Татьяна Помысова - Инъекция временем. Альманах

– Марианна-а!

Дальше ее сорвало волной горелого воздуха, и она рухнула в полыхающее внизу огненное пространство. Но я – я успела выскочить на верхние стены. А дальше… Дальше до сих пор я не могу восстановить в сознании всё полностью. Я почти не помнила, как тогда спустилась вниз по выступам на внешней стене и бежала прочь от густого дымного столба, стоящего над зубцами. И иногда не пойму – наяву я это видела-слышала или во сне – визг и бой пожарных рынд и спецдирижабль, повисший над крепостью и поливающий ее огнегасящими смесями… И по сей день я вспоминаю те события фрагментами. Словно сама память оберегает меня от этих воспоминаний, позволяя высветить лишь частично – то один, то другой кусок. Я выздоровела; я пришла в себя. Вернулась к нормальной жизни.

Но – моя жизнь разделилась на до и после. Они обе погибли, и я спаслась одна. Может, порой думалось мне, спаслась лишь я потому, что уже неоднократно бывала там и почти жила. Я знала это подземелье, и оно знало меня. Я свыклась с ним, уважительно подходила к нему. А они пришли нагло, не зная его, и сразу зажгли уголь, и ворвались напролом с огнем… И подземелье отомстило. В официальной сводке говорилось, что загорелись запасы старого взрывоопасного горючего под уже прогнившими плитами полов. Но мне невольно казалось, что причина не только в этом – а мы, три юные грешницы, разбудили во многолетнем запустении неведомое, спящее там потустороннее зло. О котором, впрочем, мы и до этого слышали от людей в окру́ге.

И я сидела у окна, глядя на звезды, думая обо всем и ни о чем, и курила одну за другой.

Я поняла, что это уже никогда не уйдет из меня. И начались странные события в государстве, вспышки магнетизма в небе, война с варварами, локальный конфликт в Вейке, техногенная катастрофа за Полхаром. Далее – отделение Вейка как автономии, бегство из него многих обитателей, закрытие с ним внутренних границ на официальном уровне. Я уже не помнила, что́ было раньше, что́ позже, но в народе говорили про «тень над Вейком» и – про «намагничивание тропосферы». Я вышла замуж, у меня родились дочки. И я оставила работу швеи и стала изучать языки. И тогда мы познакомились с Наташей. У которой затем тоже… пропал папа.

Однажды вечером на аллее я встретила Марианну. Она сияла светлым пятном розовой короткой туники с приоткрытым плечиком и брошью-застежкой на груди. На ногах у нее были сандалики с длинными ремнями. Дымя, она ярко улыбалась и предложила прогуляться до кампуса и попросить нашего Ариэля показать нам какой-нибудь фильм – он часто обитал в своей каморке до позднего вечера и монтировал видеозаписи. Я согласилась, и мы шли по теплым-теплым сумеркам. В кампусе были уже задуты все огни кроме двух – в кабинете первого лица кампуса – ректора и второго лица – механика Ариэля.

Ариэль действительно сидел в каморке, узкой и длинной. На ее стене висел плакат с большой фотографией выступающего на сцене поэта Вознесенского. На другой части стены углем в жанре граффити был нарисован человечек в шляпе и очках, чуть больше метра в высоту. Перед Ариэлем на узком столике стоял огромный круглый блестящий микрофон, играла музыка из динамика, и Ариэль упоенно в одиночку пел караоке. Пел песни гвардейские, набокийские и купеческие. Увидев нас, он прервал пение караоке и вопросительно смотрел. Он был в сером костюме, от него пахло кинопленками и квадригским одеколоном. Выслушав нашу просьбу, он улыбнулся и сказал, что в неучебное время вроде бы не положено, однако таким красавицам он сделает исключение. Вскоре в кинозале мы смотрели несколько музыкальных клипов. Марианна сидела, закинув красивую голую ножку на другую, и курила. Это тоже было не положено в таком месте, но…

Но тогда, – теперь, казалось, в незапамятные, те, времена, – мы порой эдаким манером сиживали в вестибюле училища, прогуливая занятия. И Ленка, в сетчатой шляпе, тоже вот так внаглую смолила вне мест для курения, прямо в холле. Пела песни с непечатными выражениями и поднимала ногу. Рядом сидела Гретхен и тоже поднимала ноги, отгибала плотный подол и часами рассматривала вытянутые ляжки в лиловых чулочках. С таким выражением, будто сама недопонимала, зачем пялится на свои собственные конечности, – словно находя их экстравагантными и замысловатыми в этих чулках. Очевидно, Грета-1 смотрела как раз на ноги Греты-2.

Потом Грета стояла перед Ленкой и мало-помалу начинала сжимать колени и напряженно присвистывать. Застенчивая и смешная… Ленка, заметив ее начавшиеся дискомфорты, говорила:

– Гретхен, по-моему, тебе пора помыть руки! Да-да, иди – и помой ручки!

Ленка насмешливо ухмылялась, а Грета обиженно зло сопела и скрывалась из глаз. Потом появлялись Тима и Сима. Они жгли за училищем фосфор. Они вообще любили чего-нибудь жечь. Мы любили зажигать и жечь… И долюбились…

Марианна зажгла следующую сигарету от окурка предыдущей, а я завороженно смотрела заключительный клип из подборки. Он понравился мне больше всех. Сюжет клипа был такой.

Среди бескрайних вишневых и яблоневых цветущих садов, под лучами солнца и сенью аллей, катил по узенькому пути трамвай. В нем, одна в задней его половине, спиной к другим редким пассажирам, сидела томно-романтическая мечтательная девушка, погруженная в себя и потупившая взор. На остановке в вагон вошел молодой парень. На заднем, слегка размытом плане, за крупно показанном на переднем плане лицом той пассажирки, он, похоже, зачем-то подходил к тем, другим людям в вагоне. Потом кадр менялся. Вот он стоял прямо перед сидящей грустно-мечтающей девушкой и – протягивал к ней руку. Девица смотрела на него. По выражению ее лица становилось понятно – парень ей понравился с первого взгляда. Она увидела его протянутую руку, и осторожно попыталась подать ответно ладонь. Далее – в течение минут трех нам показывались мечтания юной леди, уже связанные непосредственно с этим молодым мужчиной, который, значит, первым подошел к ней и сделал жест нежного знакомства. Вот они вдвоем сидят в яблоневых лесопарках на красивой скамейке, и он играет ей серенаду на аккордеоне.

Плывут на лодке по обширному пруду, залитому солнцем, парень, естественно, гребет. Гуляют по парку; вот она идет, как по канату, по трамвайной рельсе, игриво смеясь, а молодой мужчина поддерживает ее за руку. И снова он выводит мелодии на большой гармонике. А вот они пробираются среди деревьев снова; сгущаются тучи, хлынул ливень… Они бегут и скрываются в замшелой беседке. Момент трогательный и самый объединяющий. Они стоят там, вокруг никого и дождь. Она робко решается приникнуть к нему. Парень не против. И – происходит главное – уединенное объятие в этой укромной, укрывшей их от разгульной стихии беседке и – первый поцелуй губы в губы… Здесь поток мечтаний прерывается. Перед ней стоит тот самый персонаж всех ее развернутых грез, только в реальности. Да, он протянул к ней руку. Непосредственно для того, чтобы показать – в этой руке у него жетон контролера. Уже в который раз он легонько, настойчиво и холодно, уже начав раздражаться, толкает этой рукой ее и говорит: