Денис Ленский - Алгоритмы, или Ошибка в коде. Концептуальная фантазия

Это был вчерашний номер «Ленинградской правды». Пробежав несколько передовиц, посвящённых трудовым и политическим будням советского народа, он наткнулся на статью, которая была примечательна тем, что её автором являлся школьный друг Программиста Никита Голубев. Он работал в журнале «Звезда Невы» и публиковался в разных изданиях под псевдонимом Ник Голуб. Популярного питерского журналиста многочисленные приятели называли Никитосом.

Ник Голуб написал ответ на очередной антисоветский выпад известного французского славяниста-советолога, своего тёзки Никиты Струве, опубликовавшего в одном из западных журналов статью «Советский человек, 60 лет спустя». В свойственной ему ироничной манере Никитос блестяще развенчивал беспочвенные доказательства бездуховности «хомо советикуса», убедительно доказывая читателям, что наш человек, в отличие от западного обывателя, наоборот, является человеком трезвомыслящим, высоконравственным, словом, всесторонне развитой и гармоничной личностью. А то, что пишут о нас на Западе, – клевета и ложь. В «Ленинградской правде» от 5 августа 1982 года была опубликована первая часть его разгромной статьи, а окончание должно было выйти в сегодняшнем номере.

Программист улыбнулся, представляя веселого балагура и повесу Никитоса в образе гневного обличителя капиталистического строя. Клевета француза на Советский Союз была очевидной, однако и заказной характер ответной статьи не вызывал у Программиста никаких сомнений. Принимающий участие в политических дискуссиях, проходящих здесь, в квартире по улице Рубинштейна, Никитос всегда отличался скептическим отношением к коммунистической идее, несмотря на то, что вырос в семье известного партийного деятеля.

Дотянувшись до телефона, Программист набрал номер Захара, их общего с Никитосом приятеля, психологом по образованию. Он хотел поделиться с ним впечатлением от никитосовских рассуждений о нравственности, этике и о том, кого в принципе можно считать «человеком нормальным». Психолог не брал трубку, и Программист решил, что тот со своей семьёй уже успел уехать на дачу. В отличие от своих школьных приятелей, Псих – такое прозвище дал ему Никитос – был женат

«Интересно, если для холостяков выходные – это выходные, то для людей семейных выходные – это семейные праздники или те же трудовые будни, только ещё более тяжёлые?» – Переосмысливая своё холостяцкое прошлое и примеряя на себя потенциальное семейное будущее, Программист теперь всё чаще задавался подобными вопросами.

Но прямо сейчас его интересовали три насущных вопроса. Во-первых, нужно было что-то поесть. От печенья аппетит разыгрался ещё больше, а в холодильнике наверняка было шаром покати. Во-вторых, Программисту было интересно, как Ник Голуб закончит свои рассуждения. А в-третьих, чтобы сбегать в ближайший гастроном и киоск «Союзпечати», нужно было вспомнить, куда же он всё-таки спрятал дубликат ключа.

Программист знал: чтобы найти правильный алгоритм решения сложной задачи, ему нужно на некоторое время перестать над ней думать и немного расслабиться – и решение придёт само собой. Устроившись поудобней в старом уютном кресле, он стал слушать очередной хит «Машины», который доносил из окна легкий августовский ветерок.

Двадцать лет – немалый срок, и ты за двадцать лет поймёшь,

Что такое тьма и что такое свет.

Через двадцать лет забудут люди, что такое ложь,

Если только с ними что-то будет через двадцать лет…

Программист улыбнулся. Ещё совсем недавно ему тоже казалось, что двадцать лет – огромный срок, но теперь он думал иначе. С тех пор, как он понял, что закон Времени реально работает и никуда от него не деться, годы замелькали с такой быстротой, что он перестал их чувствовать.

Время не просто утекает – оно несётся стремительным потоком, и в круговороте ежедневных дел, нескончаемых командировок, это происходит так незаметно. И самое главное – это только начало новой информационной эпохи… А что будет дальше? Что будет, например, через десять лет? А через двадцать? Пролетят эти двадцать лет, как двадцать дней…

Интересно, когда Полуэкт начнёт об этом задумываться? Ведь по закону Времени мир начнёт меняться с калейдоскопической быстротой. Не возникнет ли у младшего брата информационный калейдоскоп в голове? Ведь информация уже сейчас буквально прёт изо всех щелей, только успевай её черпать. Как убедить парня, что дни, часы и минуты, потраченные сегодня впустую, в будущем уже не вернуть?

Размышления Программиста прервала новая музыкальная композиция «Машины времени».

Я был вчера в огромном городе… городе… городе… городе…

Где совершенно нет людей… людей… людей… людей…

Услышав необычный, похожий на эхо, звуковой эффект, Программист стал прислушиваться внимательней.

И в каждом доме вместо окон… окон… окон… окон… окон…

Я видел только зеркала… зеркала… зеркала… зеркала…

Он уже слышал эту песню раньше, но задумался над её смыслом впервые. Какой-то человек попал в зеркальный город и заблудился, утратив на некоторое время связь с реальностью. Наблюдая миллионы своих отражений, он ошибочно считал их жителями мегаполиса. А после того, как этот человек ушёл из волшебного города, тот моментально опустел. Зеркальное отражение бытия… Интересная мысль. Молодежь потянуло на философию? Ну что же, похвально.

Стоп! Зеркало! Как он мог позабыть о Зазеркалье? Хотя чего тут удивляться? С такой работой забудешь собственное имя.

Программист вспомнил, что давным-давно спрятал дубликат ключа внутри старого магического Зеркала. Это Зеркало досталось ему после расформирования института.

Вот! Что и требовалось доказать! Сел, расслабился – часть задачи решена! Радостно потирая руки, он бросился в соседнюю комнату. Муха, не потерявшая надежду чем-нибудь полакомиться в этой квартирке, тут же устремилась вслед за ним.

Самой большой ценностью в старой трёшке, оставшейся братьям Ковалёвым по наследству от ушедших не так давно родителей, были книги. Книг было так много, что человеку, впервые попавшему в квартиру, поначалу казалось, что он ошибся дверью и зашёл в букинистический магазин.

Книги плотными рядами располагались за стёклами навесных шкафов, высокими рискованными стопками книги топорщились на всех горизонтальных поверхностях. А единичные экземпляры можно было найти в коридоре и прихожей.

Но самая роскошная книжная подборка находилась в бывшей спальне родителей. Там, на полках огромных шкафов, расположенных вдоль стены, многотомные ряды старинных фолиантов стояли в строгом порядке, который братья старались не нарушать.