Светлана Вяткина - Возвращение

Вечером Назаров рассказал обо всем Ольге Александровне.

– Но это же уголовное дело! Как ты мог взяться за него! – возмутилась она.

– Ничего не поделаешь, – как всегда, ответил супруг, сконфуженно жмурясь и потирая виски, – надо жить, друг мой. Деньги не бывают чистыми, к ним липнет грязь людская. Если я не возьмусь за это, он подложит мне свинью, и я лишусь клиентов из торгово-промышленного мира.

– Вышло то, чего я всегда боялась…

Больше они не возвращались к этой теме. Буянов выиграл бракоразводный процесс. Консистория поверила свидетелям. Прелюбодеяние, невзирая на протесты несчастной женщины, было доказано. Купец оставил бывшую супругу без средств, отняв даже те драгоценности, которые когда-то сам ей дарил. После развода он венчался с Вандой Поздняковской.

После Буянова к Назарову повалила клиентура по бракоразводным процессам. Он приобрел известность среди купечества как опытный специалист в этой области. Теперь в его канцелярии имелся целый штат лжесвидетелей, навербованных помощником, который знал подходы к консистории.

Решив, что утерянной чистоты не вернуть, Назаров брался теперь за любое щекотливое дело, ведь чем оно было грязней, тем выгодней. «Техническую» сторону этих дел он скрывал от жены.

– Барон Вурменталь убит! – воскликнул однажды после завтрака Николай Николаевич, просматривая свежий номер «Русского слова».

– Что ты! – охнула Ольга Александровна. Рука ее дрогнула, и она пролила кофе на скатерть.

– Вот сообщение. – Николай Николаевич прочел вслух: – … ммм… так-так-так… вот: «Около девяти часов утра при выходе из дома выстрелом из револьвера убит губернатор, камергер двора Его Величества, барон Карл Карлович фон Вурменталь. Подозреваемая в убийстве семнадцатилетняя гимназистка Нина Попова задержана на месте преступления». Вот те на! Уже второго губернатора в Нижнем кокнули. – Он прицокнул языком. – Вот что значит быть и нашим, и вашим. Опасно сидеть на двух стульях. Куда мы катимся, если даже дети начали стрелять…

– Семнадцать лет, совсем еще девочка. Неужели ее ждет виселица? – взволнованно спрашивала Ольга Александровна.

– Что ж еще! Ничего не поделаешь, Россия – страна варварская. В Персии поступают более гуманно: сажают на кол…

Ольгу Александровну передернуло от его цинизма, как и от всегдашнего «ничего не поделаешь». С каждым днем муж раздражал ее все больше, и все труднее было это скрывать. Она не пошевелилась, даже глаз не подняла, когда он поцеловал ей руку перед уходом в канцелярию.

Через несколько дней к Назаровым неожиданно заявился Иван Егорович Марков. Ольга Александровна не видела его несколько лет и не сразу узнала в пришельце бывшего репетитора своего сына. Одет он был не по-господски: в черную косоворотку и брюки, заправленные в сапоги. Еще и бороду отпустил, которая его старила, как и небрежно зачесанные назад длинные волосы с преждевременной сединой. Отросшая челка постоянно спадала на лоб, он откидывал ее рукой. По тому, как он смотрел на Ольгу Александровну, как держался с нею, как волновался во время разговора, было видно, что он по-прежнему не равнодушен к ней.

– Я здесь проездом, Ольга Санна. Пришел посмотреть, как вы тут живете, – Марков легко сжал протянутую ему руку.

– Очень рада вас видеть, Иван Егорыч, и я недавно вспоминала вас.

– Если хорошо вспоминали, то приятно слышать.

– Конечно, хорошо. Я вас не сразу узнала, вы изменились, бороду отпустили. Привыкла видеть вас в студенческой тужурке.

– Да, много воды утекло. Дети, верно, стали совсем взрослыми?

– Юрий на втором курсе юридического факультета, будет адвокатом, как отец. Марика в последнем классе гимназии. Ну а мы с вами стареем, Иван Егорыч, не так ли?

– Только не вы! – сказал Марков и покраснел.

– Вы женаты, Иван Егорыч? – пришла на помощь Назарова.

– Некогда мне.

– Чем же вы так заняты?

– Работаю земским врачом в вашей бывшей губернии, то есть работал…

– Ушли с должности?

– Меня «ушли». Выслан из губернии как политически неблагонадежный – в двадцать четыре часа. Приказ подписан бароном Вурменталем.

– Ах, бедный барон, ведь он, бедняжка, погиб.

– Поделом ему!

– Как можно? О покойном!

– Виноват, Ольга Санна. Простите, не сдержался.

– Кошка скребет на свой хребет. Вот и наскребли себе ссылку своим несдержанным языком.

– Да уж, именно так, как вы сказали. Деятельность земского врача, как и сельского учителя, – святая стезя. Народ погряз в нищете, невежестве, болезнях. Кто ему поможет? Только учитель и доктор. А сколько их? Единицы! Я делал, что мог, лечил людей от всех болезней. Особенно свирепствует у нас трахома – прековарнейшая болезнь, доложу вам, и заразная. Если запустить, может привести к слепоте. Мне удалось добиться заметного успеха, но в самый разгар работы мне указали на дверь. Когда я спросил Вурменталя, за что меня высылают, он ответил: «Мы поручили вам лечить крестьян от болезней, но не поручали проповедовать. Это дело Церкви».

– И я согласна с ним. Но куда же вы теперь?

– В Вологодскую губернию под надзор полиции.

– Будете и там заниматься агитацией – сошлют в Сибирь.

– Что ж, и в Сибири надо людей лечить и просвещать.

– И так без конца?

– Конец близок.

– О чем вы? О революционном кошмаре?

– О народном гневе. Хорошо, что вы продали имение.

– Да, вы мне советовали, я помню.

– Я жалел только вас, Ольга Санна! Остальных мне не жалко.

– Почему же вы меня выделили? Я ничего хорошего для народа не сделала, жила своими заботами и думала только о семье.

– Я угадал ваши личные качества.

– Я обыкновенная женщина.

– Из обыкновенных женщин иногда выходят героини. Вот, например, Нина Попова, казалось бы, обыкновенная девушка…

– Убийца Вурменталя?

– Да. Скромная, тихая девочка. Никто и не предполагал, что она способна на такое. Лично я не одобряю террора, потому что на место барона придет граф – какая разница! Нужно бороться с системой, плодящей сиятельных князей, графов и баронов.

– Ах, ну что вы говорите! И бедного барона жаль, и эту замороченную кем-то девочку. Все-таки я мать. Неужели ее повесят?

– Разумеется. Во всяком случае, пожизненная каторга ей обеспечена.

Ольга Александровна, я ведь за тем и пришел. Нужен адвокат. Нижегородские юристы отказались ее защищать, боятся потерять клиентуру.

– Вы хотите, чтобы я поговорила с мужем?

– Да.

– Но как же… он не захочет…

Марков заметил колебание на ее лице и стал аккуратно наставлять:

– В общем-то, выиграть этот процесс невозможно. Но можно ходатайствовать перед военным судом, чтобы Нину приговорили к каторжным работам. Смягчающим обстоятельством является ее несовершеннолетие. Надо указать, что она действовала под влиянием тайных революционеров, втянувших ее в это дело. Что ее воля не была свободной. Нужно попытаться спасти девушку. Ее бедная мать в отчаянии, а отец умер. Нина – единственная дочь.