Ольга Соломатина - Альма

И вот мы только выезжаем такие за ворота, ворота еще пружинят, будто собираются дать нам хорошего пинка для ускорения, но за рулем ведь папа. Вот если бы выезжала бабушка на своем белом кабриолете, тогда да. А так – ползем вдоль забора, Альма машет, огибаем живую изгородь фрау как ее там из Цюриха, и нам навстречу полицейские машины с мигалками, вау-вау-вау, явно ограничение в 30 километров нарушают, но им типа можно, они на дело.

У папы даже лоб покрылся испариной, встали на перекрестке, посмотрели налево, направо, пересекли узкую улочку, я пешком и то быстрее хожу. И тут папа решил поговорить со мной о самоубийцах, ну самое время! Для профилактики, я знаю, но вашу ж душу! С тех пор как с моста прыгают, с нами все взрослые только об этом и говорят – и дома, и в школе. Берут тебя так доверительно за руку своими холодными или влажными ладонями, заглядывают тебе в глаза и спрашивают приторными голосами: «А ты однажды думала прыгнуть с моста?» Как будто ты такая дура, что расскажешь им всю правду по первому свистку, ага-ага.

Уж лучше бы папа предложил посчитать, сколько елок до кондитерской, будто я девочка-дебилка, которая как научилась в пять лет говорить и складывать одновременно, как согласилась считать елки на дороге, так, дура, и млеет от этого занятия до сих пор. Взрослые, одно слово. Что с них возьмешь?

Сама меняю тему, спрашиваю, играл ли папа в школьном театре, когда был таким, как я. Мы как раз стоим на первом светофоре на выезде из нашей деревни. В машине наконец-то нагрелось, можно стянуть перчатки. «Знаешь, Нина…» – говорит папа, отпускает тормоз, и машина потихоньку скатывается с горки назад, медленно и прямо в бледно-голубой ровер, который стоит за нами. Брюнетка за рулем сигналит, машет руками, но уже поздно. Бум. И наш задний бампер разбивает ей переднюю правую фару. Папа вздрагивает, резко давит на педали, машина дергается и вуаля – мы уже выпрыгнули на встречную полосу. Второй мягкий удар. Супер. На контрольную я точно опоздала. Ура!

***

Елена останавливается на том же перекрестке и еще раз оглядывается в своем новеньком «Мерседесе». Какое удовольствие – подогрев руля, сиденья. Как муж любит ее, раз сделал такой подарок на день рождения! Поглаживает бумажный конверт, который как положила себе на колени, когда выезжала с парковки больницы, так бережно и держит его на коленях всю дорогу домой.

У нее есть для мужа сюрприз на Рождество, который лучше рукотворных вещей, как бы совершенны они ни были. Настоящее чудо. После стольких болезненных попыток им повезло, теперь это точно, 16 недель. Она расскажет ему сегодня вечером, когда вернется из оперы. Он возьмет ее на руки и закружит от счастья. Снег будет падать, как сейчас на лобовое стекло, но только не таять, кружиться за окном их квартиры. Высокие потолки, запах хвои, герцогский дворец на другом берегу. Вот оно, счастье – стать матерью. «Уже совсем скоро встреча с тобой, мой малыш». И Елена, не отдавая себе в этом отчета, впервые положила руку на живот под белоснежным пальто.

Поправила локоны в зеркале заднего вида. Странная все же идея идти в оперу в день кремации отчима, но мама так захотела. Спасибо, хоть от похорон ее освободила.

Светофор переключается. Елена потихоньку трогается. Что это? На проселочной дорожке справа от нее серый давно не мытый автомобиль дернулся на пригорке и рывками едет через встречную полосу. Бум – и он врезается в другую машину, для которой уже горит зеленый и которая успела начать движение. Машины останавливаются, и из серой, озираясь, удивленно выходит Брюно. Да? Так и есть, Брюно, муж Альмы – сестры Елены – и ее неудачник зять. Он будто не понимает, как такое могло случиться.

Бывают же такие невезучие люди! Для Елены зажегся красный, и она хорошо успела разглядеть и Нину на переднем сиденье автомобиля (хорошо хоть, пристегнута), и брюнетку из голубого ровера, которая спешит к Брюно, ругается тонким голоском. Так он две машины умудрился протаранить? Талант. Как только Альма умудрилась выйти за него замуж? А ведь мама говорит, Брюно еще ей и изменяет. Интересно, с кем?

Тик-так, дворники гоняют снежинки, тик-так. Загорается зеленый.

И Елена, кутаясь в свои уютные мысли, не останавливаясь, не здороваясь, равнодушно проезжает мимо.

Наш новый сосед-итальянец говорит: «Даже если я на диете, разве я не могу посмотреть меню?», когда его подруга ревнует и сердится, что он засматривается на других женщин.

По-моему, проблема не в том, что мужчины заглядываются на красоток, даже если обручены, даже если женаты, даже если превратились в дедушек под 80, а в том, что женщины перестают «смотреть в меню», как только новый приятель пригласит выпить по бокалу пива или поболеть вместе за его футбольную команду. Симпатичный брюнет, которого она по утрам встречает в электричке, везущей их обоих в Сити на работу, приветливо улыбнулся однажды – и все. Она уже хранит ему верность, придумывает фасон свадебного платья и имена детям.

Жаль, что мы, женщины, таковы. Природой что ли так устроены или это просто воспитание? Я не про измены, это совсем другое, я про легкость, игру, возможность просматривать варианты, от которых и я так легко отказалась. Я однажды читала, что в новых отношениях женщина расслабляется и за год прибавляет около трех кило веса. Как говорит мой диетолог, давайте разбираться с килограммами, накопившимися за годы безмятежной семейной жизни. Как легко отличить девушку в поиске отношений от той, что уже нашла? Первая всегда на каблуках и много смеется, привлекая внимание, носит яркие или летяще-прозрачные наряды, вторая – вечно в кедах и много читает, тяготеет к натуральному во всем – от материалов до цвета волос. А ведь не хочется наряжаться! И мне так давно просто не хочется носить каблуки, кеды – удобней. Я и весы выбросила, чтобы не расстраиваться. Даже вспомнить не могу переломный момент, когда я расслабилась (или сдалась?), когда жизнь покатилась по колее рутины.

Годы пролетели на одном вдохе, и я вдруг обнаружила, что даже не помню момент, когда разучилась просто без продолжения улыбнуться незнакомцу на улице, не отводить смущенно взгляд, замечая, что кто-то рассматривает меня. А может, во мне и в юности не было игривой женственности? Мне ведь кажется, что мои жесты и походка остались прежними, как у неловкой девочки, которая еще не стала дивой и, вероятно, никогда уже не станет. Грустно.

Вот о чем думает Альма, когда машет из окна мужу и падчерице. А еще – новому соседу-итальянцу в доме через дорогу. Она пока обманывает себя, что любит родных всей душой, хотя уже заметила, что на сердце становится легче и радостней, когда остается в доме одна.

Всего час до важной давно назначенной встречи, которую теперь я бы с удовольствием отменила. Но сейчас слишком поздно давать задний ход. Я проводила Брюно и Нину, свободно вздохнула, поправила шторы и чуть не упала – споткнулась о пса, который топчется у входной двери на тапочках мужа. Провожу рукой по умной мордочке, нос холодный – кто же с тобой теперь погуляет, малыш? Я-то совсем расклеилась от насморка.