Людмила Миловацкая - Корни

– Бог с тобой, Дмитрий. Тебе ли не знать: монах только сначала молится о себе и своих близких, а по мере возрастания – обо всех людях, плохих и хороших, и обо всем Мире. В монастырских стенах тоже непросто постигаются понятия равенства, терпимости, свободы… А ты бы как определил это слово, что оно для тебя значит?

– Вряд ли смогу дать точное определение. Во всяком случае, это не то, что сегодня исповедует часть общества: «Свобода – это когда можно делать все что хочешь, и ничего тебе за это не будет».

– Ну, это уж совсем… Что-то из жизни неблагополучных подростков.

– Пожалуй. На мой взгляд, свобода – это внутреннее ощущение, не слишком зависимое от внешних обстоятельств. Достаточно вспомнить, что Леонид Андреев написал свою лучшую книгу в заключении.

– Андреева не читал, но знаю, что многие подвижники, заточенные в стенах, чувствовали себя свободными. – Скрестив на груди руки, отец Феофан внимательно оглядел Дмитрия и продолжил серьезно. – Свобода выбора – это священный Дар, данный Создателем своим детям. Каждый волен воспользоваться им по-своему, но и несет личную ответственность за свой выбор. Скажу тебе по своему разумению. Не то чтобы я сам выдумал… «Моя личная свобода – несвобода от Бога. Свобода от греха – высшая степень свободы человека».

– Сильно сказано! И точно. Хотя «свобода от греха»… Мне кажется, это почти недостижимо в нашем мире. Может, эти слова обращены только к духовным лицам?

– Нет, дорогой мой. Бог призывает к себе каждого, слышишь, каждого человека. Вот как велика наша предназначенность и ответственность за свой выбор.

– Это именно то, что я хотел и не сумел сказать Полине. То, что меня больше всего удивило и обеспокоило в Европе. Еще лет тридцать назад в литературе и в кино главным героем была личность, со своими проблемами, терзаниями, исканиями. А теперь пытаются сделать коллективного героя. Раньше считалось, что нужны индивидуалисты, теперь – стремление не высовываться. Не поверишь, в европейских школах немодно быть отличником. При участии в конкурсах побеждает не тот, кто нашел лучшее решение, а те, кто решил задачу сообща. Равенство всех и во всем – основной принцип жизни социума. Но ведь это абсурд. Кто будет выдавать новые идеи? Разве не идеями гениальных людей развивается мир? Трудно представить армию без командира. Подумай: когда дойдет до дела, к какому врачу поведут близкого человека – к середнячку или к выдающемуся таланту?

– В природе нет и не может быть абсолютного равенства, это тождественно хаосу. Все в мире структурировано и подчинено иерархическому принципу. Я понимаю твою тревогу и разделяю ее. В известной мере европейцы сейчас болеют нашими болезнями, вспомни недавнюю историю! Когда-то они молились за безбожную Россию, теперь пришел наш черед молиться о них.

Друзья уже прощались, когда в комнату вошел монах и подал Дмитрию небольшой заклеенный конверт.

– Отец Арсений просил передать и велел вскрыть только когда «небо покажется тебе с овчинку».

На немой вопрос Дмитрия отец Феофан только пожал плечами:

– Чудит наш брат Арсений, но ты сделай как он велит, носи конверт всегда с собой, может, и вправду пригодится.

Друзья троекратно обнялись и расцеловались.

– Ты теперь домой?

– Не знаю. Получил приглашение от брата, у него там намечается помолвка. Вроде и билеты уже купил, а сейчас думаю, стоит ли ехать. У людей праздник, а у меня настроение хуже некуда.

– Поезжай, поживи там. Родная земля сил придаст. Оторвались мы от своих корней, потому и радости лишились. Корни – великая сила.

Алексей прислушивался к тихим шорохам за окном. Он еще не вполне пробудился, лежал с закрытыми глазами и вслушивался в звонкую дробь дождя. Эти звуки пробуждали воспоминания о чем-то полузабытом, милом, дорогом. Так бывало в первые дни весны: солнце дарило свой первый теплый поцелуй, и земля, еще промерзшая, не очнувшаяся от долгой зимней дремы, заполнялась радостными звуками капели.

«Капель! Ну конечно же, это капель! Конец коротким серым дням! Впереди тепло, свет, радость! Радость…»

«Алексей, с гор вода, станешь ты на ломкой льдине, и несет тебя куда, ветер теплый, ветер синий»… – вторил капели высокий девичий голос, лучший голос на свете.

Впервые он услышал это стихотворение из уст жены. Это был первый год их совместной жизни. Елена всегда была скупа на ласки, на слова. А как-то утром в день его рождения прочитала эти строки. Сколько нежности таил этот голос, этот взгляд… Ее робость и целомудрие восхищали его, будоражили воображение, придавали сил.

Она ждала любви и не допускала к себе никого – считала, что неспособна любить! Вечная девочка, невеста… Как старалась быть хорошей женой, и стала ей. Мы были по-настоящему счастливы. Только тогда этого не поняли, не успели»…

– Алексей, завтрак готов! – постучав в дверь, Кристина вошла в комнату, привычным движением раздвинула шторы на окне. – На улице сильный дождь, на дороге надо бы поосторожней! Лучше пораньше выйди из дома. Не забыл, у тебя назначена встреча на десять?

– Да-да, помню, – отозвался Алексей.

Подойдя к окну, посмотрел на небо. «Да, это надолго. Что за лето в этом году»…

Весенняя капель и связанные с ней воспоминания не мешали сосредоточиться на предстоящих планах – они остались там, за потаенной дверцей в сердце, закрытой ото всех надежным ключом.

– Доброе утро! – в один голос поздоровались дети, Костя и Ниночка.

– Привет отличникам! – улыбнулся им Алексей. – Что это вы так поздно? Ах, чуть не забыл, у вас горячая пора – экзамены! Ну как, готовы к сегодняшнему бою?

– Вчера сидели до одиннадцати, штурмовали учебники. Если б не отправила спать, сидели бы всю ночь, – сокрушенно покачала головой Кристина. Но глаза улыбались. Она была горда успехами своих детей. Своих, хоть и не родных по крови. «Да какая разница! Недаром говорится: не та мать, что родила, а та, что воспитала! – часто повторяла она. – А воспитаны они хорошо!»

Ниночка ей стала настоящей помощницей в делах и наперсницей в жизни. Так уж получилось, что с самых первых дней девочка не отходила от нее ни на шаг. Костик – другой. Относится с уважением, но обсуждать свои проблемы предпочитает с отцом. Отец… Как долго у детей не получалось называть их отцом и мамой. Только узнав о смерти своей родной матери, молодой несчастной женщины, погибшей от беспутной жизни и алкоголизма, дети стали меняться, начались еле заметные подвижки. Да и время лечит, жизнь берет свое. Первое время ребята учились в престижной школе, на уроках литературы не раз поднималась тема «Профессия моих родителей». Наверняка детям было не по себе от подобных заданий, но деваться некуда. Велено писать о родичах – пиши. Рассказывать о жизни родной мамаши не хотелось, да и о чем говорить, если она никогда толком не работала. Приемные родители – другое дело… Известные в городе люди… О клинике, в которой оба работали, писали в журналах, даже показывали по телевизору. Дети безусловно уважали их, но продолжали называть по имени-отчеству.