говорить сраными загадками, и скажешь прямо, кто ты, блин, такой?

– Ты, правда, этого хочешь?

– Да, хочу.

Правда?

– Ты сам это выбрал, и тебе с этим жить.

Это всего лишь сон, не убьет же он меня во сне? Не думаю, что может что-то случится.

[Каждый день, я свою сумку, свою сумку охранял]

[Всю свою жизнь, я сумку охранял]

Видимо, песня проигрывалась заново, каждый раз, как заканчивалась.

– Тогда отправимся туда, где узришь ты ответ, на твой вопрос.

Если бы у Йоды была собачья версия, именно этот пес был бы ею. Мне уже надоедала его искусственно-пафосная манера речи.

Вдруг, ветер задул еще сильнее, и еще сильнее. Да так, что ветки деревьев начали отламываться, а мимо нас, прямо под нашим гамаком, пролетел огромный пень, на котором была, вырезанная ножом надпись: «Не смотри в красные глаза». Что это все значит?!

Началось настоящее землетрясение, все вокруг рушилось, а земля начала подниматься и опускаться, словно под ней находился ад, который изрыгал свое зловещее дыхание. Вдруг, деревья начали отрываться от земли, вместе с корнями, и начали передвигаться, словно ноги, шаг за шагом, ломая все, на своем пути. Корни послужили деревьям неплохими ступнями. Пес не отрывал от меня глаз, пока я метался из стороны в сторону, прыгая по гамаку, как по батуту.

– Держись крепче.

– Легко говорить, ты, будто приклеен к этому гамаку.

– Держись! – Сказал он, голосом самого дьявола.

– Черт, я делаю все, что в моих силах.

– Может, это тебе поможет.

Он притянул силой мысли к себе этот чертов магнитофон, колючки, находящиеся на нем, вошли внутрь, и открылся подкасетник. Пес достал кассету, откуда, мне даже не хотелось знать, вставил ее магнитофон, иголки снова выскочили, и заиграла песня: Iggy Pop – The Passenger.