Людмила Миловацкая - Корни

– Нам с нашими мужиками повезло. Недавно приезжала из Израиля его бывшая жена. Выглядит шикарно, я даже немного занервничала. А потом ничего, Ритка мне понравилась. Реальная баба. В Израиле у нее свой бизнес.

– Она ведь математик?

– Была когда-то. Но быстренько поняла, что на этом поприще денег не сделаешь. Пошла работать в магазин электронной техники. Сначала продавцом, потом менеджером, потом совладелицей, потом полновластной хозяйкой целой сети магазинов. Я ее уважаю. И сынок у них хороший, в Америке сейчас живет. Но с Сашей у них не сложились отношения.

– У Александра свет в окне – ваша дочечка.

– Это точно! После ее рождения он сильно изменился. Разумеется, я как мать люблю дочку, но куда мне до его обожания! Души в ней не чает. Да и она ему отвечает тем же. Папина дочка у нас вышла.

– Ревнуешь?

– Что ты!

– Славная у вас Сонечка. И умница, и красавица.

– Да и у тебя дети хорошие, грех жаловаться! Кстати, где Кристинка-то? Ты ж говорила, она обещала помочь тебе?

– Скоро придет. Они с Полиной где-то в магазинах зависли.

– Хорошо, что они подружились. Вообще удивительно, как в жизни все переплетено. Елена тебе жизнь сохранила, а Кристина спасла от смерти ее дочь.

– Ну, не от смерти…

– Даже хуже. Неизвестно, чем закончилось, если б те уроды ее увезли в машине.

– Подумать страшно!..

– То-то! А видишь, как все обернулось: Кристинка вышла замуж за Ленкиного мужа, девчонки теперь дружат, не разлей вода… Сегодня все придут?

– Все, кроме Макса. Он бубнил что-то невнятное, почему не сможет приехать, но я поняла, что из Америки в Россию сейчас не рекомендуется выезжать.

– О как!

– Зато у нас сюрприз: Вероника звонила, они с мужем сейчас по делам в Москве. Возможно, заглянут к нам. Я Полину предупредила, попросила захватить портрет.

– Какой портрет?

– Елена написала портрет Фрица, незадолго до… Переслать в Германию не успела. —Взяв чашку с недопитым кофе, Тина резко поднялась и направилась к мойке.

– Тин, ну что ты, правда… Сколько времени-то прошло А знаешь, иногда я думаю, что Ленка тогда поступила так по дурости! Чего ты так смотришь?

– Не смей…

– Чего это «не смей»? Что думаю, то и говорю!

– Ты упрекаешь Елену за то, что она спасла меня?..

– Ну почему же… А впрочем, да. Зачем она это сделала? Сама погибла, девку осиротила…

– Каждая из нас это сделала бы.

– Себе-то не ври. Ты никогда такого не сделала бы, потому что прежде всего подумала бы об Иване, о детях, о маме.

– А ты?

– И я не полезла бы под пули, потому что себя люблю и жалею. Да, а что в этом удивительного? Я тогда только-только узнала, что такое счастье. И вдруг потерять его… Нет. И Ленка… она должна была прежде всего подумать о своей дочке, о стариках!

– Прекрати, – Тина закрыло лицо руками и замотала головой.

– Прости. Что-то меня занесло. Я только для того говорю все это, чтобы ты себя так не изводила. Ленку не вернешь… А потом… что ты из нее делаешь святую? Она была нормальной бабой. И знаешь, не хотела тебе говорить, но если уж на то пошло… у нее был любовник.

– Ну что ты выдумываешь!?

– Ничего не выдумываю. Не веришь? Я бы и сама раньше не поверила. Но вот тебе факт: после похорон мать Елены разрешила мне взять что-нибудь на память, какой-нибудь пустяк. Как понимаешь, я в вещах не рылась, открыла первый попавшийся ящик, а в нем письма, целая пачка писем Фрица и одно ее неотправленное письмо.

– И ты осмелилась читать их?

– А чего такого? Я же не думала, что там про любовь. Начала читать, а потом не смогла остановиться. Так все красиво написано. И потом мне хотелось понять, как такое могло получиться: ведь у Ленки всегда был железный принцип, чужой мужик для нее не существовал.

– Неужто и впрямь думаешь, что они были любовниками?

– Я не утверждаю, что они постоянно встречались. Но знаю точно: Фриц несколько раз приезжал по делам, и они общались.

– Ну ты даешь! Они встречались, потому что тянулись друг к другу, как близкие по духу люди. Они смотрели на мир одними глазами, как говорится, «одним дыша, одно любя…» Вероника знала об их отношениях и поддерживала их.

– Да ты что?!

– Забыла Веронику? Она всегда была умной и рациональной, даже слишком. Людей считывала на раз-два. Знаешь, я раньше не понимала, почему Елена общается с Вероникой и ей подобными. Только со временем уразумела, что общаться с сильными мира сего очень удобно. Там нет никаких иллюзий, они обладают способностью, врожденной или благоприобретенной – не суть, – разглядеть в каждом индивидууме то ценное, что в нем есть, и использовать это с обоюдной пользой. Такие как Елена – для них находка: никогда ничего не попросит, не предаст, если ненароком узнает что лишнее, умрет, а никому не расскажет. Так что наша Вероника сразу поняла: беспокоиться незачем. Этим двоим ни от этого мира, ни друг от друга ничего не надо. Они как птички небесные сидели бы на веточке и песенки распевали. Так что Веронике от их отношений только польза: идиллическая любовь реальной жизни не помеха, зато места для других сюжетов уже нет.

– Интересное дело… Значит, ты знала о их романе, пусть и платоническом, знала и молчала?

– Я много чего знаю. Мало ли что ты мне рассказывала – об этом тоже никто и никогда не узнает.

Не дав подруге возразить, Тина поднялась:

– Слышишь, дверь открывается, и голоса в прихожей? Наверное, девчонки пришли. Надеюсь, они наших разговоров не слышали. А то подумают, что тетки на старости лет в маразм впали, о любви толкуют.

– Ну и что! Пусть знают, что жизнь может начаться и в сорок, и в пятьдесят, и в шестьдесят…

– Во всяком случае, она продолжается. Придет время, сами это поймут.

Вынимая покупки из пакетов, Ирина рассыпалась комплиментами по поводу «неземной красоты» Полины, ее наряда и качества выбранных продуктов.

– С Кристиной я часто встречаюсь, а тебя целую вечность не видела. Хорошеешь! А Дмитрий разве не с вами? Он ведь уже вернулся из поездки?

– Вернулся. И сразу же уехал в Питер, – небрежным тоном ответила Полина.

– Что ж так? Раньше он никогда не пропускал этот день.

– Мало ли что было раньше…

– Вы что, поссорились? – встревожилась Тина.

– Не то чтобы поссорились… Дмитрий в последнее время стал невыносим. Я думала, в отпуске отдохнет, успокоится. Амстердам – такой милый город, маленький, уютный. А он не успел в дом войти, как с порога стал критику наводить: то ему не так, это не так. Не нравится ему, видите ли, сегодняшняя западная демократия.

– Ну и что? Сейчас сами западники говорят о кризисе либеральной идеи.

– Это их дело, им можно. А он приезжий, человек со стороны, и не имеет права…

– На высказывание? – Ирина оторвалась от готовки и с удивлением взглянула на девушку. – Это что-то новенькое!