Юрий Григ - Римские игры

– Vivas! Vivas! 3 3 Всего тебе доброго! Будь здоров! (лат.) – подхватили остальные.

Все принялись обсуждать детали будущих баталий. Обсудили ристания и выступления в театре, прошедшие накануне. Больше всего восхищались императором, выступившим со своими стихами, его щедрой рукой, которой он разбрасывал подарки народу.

Единственным человеком, не принимавшим участие в общем веселье, была сидевшая в сторонке старуха-сивилла, каких немало кочевало по городам Империи. На черное одеяние ниспадали распущенные седые волосы. Изредка она бросала исподлобья осуждающий взгляд на мужчин.

– А что хорошего скажешь ты, Сибилла? – перехватив один из таких взглядов, обратился к ней Телеф.

В его словах прозвучала ирония – недаром за старухой закрепилась слава предсказательницы несчастий.

– Да охранит вас Теллура! Много бедствий обрушится на римлян за неумеренность и высокомерие, – подтвердила свою мрачную репутацию Сибилла.

– Что ты мелешь, старуха? – Телеф поежился под ее, прожигающим насквозь взглядом. – Какие такие несчастья могут грозить нашей могущественной Империи, клянусь копьеносным Квирином, покровителем римлян?

– Запомни, раб без роду-племени! Эта страна обречена… Вы все погибните, и души ваши заберет в подземное царство Плутон, а его жена Персефона сотрет вашу память.

– Какой же он раб, Сибилла? – вступился за хозяина внезапно очнувшийся Полибий. – Волею неукротимого Градивуса славный Телеф заработал своим мечом свободу. Расскажи-ка, как храбро ты дрался, когда был гладиатором…

Старуха прервала его повелевающим жестом и, вперив взор в мужчин, провозгласила:

– Все вы были и останетесь рабами!

Дружный хохот был ответом на это отдающее безумием утверждение. Когда шум улегся, Тертул, с трудом сдерживая приступы смеха, спросил:

– А ты, Сибилла… ты тоже рабыня?

– Замолчи, раб, – невозмутимо ответила старуха. – Хотите знать правду?! Все вы рабы, начиная от презренного копателя могил и кончая жирным сенатором. Помните, как Агриппа, царь иудейский, предостерегал свой народ… Вы все рабы, будь вы презирающие смерть и обладающие огромной телесной мощью германцы… Или ужасающие мармариды, мавры или нумидийцы, живущие на краю безводной пустыни Сирты, где кончается любая жизнь… будь вы могущественные галлы или утопающие в золоте иберийцы, или афиняне, сокрушившие могущество Азии у Саламина, или лакедемонцы, с их храбрым царем Агесилаем, пятьсот лет назад разгромившие парфян в Беотии. Где эти герои древности? Все их потомки теперь рабы. Рабство – тяжкое испытание для народа! Вот что сказал он… Знайте, свобода еще более тяжкое испытание для того, кто пробыл рабом хоть день.

В ее голосе звучала тоска по временам, когда сражались не за обретение свободы, а за то, чтобы не потерять ее.

– Не хочешь быть рабом, не покоряйся, а если однажды покорился, ты раб. Даже если восстанешь, всего лишь непокорный взбунтовавшийся раб… И через тысячи лет такие, как вы, будут создавать себе живых кумиров. Рабы будут всегда! Вы все гладиаторы на арене жизни…

Глаза вещуньи потухли, спина сгорбилась, и перед всеми снова предстала древняя старуха. Исчезла гипнотическая сила, которая только что держала всех в оцепенении. Когда присутствующие пришли в себя, тишину нарушил голос Телефа, поспешившего отвлечь внимание гостей от зловещих прорицаний Сибиллы.

– Скажи-ка лучше, старуха, а правду говорят, что ты предсказала самому императору гибель от меча заговорщиков? – спросил он.

– Если говорят, то неспроста…, – на сей раз сварливо ответила старая колдунья.

– Послушайте, люди, говорят, она даже не поздоровалась с человеком, прославившимся омерзительной привычкой казнить подданных и за меньшие прегрешения, – поддразнил ее Телеф, и театрально воздев руки к небу, воскликнул: – И ты не побоялась?

– Собака, которая боится хозяина, скорей укусит. Бойся того, кого приблизил. А я?.. Я так стара, что, казнив меня, он окажет мне услугу, – ответила Сибилла.

Шел 849-й год со дня основания Вечного города…

Максимов умолк.

– Я как будто побывала там. А что было дальше? – спросила Алена.

– В следующий раз, душа моя. Мне пора, – ответил он.

– Алик, ты все это придумал, да?

– Честно, приснилось!

– А ты бывал в Риме? Ты мне не говорил.

– В том-то и дело, что нет, никогда, – он замялся. – Да, еще…, эта сивилла…, старуха. Пока ты спала, я покопался в Интернете, и кое-что нашел. Ее рассказ про Агриппу…, ну, тот, иерусалимский царь. Так вот, ее слова удивительным образом совпадают с текстом из «Иудейской войны» Иосифа Флавия.

– Ага, теперь ясно! Ты читал эту книгу, и…

– Если бы! Я до сих пор даже не держал ее в руках.

Филипп Синистер никак не мог запомнить разницу во времени между Москвой и Нью-Йорком. Как всегда, позвонил Максимову в три часа ночи и задал весьма распространенный, но от этого не перестающий быть нелепым, вопрос:

– Я тебя случайно не разбудил?

Затем, терпеливо выслушав естественный в таких случаях ответ, примирительно произнес:

– Когда узнаешь, по какому поводу я звоню, будешь умолять будить тебя каждую ночь до конца жизни.

– Короче, Фил, я сплю. Какая жалось, что ты всё еще не женился – было бы, чем заняться… Перезвони утром.

– Утром я лягу спать. Есть дело. Надо встретиться. Через три дня буду в Буэнос-Айресе. Сможешь подскочить?

– Фил, ты в своем уме? Мне, кроме всего, виза нужна.

– Не комплексуй, Алекс. Я обо всем договорился. У меня приятель в их МИДе. Визу оформят за один день. Это же не Ю-Эс, дорогой, это – Аргентина. У них такой же бардак, как и у вас. Кроме того, ты их покупатель. На собеседовании скажешь: не дадите визу, перестану есть аргентинские стейки!

– Фил, ты можешь объяснить, в чем дело? Что за ковбойские шутки!

Засим Максимов излил весь накопившийся запас антиамериканизма.

Фил слушал терпеливо, как и полагается толерантному американцу. Засим распрощался, выбив из Максимова вялое, но однозначное, обещание назавтра заняться визой.

Оплату поездки он брал на себя. Точнее – его газета приглашала русского репортера в качестве эксперта для особого расследования, имеющего важнейшее значение для безопасности Соединенных Штатов…, бла-бла-бла…

Наутро до Максимова дошло, что спросонья он наобещал Синистеру.

«Фил, – написал он, – взял меня сонного за горло? Знаешь ведь, что за два дня выбраться из Москвы – нереально. Если нужна экзотика, то у нас есть всё, что только способен представить себе любой бородатый чудила вроде тебя. Прилетай в Москву. Кстати, об Аргентине: на Тверской открылся ресторан «Буэнос-Айрес». Уютное местечко. Жду!»