Ольга Соломатина - Альма

Альма недовольно морщится от голосов телепрограммы, которые мешают ей сосредоточенно писать.

– Сегодня в столице Люксембурга превосходная погода, – преувеличенно бодрым голосом говорит диктор. – Плюс два, ветер северо-восточный, к вечеру, вероятно, пойдет снег. Или дождь. Не забудьте зонтики. И носовые платки!

«Мне бы твои силы, – думает Брюно, поглаживая пса по загривку, – и жизнерадостность твою тоже, но ты ведь не женат на мисс Идеальность, почто тебе печалиться?»

– Ты меня слышишь? – Альма дотянулась к Брюно через стол, с нежностью коснулась плеча. – Говорят, ветрено, достану шарф? Ты не представляешь, как меня мучит этот насморк.

И пошла за шарфом, не дожидаясь ответа.

Что в ее записях? Вот бы прочесть хоть разок, о чем Альма строчит на бумаге каждое утро. Но жена прячет под замок в своей комнате все свои блокнотики. И даже потертую папку с фотографиями. Он видел случайно пачку старых снимков, когда вошел к ней без стука. Альма испугалась, быстро спрятала в желтый конверт и заперла ящик на ключ. Где она хранит этот ключик?

– Сегодня на машине, – говорит Брюно ей вслед. – Как ты думаешь, если нам выпить кофе… не дома сегодня?

Но Альма чихает и не слышит его, зовет в лестничный проем наверх: «Нина, осталось пять минут. Не хочу снова лечить твой желудок, поешь». Плотнее завернулась в кардиган, поежилась сонно. Как ей идет эта фланелевая пижама в дождевых облаках, какие тонкие щиколотки.

Брюно почти привык, что жена его перебивает, часто она задает вопрос, однако не слушает ответ. Он пытается подавить раздражение, но выходит плохо. С облегчением слушает над головой легкое движение – дочь наверху топает к ванной. Подумал с надеждой: «Не успеет на школьный автобус». Ну и хорошо, он рад отвезти Нину в школу. Жаль, что так ветрено, не пойдешь до школы пешком, но и хорошо – сил у него нет ходить. Брюно раньше пытался убедить себя, что погода не важна, нужно только правильно одеться. Но первый же порыв ветра с мокрым снегом развеивал символы его надуманной веры, а теперь еще и сил нет, совсем, он вечно уставший, сколько не спи.

Как хорошо дома, в тепле. Взять бы выходной, но Альма все время здесь, а она не должна пока знать, терпи! Пес согревает его колени, Брюно обнимает его, прижимает к себе теплое брюшко, поставил ступни на перегородку стула рядом – так ноги не мерзнут на холодном полу. В кухне пахнет кофе, и, если сидеть без движения, почти не чувствуешь усталости. Кажется, ушло бессилие, которое невозможно победить долгим сном или бездельем, кофе или длинными выходными. У него нет сил шевелиться. Брюно завидует кофеварке на горячей конфорке. Напольным часам в гостиной, которые появились в доме раньше, чем отец Альмы купил традиционное шале и расширил его за счет пристройки почти втрое. Но дорого. Нынче каждый метр его любви обходился им слишком дорого. Оставить Альме дом в подарок – просто издевательство.

Брюно устало качает головой и видит, как переливаются огоньки на елке. Она стоит между напольными часами и холодным камином прямо напротив кухонного стола из стали. Нарядная елка, с огромными красными бантами, как в его детстве в ГДР. Скоро Рождество, каникулы, можно отоспаться. И тут он вспоминает, что тянуть дальше невозможно, что он обещал жене и дочери поехать кататься на лыжах, и вздрагивает, с тоской представляя, как они расстроятся, когда Брюно признается, что поездку придется отложить. Но только не сейчас признаваться. Утром понедельника на откровенность не хватает сил. «Но ведь однажды, – думает он, – мать Альмы отправится вслед за ее многочисленными мужьями, и они унаследуют огромное состояние».

***

– А теперь традиционный репортаж с улиц нашего города, – бодро говорит диктор в телевизоре. – Сегодня наш корреспондент выходит с нами на связь с самого высокого моста Европы – 85 метров в высоту. Это высота небоскреба в 30 этажей, между прочим.

Камера проскальзывает вдоль горизонта и мельком показывает сразу весь Люксембург. Два берега города утопают в деревьях, видны добротные домики миллионеров. Камера поворачивается и приближается к группе людей посредине длинного моста из ржаво-алой стали, который соединяет в гигантском прыжке левый и правый берег.

– Как вы знаете, у моста, названного в честь нашей дорогой герцогини Шарлотты, сегодня круглая дата, – продолжает диктор. – Принцесса сердец, глава Люксембурга, которая в годы Второй мировой войны возглавила правительство в изгнании, чьему мудрому правлению в послевоенные годы мы обязаны процветанием нашего маленького герцогства. Передаю слово моему коллеге, Виктору Шульцу, который, несмотря на ранний час и промозглый ветер, встречает годовщину открытия моста, простите за каламбур, на мосте. Виктор?

Лицо репортера розовеет на ветру на мосте, вдруг его загораживает старичок в ярко-оранжевом дождевике прямо поверх шерстяного пальто, в фетровой шляпе с игривым переливающимся пером за тульей.

– Вот что я вам скажу, молодые люди, – басит старик. – В отличие от своей глупой старшей сестры, которая якшалась с нацистами, когда нас оккупировали в какие-то часы в первые дни войны, Шарлотта знала, что такое добро, а что такое зло. Я вожу экскурсии по нашей столице и все знаю.

– Так вы – гид? – Виктор решает взять прямой репортаж в свои руки. Его уже окружила группа экскурсантов, любители истории машут в камеру, блондинка в розовой куртке делает селфи на фоне телевизионщиков.

– Гид-гид, – старичок размахивает перед камерой своим удостоверением, запаянным в пластик. – Шарлотта боролась за нас, за нашу свободу, а потом так же, как и подданные, мерзла, в дворце не топили, – гид показывает рукой в сторону герцогского дворца за своей спиной. Камера послушно следует за его жестом. В метре от экскурсантов парень в черной куртке с капюшоном тоже всматривается в дымку на высоком берегу, где за кронами виднеются башни замка, запорошенные снегом. Как в рекламе или на рождественской открытке.

– Неужели ни одного полена? Откуда вам знать? – не отстает Виктор.

– Откуда я это знаю? – сердится старик. – Дым, молодой человек! Из дворца герцогини не шел дым! Ни из одного камина. Такое не утаишь. Молодой человек, молодой человек! Куда вы?!

Камера приближается, вначале картинка плывет, ловит фокус, и вот Брюно вместе с экскурсантами на мосту и тысячами зрителей шоу «Доброе утро, Люксембург!» видит, как парень (или девушка?) в капюшоне ловко запрыгивает на парапет моста, покачивается от порыва ветра и шагает над бездной.

Попросту говоря – прыгает без парашюта с самого высокого моста в Европе.

Горстка экскурсантов с криками бросается к перилам, все, словно завороженные, в ужасе смотрят, как черная фигурка летит вниз с высоты небоскребов. Зрители телеканала следят за полетом благодаря телевизионной камере. Рука Брюно замерла над головой пса, Альма зажимает рот ладонями.