Олег Башкатов - Первая книга. Перед рассветом

Я писал для неё песни, а она собирала картинки с любимыми футболистами. Я читал для неё свои сценарии романтических фильмов, а она приобщилась к игре в карты через Интернет. Теперь мы по большей части обсуждали тактику игры в покер зазнавшихся неудачников из телевизора и глубину глаз перекаченных даунов с цветных плакатов для зашуганных лодырей среднего школьного возраста. Я уже больше не предлагал посмотреть Тарковского.

…Но зато я предложил ей посмотреть порнофильм. И результат оказался самый неожиданный.

Это был вполне сносный, не запредельный порнофильм. Посмотрев его, Марина сказала одну из ключевых фраз в наших отношениях:

– Теперь я понимаю, почему мне всегда было приятно смотреть криминальные хроники, где рассказывают о найденных на дорогах убитых и растерзанных проститутках.

– Что-то я не понял, ― ответил я.

– Когда я это смотрела, мне хотелось их убить.

– За что?

– За то, что они шлюхи. Я понимаю мужчин, которые убивают шлюх.

– А как же мужчины, которые снимаются в порно?

– Нет, они ― это другое дело. Они мне нравятся.

– Поэтому ты и не хотела сниматься со мной на домашнее видео?

– Да, я не хочу быть как они, ― отвечала она.

– Но тебе же очень нравится, чтобы я обзывал тебя шлюхой во время секса, и ведёшь себя ты в эти моменты не лучше, чем они. Если это грязь, то тогда везде грязь, а если нет, тогда везде нет.

– Ну и что, что мне нравится…

– А что бы ты сделала, если бы в нашей постели была ещё одна женщина?

– Я бы её убила.

– За что?

– За то, что она женщина.

– А если бы был мужчина? ― продолжал допрашивать я.

– Это было бы интересно. Ты же знаешь, что у меня есть такая мечта.

Я подумал и сказал:

– Я раньше думал, что ты любишь мужчин и ненавидишь женщин. А теперь понимаю, что ты завидуешь мужчинам и хочешь быть как они, а женщины для тебя даже и не люди. Мне не верится, что ты сможешь любить какого-то мужчину больше, чем себя. А уж твоя любовь к женщине ― это вообще абсурд. Непонятно, как ты общаешься с мамой, и что ты будешь делать, если у тебя родится дочь…

– Если у меня родится дочь, я не захочу её видеть.

После такого разговора особенных вопросов больше не возникало. В человеке не было ни христианской морали прощения и терпения, ни гуманистической европейской морали терпимости к различиям, ни даже любопытственной морали учёных, морали познания нового и неизученного. Это была типичная мораль современной суки, которая, кроме себя, никого не видит. Плюсами этой девушки оставались только продолжающаяся самокритичность и пока ещё трезвый ум, позволявший оценивать положительное или отрицательное с достаточной точностью, пусть и по отношению к себе.

1.11.

Итак, она приехала с отдыха. И у меня был выбор, звонить ей или нет. Особых причин для звонка не было. Но почему-то мне захотелось испытать себя, как героя какого-то фильма. Что-то вроде этого: «Она ушла, а он силой убеждения и ещё кое-какими силами заставил её вернуться».

Я приготовился, всё хорошо продумал. Мы встретились в людном месте, там где бабушки выгуливают внуков и сплетничают о своих детях, читая друг другу нотации.

Был конец лета, поэтому большие деревья казались ещё больше, а страшные девушки ещё страшнее. Продуманные мною ходы сработали безотказно, девочка расплакалась, потом разоткровенничалась, а потом и возбудилась, чем я воспользовался, и мы снова оказались в моей квартире без одежды, а я в очередной раз услышал фразу: «я всё поняла, я так больше не сделаю». Страсть и волнение ожили в нас с новой силой, и ещё целых три месяца я не получал от неё «ударов подды́х».

Да, она всё больше сидела на сайтах знакомств, всё чаще она рассказывала о каких-то волнительных моментах в общении с посторонними мужчинами. Всё это были мелочи, но таких мелочей находилось великое множество. Каждый жест, каждый взгляд какого-нибудь прохожего или попутчика в трамвае обсуждался и оценивался ею помногу раз. Мы только и делали, что говорили о её внешности и о том, как воспринимают её окружающие. Она села на диету, стала носить накладные ресницы. Мои советы по её внешности уже выслушивались крайне критично. Совсем скоро, моя девочка из простой и милой барышни с томиком русской поэзии превратилась в броскую перемалёванную шлюху ― так она выглядела на мой субъективный взгляд.

Я боролся и с этой внешностью, и с её стремлением участвовать в азартных играх, и с постоянной её потребностью флиртовать с мужчинами. Мои аргументы и воспитательные примеры из жизни, ― все эти корректирующие модели поведения, ― были хороши. Но они не работали. Отчётливо было видно, что всё это рождается изнутри, что какая-то тёмная сила постоянно подпитывает её. Я борюсь, я побеждаю, но на утро следующего дня всё начинается сначала, новые аргументы тёмных сил появлялись быстро и неожиданно, как стаи собак из подворотни. Их снова приходилось разгонять.

Этот мой недостаток, эта моя увлекающаяся натура, портили отношения вконец. Я всё чаще звонил, что категорически запрещается в общении с девушками. Я становился занудным, мнительным и слишком внимательным. Мне казалось, что иначе поступать нельзя. Если я ослаблю прессинг, то уже через неделю последние милые черты этой девушки растворятся сами собой, и она окончательно превратится в невменяемого монстра. Честно сказать, было жалко тех огромных усилий, которые были потрачены в первый год наших отношений. Из совершенно неприспособленной к жизни девушки с какими-то абсурдными взглядами на жизнь, которая не умела себя вести и даже не так хорошо выглядела, удалось сделать совсем другое, что-то родное, и, казалось мне, светлое. И вот теперь, если я проиграю войну, не будет и человека, не будет и друга. Это моё понимание, что прожить достойную жизнь обычному человеку без поддержки какого-то сильного мудреца совершенно невозможно, заставляло меня относиться к ситуации более ответственно. Пока я прикрываю её своей энергией и мудростью, с ней ничего не случится. Значит надо бороться до конца.

Но дьявол живёт внутри нас. Если нет желания его победить самому, у других не будет возможностей тебя вылечить. Ситуация становилась всё хуже. Её постоянное виртуальное общение с идиотами, разросшееся желание нравиться всему миру, какие-то тщеславные прожекты в голове, которым посвящалось всё свободное время, ― всё это не оставляло поля для манёвра.

В один прекрасный момент, видимо наглядевшись каких-то пошлых фильмов про современную романтику, ей захотелось любви: цветов, которых я никогда не дарил, мужских соплей, которых у меня никогда не было, мужской стойки на коленях, щенячьего мужского взгляда и ощущения собственного превосходства над другими людьми.В течение недели её угораздило четыре раза встретиться с каким-то сомнительным парнишкой, с дворовой социализацией и неопределённой половой ориентацией. Естественно, он был самбисто-каратист с интеллектом телеграфного столба.