Евгений Орлов - Период второй. Семилетка

С началом уборки зерновых нас всех направили работать на зерновой ток. Ток располагался на Горе, вдоль колхозных коморь. Трактор с прицепленным к нему грейдером, которым дорожники равняли шлях, ещё весной почти полдня равнял выгон рядом с коморями. Получилась длинное и очень ровное поле, высокое посередине и со скатами к краям. За лето ток очень хорошо утрамбовали, и теперь даже во время дождя он не намокал, а дождевая вода должна скатываться с него на склон Горы. А женщины каждый день сметали с тока березовыми вениками пыль и крошки земли, чтобы не загрязнять зерно.

В этом году все хлеба в колхозе убирали МТСовские комбайны. И женщины радовались, что отпала необходимость в изнурительной работе по вязке снопов, а затем в молотьбе. Комбайны сразу косили и молотили хлеба. А готовое зерно конными и воловьими подводами свозили на ток. Когда комбайны убирали дальние поля, то зерно выгружали на временные тока, которые расчищали прямо на поле. Но вечером, после того, как падала роса, и комбайны останавливались, ездовые всю ночь перевозили зерно с временных токов на главный ток, чтобы его в поле не застала непогода.

Работа на току для школьников была легкой, интересной и даже весёлой. Мы лопатами, насыпками, вёдрами или просто босыми ногами должны были хорошо перемешивать зерно, чтобы нижние слои попадали наверх и высыхали. Кладовщица тетя Ира Гузева, постоянно подходила к нам, щупала зерно руками и пугала нас:

– Ой, смотрите мне, школяры, старайтесь. На вас вся надежда! Зерно совсем сырое везут, и зелени в нём полно от сорняков. Если допустите, что в каком месте оно согреваться начнёт, я вам шкуры спущу!

– У нас оно не успевает согреваться, – ответил ей Юрка Задорожний, – а вот вчера после ночной смены так много мест было согревшихся. Ночные вон какие большие, а работают хуже!

– Не скажи, парень! Ночные вчерашние чуть не полегли от натуги. С вечера небо на дождь нахмурилось, так они всё свежее зерно в бурты успели собрать, а сухое ещё и полотнами укрыть успели.

– Так дождя же никакого не было, – засмеялся Юрка.

– Слава Богу, конечно, что дождь мимо прошёл. Зато когда досмотрели, что зерно в бурту согреваться начало, мы тут все без передыху опять его из бурта по току рассыпали до самого утра. Даже сторожей со свинарника бригадир поснимал нам на подмогу. Умаялись ребятишки, наверно, до сих пор не отойдут.

– А чё будет, если зерно согреется? – спросила Полька Руденко.

– Если допустим, что сгорит зерно, так из него навоз получится, а из меня каторжанка. И меня посадят, и колхозу убыток. А высушим, перевеем, в комори засыплем – из него хлеб будут в городах печь! И твои родители на трудодни пару мешков получат. Блины будете на Масленицу печь. Поняла?

– Поняла. Что тут не понятного? Я ж не маленькая.

Пока мы перелопачивали свежее зерно, женщины веяли зерно на громоздких веялках, а если дул ветер, то некоторые, особо умелые, начинали веять зерно вручную лопатами и из вёдер. Они наловчились так подкидывать пласты зерна, и равномерно вытряхивать его из высоко поднятых вёдер, что чистое зерно ложилось ровным валиком, а зелёные травяные отходы ветер относил широкой полосой в сторону. Но погода в основном стояла безветренная и они, сменяя друг дружку вращали рукоятки веялок. Веялки были так устроены, что большое зубчатое колесо, на котором крепилась рукоятка, вращало маленькое зубчатое колёсико фанерного вентилятора. Нам даже с места тронуть эту рукоятку было трудно. И женщинам тоже было нелегко. Только очень сильная могла одна быстро крутить ручку веялки. И то она быстро уставала. Обычно крутили ручку веялки одновременно две женщины. Они вставали лицом друг к дружке и вращали ручку – одна левой рукой, а другая правой. А когда уставали, одна из них объявляла: «Смена!». И они ловко менялись местами, не останавливая вращения веялки.

Веялок на току было пять, а людей на них не хватало. К каждой веялки ставили по три человека. Двое ручку крутят, а одна засыпают зерно в бункер. Тётя Ира пробовала крупных ребят из нашей команды «куда пошлют» ставить к веялке. Но у них ничего не получалось. Они и ручку крутили медленно и зерно в бункер не доставали засыпать. Когда зерна свежего поступало очень много, то она даже договаривалась с ездовыми, чтобы они по очереди, хоть на немного, но вставали покрутить веялки. Ездовые, которые соглашались, старались покрасоваться перед женщинами. Крутили ручки быстро и по одному. А нас тогда целыми ватагами ставили к такой веялке. Из перевёрнутых коробок делали ступеньку перед бункером, чтобы мы доставали высыпать зерно, и мы бегом носились с ведрами, стараясь до краёв заполнить бункер.

Коробка – самая неудобная посуда на току. Держать её в руках неудобно. Потому что у неё нет никаких ручек. И большая она – в неё почти два ведра зерна входит. Я даже как то не выдержал и решил узнать у тёти Иры, зачем эти коробки на току держат. Я конечно не маленький и понимал, нельзя приставать к занятому человеку со всякими расспросами. Но тетя Ира приходилась нам родственницей, и почти каждый день спрашивала у меня, как дела. Поэтому решил, что по-свойски, когда она не занята, можно спросить об этом.

– Тётя Ира, а зачем у Вас столько коробок? Ими же ничего делать не получается! И тяжёлые, и без ручек.

– Они для меры, – ответила она.

– Как это?

– Отправлять зерно на фермы и в заготовку.

– Как кружка с длинной ручкой в лавке, керосин отмерять? – уточнил я.

– Вроде этого, только там литры меряют, а здесь вес.

Тут в наш разговор вмешался Толик Ковалёв:

– Как вес? Зерно же разное. Просо вон какое тяжёлое, а овес совсем легкий. Я коробку с овсом одной рукой поднять могу.

– Вот бестолковые! – поразилась тётя Ира, – коробку набирают с горой того материала, который будут отмерять. Затем рейкой сметают верхушку и взвешивают. Можно хоть до грамма точно взвесить. А потом только считай коробки!

– И чё, каждая коробка будет одинаково весить? – засомневался Толик.

– Если правильно насыпать, хоть десять раз перевешивай, всё равно будет одинаково получаться!

– А ведром почему отмерять нельзя? – поинтересовалась Катька Гузева.

– Можно конечно и ведром, – согласилась тётя Ира, – но там дужки и ручка мешать будут ровно верх снимать. Может вес неодинаковым быть.

Объяснениями все были довольны и дальше продолжили обсуждение особенностей коробок уже без кладовщицы:

– Поэтому, наверно, у коробок и бока прямые, чтобы не переворачивалась, когда её зерном наполняют!

– А чё бы, она перевернулась?

– А то бы! Вон у ведра дно узкое, а верх широкий. Чуть не ровно поставил, оно и переворачивается. А коробку как не ставь, она стоит как вкопанная.

– Да, дно у неё длинное, хоть и не широкое.