Олег Башкатов - Первая книга. Перед рассветом

– Етитская кочерга! Ты охренел совсем?! Что это за доклад?! У него что, слабых мест нет? Есть что-нибудь наверняка! Давай рассказывай!

– Слабых мест крайне мало. По большому счёту, можно говорить только об одном, ― Гундосый почесал переносицу.

– Ну! Ну! ― нетерпелось Мордатому.

– Понимаете, он живёт в той картинке, в какой живут современные жрецы и Белые духовники. Он берёт от мира только то, что могут позволить себе люди его уровня. Сами понимаете, что сегодня наверху не Белые, а наши, и даже в середине большинство наших. Естественно, что в таком положении о каком-то доминировании с его стороны речь не идёт. То есть пока его физические ресурсы достаточно слабы и его можно не опасаться.

– Пока? А что потом?

– Трудно сказать. Вероятно он обладает какими-то дополнительными способностями. Может быть, у него какой-то особый дар убеждения или влияния. Мы пока не знаем. Есть данные, что его особая чувствительность по части природы и событий, я бы сказал сверхчувствительность, даёт возможность совершать минимум ошибок и даже изменять сами события не на физическом уровне с последующей их самореализацией. Многое ещё предстоит выяснить. Мы этим занимаемся.

– Они, мать их, этим занимаются!.. ― продолжал негодовать Мордатый, медленно вышагивая вокруг стоявшего навытяжку Гундосого. ― Они этим занимаются… А мне что прикажешь делать?

– Если верить в Большой Переход, о котором говорят Белые, то у нас есть ещё несколько лет. Наши силы велики. Мы подготовимся. Я думаю, что нам надо душить весь мир целиком. Тогда у объекта «провалится земля под ногами», мы сможем выиграть время, а потом и заиграть его совсем.

– Да уж, да уж. Только ведь так и не понятно, почему сам объект в своих высказываниях постоянно желает краха мира, ― тихо сказал Мордатый куда-то в сторону, потом развернулся к собеседнику и в лицо прикрикнул: ― А! Почему?! Почему его не пугают катастрофы? Почему он их даже можно сказать подгоняет. Да чего говорить ― ждёт! Его это не пугает, ясно Вам!

– Ясно, Ваше Величие! Постараемся решить и этот вопрос.

– Вот идите и решайте! А мне работать надо!

Гундосый ушёл. Почти тут же в комнате появился Шпингалет.

– Ну? ― спросил он.

– Что «ну»? Ничего! ― ответил Мордатый.

– А что же мы Худому докладывать будем?

– Не знаю, у меня голова болит. Думай сам.

1.9.

Какими бы ни были девушки, если вы им хоть немного нравитесь, все они рано или поздно начинают говорить, что вы им изменяете. Вы можете дни напролёт сидеть в бочке или погребе, у вас может быть зрение минус двенадцать. Вы даже можете быть импотентом, но вас всё равно будут подозревать в измене. Любой психолог знает, что такое поведение чаще всего говорит о подсознательном желании именно этого. Но такое объяснение ― это «большая тайна». Кто же признается себе в том, что хочет посоревноваться с какой-нибудь очередной соперницей? Мало этого, большинство людей, в том числе и женщин, «знает», что если у мужчины только одна женщина и параллельно нет ещё одной или двух, то этот мужчина недотёпа, которому никто не «даёт», и с которым лучше не иметь дела, потому что он какой-то подозрительный. И вообще, если у классного парня никого нет, то «этого просто не может быть». Он просто неискренний и постоянно что-то о себе скрывает.

Типичная женская фраза из моей жизни, адресованная мне:

– Я знаю, что у тебя кто-то есть. Не знаю, что я сделаю, если узнаю об этом.

За внешней несуразностью и юмором кроется какое-то глубинное противоречие женской натуры. Но, противоречие противоречием, а быть всё время под подозрением, мало того, быть в положении оправдывающегося человека не хочется. Если ещё учесть фразы примерно такого содержания: «У настоящего мужчины всегда много женщин» или «Сильный мужчина сможет удержать около себя сразу несколько девушек», то уж идиотом оказываться совсем не хочется. Рано или поздно начинаешь искать себе параллельный вариант, чтобы не быть зря обвинённым и одновременно быть сильным мужчиной.

Моя девушка пошла дальше, сказав фразу: «Все настоящие мужчины полигамны». И примерно месяц доказывала мне эту теорию на примерах из своей жизни и на личных ощущениях. Помимо прочих аргументов было и то, что Марина, если у неё родится сын, планировала помогать ему в соблазнении девушек, причём так усердно, что у него одновременно их должно было быть не меньше пяти. Только тогда ей будет хорошо, и её потенциальный сын может считаться полноценным и достойным мужчиной.

Будучи недоверчивым к таким проверкам человеком, я не сразу стал поддерживать её позицию. Но всё-таки согласился с ней, потому что и сам так считал. И тогда я осторожно подумал, что, возможно впервые, мне не придётся скрывать свою сущность и притворяться малохольным семьянином. Именно тогда возникла мысль, что моя девочка так разговаривает со мной не только из-за простой философии, а ещё и потому что сама хочет соблазнять и добиваться других девушек, хотя бы иногда представляя себя на месте мужчин. Стало совсем интересно жить, потому что в таком случае я бы мог спокойно искать девушек и уже не только для себя, а ещё и для неё.

Будь я моложе, я бы сразу кинулся расширять горизонты и, как говорится, воплощать мечты в реальность, но я и в молодости не очень-то торопился жить, так что и сейчас начал ещё более спокойно жить и знакомился с новыми девушками«потихонечку».

Время шло спокойно. Так прошёл почти год. Бо́льшую часть совместного времени мы проводили за занятием сексом, разговорах о чём-то высокодуховном, обсуждении психологии людей и мечтах о будущем. Марина снова и снова просила меня рассказать подробности того, с кем и когда знакомился мой друг, как я ему в этом помогал. И ещё спрашивала, что нужно сделать, чтобы наладилась жизнь у её лучшей полуподруги.

Наступил май, месяц «офисных» надежд на любовь. В такие днимногие девушки вспоминают, что уже более трёх лет они ни с кем не встречались и даже не целовались, а те их них, которые работают в офисе, начинают судорожно метаться по городу, по кабакам и по знакомым, в надежде найти какого-нибудь идиота, чтобы было за чей счёт съездить в отпуск. Именно в это время я познакомился с одной забавной дамочкой двадцати шести лет.

Это была самая обычная патриархальная феминистка, какие сотнями штурмуют маршрутные такси в районе восьми часов вечера. Стандартные наивные офисные представления о жизни, любовь к пузатому начальнику, полная убеждённость во «всемужикикозловости», и непреодолимое желание выйти замуж, ― одним словом, ― полный набор. Звали её Настя. Понравилась она мне тем, что тихо разговаривала, не сильно наглела, а главное, была намного симпатичнее моей девушки, а точнее, была почти полностью в моём вкусе, небольшая, округлая, спортивная, с голубыми глазами и торчащей красивой грудью. При общении мне иногда казалось, что я общаюсь с девушкой из сказки. Я познакомился с ней в парке, куда она пришла, видимо, с той же целью, что и я.