Евгений Орлов - Период второй. Семилетка

Гулять меня пока не выпускали, и друзья в гости не приходили, наверно, боялись, чтобы их пчёлы наши не ужалили. А как-то вечером, когда уже все собрались в хате, на меня пришла посмотреть старая цыганка. Несмотря на запреты, цыгане продолжали кочевать, и мы не раз наблюдали, как их крытые повозки останавливались на ночлег, а то и на несколько дней на берегу Ривчака.

Был поздний вечер, все собрались в хатыни, а я сидел в кивнате на сундуке и смотрел в окно. Цыганка эта мне ещё издалека показалась странной. Она шла одна. Обычно ведь они утром ходят с маленькими детьми, подходят к воротам каждого дома и просят милостыню у хозяев или предлагают поменять на продукты всяческую утварь домашнюю, выкованную цыганом на походной наковальне. Эта седая цыганка ни к чьим воротам не подходила, а быстро шла по краю дороги, смешно размахивая руками. Когда она сравнялась с нашими воротами, мне её уже было не видно.

Но вскоре послышался женский голос, звавший хозяев. Дедушка сказал маме:

– Ксения, а ну сбегай, посмотри, кто там зовёт?

Мама ушла, и я догадался, что это был голос седой цыганки. Вскоре в хату вернулась запыхавшаяся мама и с порога объявила:

– Там цыганка какая-то старая, просит зачем-то нашего Женю ей показать.

– А зачем он ей? – спросил дедушка, – он же уже поправился!

– Я ей тоже сказала, что Жене уже лучше и ворожить над ним мы не хотим, но она твердит, что ворожить не собирается, а просто посмотреть на него хочет.

– Знаю я их, достали уже эти поберушки. Узнали, как парня пчелы укрыли, и будет сейчас городить, что если не купим у неё мазь или воду заговоренную, то Женька потом страдать будет, – рассердилась бабушка.

– Да она вроде с пустыми руками, – засомневалась мама. – И упрямая какая-то, я ей говорю, что нам ничего от неё не нужно, а она талдычит, что ей только на мальчика, искусанного пчёлами, посмотреть и больше ничего не нужно. Смешно даже, что на него смотреть, он уже и не пухлый почти?

– Непонятно, – согласился дедушка, – пусти её в хату. Нам от этого не убудет.

– Не убудет, – заворчала бабушка, – все равно чего-нибудь выклянчит. С пустыми руками они не уходят.

– Ты всё яришься, по поводу и без повода. Радовалась бы, что не тебе приходится побираться, и что бывает в доме кусок лишний, чтобы милостыню подать.

Пока мама ходила за цыганкой, я потихоньку прошёл в хатыну и стал возле печки.

– Здравствуйте, люди добрые, – с порога поздоровалась цыганка.

– И тебе не болеть, – ответил ей дедушка.

А мама добавила:

– Вот он, наш Женя, что на него смотреть? Сейчас у него уже почти и незаметно ничего.

– Мне, конечно, пуще всего рассмотреть его вблизи хочется, но заодно и вам хотела сказать, что этому страдальцу вашему судьба выпадает необыкновенная!

– Ну, вот, я ж говорила, – повернувшись к дедушке, злорадно заметила бабушка, – вот уже и завела она свою шарманку, чтобы выклянчить чего побольше!

– Зачем ты так говоришь, женщина? – обиделась цыганка, – я бы сама рада принести этому мальчику хороший подарок, но у нас в таборе не нашлось ничего достойного, да и не примете вы от цыганки подарка. Порчи побоитесь. А от вас мне ничего не нужно.

– А пришла тогда зачем? – строго спросил дедушка.

Цыганка, подошла ко мне, долго разглядывала лицо, потом положила руку на голову и с сожалением произнесла:

– Вечереет, так, что толком и не запомню его облик.

– Ты не своровать его ненароком задумала? Говорят, цыгане детишек воруют! – забеспокоилась бабушка.

– Не волнуйтесь, я не стану вмешиваться в его судьбу, ему жизнь и без меня приготовила немало испытаний.

– Может, всё же скажешь, зачем пришла к нам, – недовольным голосом спросил дедушка.

– Да узнала я от людей в селе, что мальчика у вас так пчелы искусали, что и взрослый не выжил бы. Вот и решила по нашему, по-цыгански посмотреть, за что ему такое избавление стихии дали. А как посмотрела, так и ахнула! Поняла, что должна посмотреть на него своими глазами, пока они видят, а заодно и вам рассказать о его судьбе.

– Не нужно нам ничего рассказывать. Мы никогда у цыганок не гадаем, я грехом это считаю, а муж не верит не то, что твоим картам, он у меня даже в Бога смолоду не верит.

– Зря ты так женщина, ты мало ещё на земле пожила, поэтому не тебе судить, а карты я с собой не брала, значит, в грех тебя вводить мне нечем. Я посчитала, что должна поделиться с вами тем, что мне открылось.

Тут и мама обратилась к родителям:

– Ой, тату, мамо, пусть она скажет за Женю, а то ведь уже обмолвилась, что ему страдать придётся. Лучше заранее всё знать и приготовится.

– Во видишь, так они затягивают таких дурочек, как ты. Вроде бы между делом скажет, что порча на тебе, и как только почует, что поверила, так и начнёт с тебя тянуть, что есть, чтобы порчу эту самую снять, – повысила на маму голос бабушка.

– А заранее знать будешь, что, соломки подстелешь? – усмехнулся дедушка.

Мама повернулась к дедушке и попросила:

– Ну, тато, ну пожалуйста!

– А ну вас, – сердито фыркнула бабушка, – у меня ещё куры не закрыты. Пойду, управлюсь.

И вышла во двор.

– Да мне всё равно, пусть рассказывает, что нагадала. Только я в эти сказки не верю, – согласился дедушка.

– Вот видите, родители согласны. Расскажите теперь, что Вам карты, про нашего Женю подсказали? – обрадовалась мама.

– Дело даже не в картах. У нашего народа испокон веков есть возможность узнавать судьбы людей. Конечно, многое уже забылось, ушло из памяти вместе со стариками, но меня кое-чему ещё в детстве научили. Посмотрела я на судьбу этого мальчика и увидела, что ему определена невиданная слава, что имя его станет известно всем людям! Поэтому и пришла посмотреть самой, пока жива, и вам сообщить, кого растите! – сказала цыганка и слегка похлопала меня по спине.

Дедушка с сожалением хмыкнул:

– Видать, и вправду жинка права была. Я не верю во всякие пророчества, а тут и по Женьке видно, что вряд ли из него что-то стоящее получится. Вон уже какой вымахал, а делать путём ничего не умеет. То книжки, то побегать, а руки как грабли, что не заставишь, всё не по-людски. А не переймёт с малку то, как наши пращуры к жизни приспосабливаться учили, так ничего из него путного и не получится. Вон второй год ему талдычу, что когда навильник с сеном или соломой на кучу кладёшь, вилы переворачивать нужно. А он и это запомнить никак не может. А чтобы славы добиться, нужно уметь всё делать не хуже других, а даже намного лучше!

– Ой, тату, Вы опять за своё, – обиделась мама, – он же ещё маленький, ещё научится, Вы только подсказывайте ему!

И обратилась к цыганке:

– А что Вы говорили про то, что Женечке испытания в жизни предстоят? Или это так, просто для начала разговора?