Айсалкын Джолдошева - За забором

– Ты же знаешь, все было совсем не так. Ей тогда и восемнадцати не было. А вашей старшей сестре было двадцать восемь. Тогда все девушки выходили замуж до двадцати трех, а старшая сестра оставалась в старых девах. И папе было стыдно перед людьми. Выдавать замуж восемнадцатилетнюю, когда есть старшая незамужняя дочь – это был позор. Помню еще, что про сватов узнали старшины через соседей и приходили к отцу поговорить. Контролировали. Это только сейчас об этом забыли. Сейчас не так, как раньше. Тогда соблюдалась очередь. Сейчас поселок стал городом. Много чего изменилось с тех пор. Нет жесткого контроля со стороны старшин.

– Да… – подхватила Зейнеп, – Арууке же хотела замуж за своего парня. И она об этом открыто сказала родителям. Но они были категорически против. Нельзя было по обычаям выдавать замуж вторую дочку, когда есть старшая. Выдавать младшую замуж первой считалось позором. А она не захотела ждать сестру. Настаивала на своем. Тогда ей запретили встречаться с ним. Но она с этим не смирилась в душе.

– Да?

– Да, – продолжала Зейнеп, – парень женился на другой. На своей соседке. Месяц Арууке не выходила из дома. А потом начала заниматься бизнесом, чтобы забыть его. Жила хорошо. Купила квартиру. Но свою любовь никак не смогла забыть. Воспоминания о нем сбили ее с пути. Осенью, когда саранча съела весь урожай, она обанкротилась. Оставила все, как есть, и уехала. Исчезла. Мама начала по ней скучать. Тосковала. Ее страдания известны только нам… Мы все думали, что она вернется через год. Но вестей так и не было. Затем второй год прошел. Папа признался семье, что сильно ошибся. Родители пожалели, что отказали дочери. А потом уже мама слегла в постель, а папа начал уходить в себя. Хотя тогда мы еще толком ничего не замечали.

– Это тогда его поведение сильно изменилось?

– Да… Мы надеялись, что она вернется домой. Не было никакой информации о ее существовании. Помню, что папа именно тогда начал вести свои странные записи, разговаривать с собой… Но кажется, я заговорилась. Давай потом это обсудим. Все, я побежала отдавать письмо. Что мне сказать Лоле? Что срочно надо приехать сегодня? Или сказать, что семейное собрание? – Зейнеп ненадолго задумалась. – Ладно, на месте разберусь.

– А Венере как сообщим?

– Сходи в лесхоз, у них заработал телефон. Позвони в роддом и попроси, чтоб Аскара 10 10 Муж Венеры, четвертой дочери Дайыра, работает в роддоме. позвали. Думаю, он на дежурстве. И скажи ему, что очень надо.

– Он ревнивый. Вряд ли отпустит ее одну.

– Как будто только у него жена есть, а у остальных нет. Скажи, что очень надо.

Зейнеп взяла сумку и пошла отправлять письмо. В ее и так безрадостных глазах появились блуждающий страх и боль за отца. Поступки отца не выходили у нее из головы. Но она успокаивала себя, думая, что отец все-таки зеркало прикрепит внутри двора, а не снаружи. Уверяла себя, что беспокоится по пустякам. Она задумалась и не заметила, что автобус уже проехал вперед и сигналил ей. Водитель узнал ее и остановился. Подбежав к автобусу, Зейнеп широко улыбнулась. Быстро поздоровавшись, шофер сказал:

– Письмо?

Зейнеп в ответ кивнула головой.

– На сегодня надо?

– Да.

Собрание состоялось. Но собрались не все. Как всегда не пришел второй сын Дайыра, Султан. Хотя этому никто и не удивился. Даже, когда Дайыр просил его навестить, он не приходил под разными предлогами.

– Где папа, – спросила Зейнеп у старшей дочери отсутствующего Султана.

Та ответила, что он сейчас придет. Но Зейнеп продолжала спрашивать, точно ли он придет или ему не сообщили о собрании. И только жена Султана и Дайыр знали, что он все равно не придет. Хоть бульдозер отправляй за ним.

Собрание начали спокойно, за общим столом. Уже был вечер. За окном дул еле заметный ветерок. Дети играли в большой комнате в прятки.

– Папа хочет повесить зеркало на ворота, – сказала Зейнеп в начале семейного собрания.

Дайыр глотнул свежезаваренный чай.

– Оно не большое, – начал он, заранее зная, что дети будут против.

– Который раз передвигаем ворота. Давай вот на этот раз остановимся. Зачем каждый раз передвигать? – вступил в разговор старший сын Токтогул.

– Я бы лучше вместо ворот занялся подготовкой земли к посеву пшеницы, – добавил младший сын Курбан, уставший от папиных идей. Его же неожиданная идея не всем понравилась. Дайыр задумался и с недоверием спросил:

– Ты решил вернуться к фермерству?

– Земля уже достаточно отдохнула, набралась сил. Думаю, теперь можно пользоваться ею.

– Не рановато? Два года отдыхала? Может, еще год подождем?

– У людей по пять лет отдыхает, – добавила жена Курбана. Его идея больше всех не понравилась ей. Она знала, что тогда и ей придется трудиться на поле. А она вышивала дома на заказ и не хотела отвлекаться.

– Нет, достаточно. Почва хорошая была еще осенью. Я тогда уже начал готовить землю. Если ждать, то и десяти лет будет мало, – стоял на своем Курбан.

– Кого знаю, все оставляли на покой на пять лет. За два года не восстанавливается она, – Дайыр не знал, что делать. Соглашаться или нет. Но всегда мечтал, чтобы сын сам пользовался землей и никому не отдавал в аренду.

– Ты всегда начинаешь и бросаешь. Отдохнувшую землю отдаешь в аренду, а когда она истощается, начинаешь сам ею пользоваться. В итоге никакой пользы, мало урожая, разве что только вам самим хватает, – добавил третий сын Асхат.

– Сам видел, какой урожай был последние годы. Не только у Курбана, у всех, – в защиту младшего брата отозвалась старшая сестра Лола. – Саранча сделала свое дело. Сколько шума было из-за нее, она все съела. С пустыми руками остались, – она хотела отвлечь Дайыра от его непонятных идей и была готова на все.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Головной убор.

Хадж – паломничество в Мекку, город в Саудовской Аравии, где в мечети Аль-Харам находится главная святыня ислама – священная Кааба. Кааба – кубическая постройка, покрытая черным вышитым шелком. Она стоит во дворе Запретной Мечети в Мекке.

Второй сын Дайыра.

Сын Султана, внук Дайыра, больной ребенок.

Дочь Султана, внучка Дайыра.