Оксана Мазина - Танец жертвы

– Послушай, дорогая, ты бы за собой лучше следила! Для многих не секрет, что происходит на улице Дзержинского. Или мне всему классу поведать о том, чем ты занимаешься?

Настя покраснела, как спелый помидор. На ее глазах выступили слезы. Она вскочила со своего места и выбежала в коридор. Многие ребята обменялись непонимающими взглядами, но некоторые заулыбались, явно зная, о чем идет речь. Сергей подошел к нам, и мы устроились у окна. Явно не зная, с чего начать разговор, Галина улыбнулась ему и сказала:

– Ты извини за одноклассницу, она сама виновата, много разговаривает. Надо было ее на место поставить.

– Да все нормально. Она и так уже всех достала со своими шутками. Причем шутки у нее глупые. А, кстати, что происходит на улице Дзержинского?

Галина хитро посмотрела на Сергея.

– Ты маловат еще знать такие подробности. И тебе это ни к чему, поверь.

Не успела Галя договорить, как к нам подбежал парень, кажется, его звали Никита, из параллели Сергея. Никитин отец был помощником губернатора области, поэтому ему все прощалось. Он прогуливал уроки, грубил учителям, внаглую лапал понравившихся девчонок, дрался с ребятами помладше, но ему все сходило с рук. Папа после каждого происшествия делал что-нибудь для школы, и на Никиту уже никто не обращал внимания. Учителя делали вид, что ничего не случилось, а он пользовался этим по полной. Постепенно «проделок» Никиты, как их называл его отец, становилось все больше. Самым запоминающимся случаем стал тот, когда девочка, учившаяся на год младше нас, из-за этого наглеца чуть было не покончила с собой. Никита ей давно нравился, но не обращал на нее никакого внимания, а в один прекрасный день сам пригласил ее на вечеринку, которую устроил его друг. Девочка пришла, они провели прекрасный вечер, Никита был очень галантен. К концу вечера ему удалось уговорить ее лечь с ним в постель, и она, конечно же, оказалась девственницей. На следующий день, придя в школу, девочка заметила, что одноклассники, глядя на нее, усмехаются и отводят глаза в сторону, а Никита делает вид, что с ней не знаком. На перемене, увидев его у спортзала, она спросила, что происходит. Никита ответил ей, что со шлюхами не общается. Она попыталась напомнить ему, что он был у нее первым, но он в грубой форме заявил ей и собравшимся рядом с ними ребятам, что она уже давно не девочка, потому что в постели вела себя как опытная шлюшка. А ему, такому порядочному, нужна чистая и невинная.

В общем, девушка в тот же вечер вскрыла себе вены, оставив записку о том, что любила только Никиту и была невинной, а он не оценил ее чувств. Ее удалось спасти, благо родители что-то заподозрили и, когда не смогли достучаться до нее, вскрыли дверь в ее комнату. Папа Никиты был очень зол на сына, когда узнал о происшествии, но заплатил много денег пострадавшей семье, и та забрала заявление из полиции. С тех пор Никита немного успокоился, но ненадолго.

Так вот, Никита подбежал к нам, когда мы стояли у окна, и, даже не поздоровавшись, спросил, глядя на Галину:

– Что ты про Настьку говорила? Что ты о ней знаешь?

– А тебе не проще у нее спросить? Или девочка скрывает от тебя подробности?

– Послушай, давай рассказывай, что ты знаешь!

– Ты знаешь, Никита, сплетни – это не мое. Поэтому извини!

– Этот разговор затеяла ты. Настька плачет. Поэтому рассказывай, иначе мне придется выбить из тебя правду!

– Ты мне угрожаешь? Между прочим, за это статья есть в Уголовном кодексе.

– Да кто ты такая, чтобы мне это говорить? Мне ничего не будет, НИ-ЧЕ-ГО, а вот ты получишь по полной программе.

– Никита, шел бы ты отсюда, – Сергей решил заступиться за Галину.

– А чего это ты за нее так переживаешь? – вставила я свои пять копеек. – Или влюбился?

– Короче, детки, если вы сейчас не расскажете, что вы знаете о Настьке, я вас по очереди буду вылавливать и…

– Послушай, мальчик, иди и сам со своей разбирайся. И запомни, нам тебя бояться нечего. Можешь не утруждаться и не угрожать.

В этот момент зазвенел звонок. Ученики стали расходиться по классам. Никита, что-то пробурчав себе под нос, тоже удалился. Мы же, решив, что сегодня какой-то ужасный и непонятный день, решили не ходить на урок, а спокойно побеседовать за школой.

– Так о чем вы хотели поговорить? – Сергею не терпелось узнать, зачем мы позвали его.

– Видишь ли, Сережа, – деликатно начала Галина, – ребенок, упавший с лестницы, никак не дает нам покоя.

Она специально сказала «ребенок», чтобы услышать, какое имя назовет Сергей.

– Да, мне тоже жаль Максима, но будем надеяться, что с ним все будет хорошо.

– Сереж, не сочти нас за ненормальных, но ты уверен, что под лестницей был Максим? Может быть, там был кто-то еще?

– Вы о чем? Все же видели, что, кроме Максима, слава богу, там никого не было.

– А имя «Марина» тебе ни о чем не говорит? – мы пристально посмотрели на Сергея.

Он на секунду застыл, в его глазах мы увидели страх.

– А о чем мне должно сказать это имя? Почему вы спрашиваете об этом? Мне это имя не говорит ни о чем.

– Подумай! Это очень важно, Сергей. Ты же сам говорил на лестнице, что видел, как упала Марина … Что ее как будто что-то подтолкнуло…

– Послушайте, вы ненормальные, я не говорил ни о какой Марине, я говорил, что видел, как с лестницы упал Максим! И давайте на этом закроем тему, мне пора на урок, да и вам тоже.

Сказав это, Сергей чуть ли не бегом направился в класс. В каждом его движении сквозила нервозность. Мы смотрели ему вслед и молчали. Каждый думал о своем.

Мы не могли понять, что происходит. Но мы обе чувствовали: что-то произошло, и это «что-то» скоро опустится на нас, на школу, а может быть, и на весь город.

– Катя… Катенька… Катюша… – позвал меня голос откуда-то издалека.

Мне не хотелось просыпаться и открывать глаза, потому что мне снился хороший сон про море, и у меня не было желания возвращаться в реальность.

– Катенька… просыпайся… – голос был очень мягким, мелодичным.

Я повернулась на другой бок и укрылась одеялом с головой. Постаравшись вернуться в сон, я услышала, как голос снова позвал меня.

– Катюша… будь хорошей девочкой, открой глаза…

Тут меня осенило, что голос не принадлежит ни маме, ни тем более папе. Больше в квартире никого не должно было быть. Кровь прихлынула к моей голове, я резко открыла глаза и прислушалась. Я не слышала никаких звуков, кроме глухих ударов своего сердца, и лишь за окном слышался гул редко проезжающих машин.

– Катенька… я знаю, что ты уже не спишь… – пропел голос совсем близко, – не бойся меня… я не причиню тебе вреда… ты должна всего лишь станцевать…

Резко откинув одеяло, я закричала. Я кричала до тех пор, пока в комнату не вбежали перепуганные родители.