Владимир Ушаков - За тридевятью морями

– Скажи, Мария, ты хочешь, чтобы я улетел в Москву через три дня? Хочешь?

Мария останавливается, свет из окна падает на ее испуганные глаза.

– Нет.

– И я не хочу. Я хочу быть с тобой. Навсегда!

– Я тоже Хочу быть с тобой навеки!

– Тогда слушай. Эта «Волга»…посольская. Из нее следят. Если меня заметят с тобой, то сразу же вышлют в Союз. Без тебя. Понимаешь?

– Почему так? А если мы любим друг друга?

– Вот вопрос! Что в этом плохого? А получается то, что быть интернационалистом, с Кубой дружить – хорошо, а встречаться и любить кубинку – плохо. У нас как бы двойной стандарт. Что же делать?

– Какой стандарт? У кого?

Владимир показывает пальцев вверх:

– Там. Наверху. У власти. Мы-то к Вам кубинцам всей душой, а встречаться русским с кубинками-это они полагают аморально. А в чем аморальность? Если чувства! Любовь, наконец!

– А может, там наверху люди в высоких кабинетах просто завидуют таким, как ты? Вот и устанавливают нечеловечные правила.

– А ведь точно! Какая ты догадливая! Я об этом и не подумал. Тем не менее… Меня накажут за то, что я с тобой встречаюсь. Если узнают. И сурово накажут.

Мария беспомощно смотрит в глаза Владимиру. Потом заливается смехом.

– А ты…, чтобы не наказали…, женись на мне!

– Жениться?

Мария смотрит в сторону. В светящемся окне напротив молодая кубинка укладывает ребенка в постель, на улицу доносится тихая колыбельная песня…

– Но как? Где у вас браки регистрируют? И можно ли и вам с иностранцем расписаться? Как твои родители, как твой отец на это посмотрит? Вот сколько вопросов!

– Моим родителям ты понравился. Зарегистрировать мы наш брак можем. Нужны только паспорта и свидетели.

– Моих свидетелей не будет. Не могу же я своих друзей подставить.

– Я приведу и моих свидетелей и твоих.

– А мой паспорт? Он же хранится в сейфе, в части. Не буду же я его красть?! Я не вор! Эх, сколько же нам еще тайком встречаться? А попадемся, меня вмиг выгонят с Кубы.

– А если я выйду за тебя, ты увезешь меня в Москву?

– Я… не знаю. Жена, обычно, едет за мужем…

– А ты не хочешь навсегда остаться со мной на Кубе?

– Да что говорить об этом. Рано еще. Без паспорта нас все равно не распишут. А паспорта нам выдают только перед самым отъездом домой.

– А когда ты уезжаешь?

– Через два-четыре месяца примерно. Если не продлят мое пребывание на Кубе. А продлевают женатым. Даже на три года.

Мария опускает голову, идет по мостовой.

– Ладно, Мари, мы ведь решили пожениться. Верно? Будем осторожны и рассчитывать на благоволение судьбы.

– Верно. Мы поженимся. Бог будет милостив к нам.…

Мария останавливается, приподнимается на цыпочки и целует Владимира.

Молитвенно сложив ладони, Мария стоит на коленях перед скульптурой Богородицы. В храме никого. Только мальчик поет «Аве Мария». Мария горячо шепчет слова молитвы, по ее щекам текут слезы. Склонив голову, словно внимательно ее слушает, Богородица стоит над Марией. Тихо открывается боковая дверь. Луч света падает из соседнего помещения. Согбенная монахиня входит в храм, тенью движется вдоль стены к алтарю. Не замечая никого и ничего, Мария продолжает молиться. Солнечный луч падает на витраж, преломляется в нем, зажигает разноцветные краски, достигает скульптуры Богородицы и ног Марии. Монахиня видит эту картину. Ее испещренное морщинами лицо озаряется умилительной улыбкой. Мария заканчивает молитву, поднимает голову и видит перед собой мудрое лицо монахини. Мария вздрагивает от неожиданности.

– Простите, матушка, я наверно нарушила тишину…

– Как тебя зовут?

– Мария.

Монахиня становится рядом с Марией на колени.

– Дева Мария, ты видишь перед собой это юное создание. Смиренно молим Тебя управь все, о чем она Тебя просит…

Около штаба Владимир внимательно изучает несколько страничек текста. К нему подходит Анатолий Клочков.

– Что, Володька, зубришь? Привет!

Владимир показывает текст.

– Вот выступление нашего генерала….

– А вообще, как дела?

– Нормалек! Лучше, чем вчера, но хуже, чем завтра!

– Нормалек, говоришь. Готовься, готовься. Может, еще и успеешь перевести выступление нашего генерала.

Глаза Владимира округляются.

– Чего глазки строишь, соколик!? Гуляешь с кубинскими девочками?! Гуляешь!

Анатолий отечески грозит Владимиру пальцем.

– С чего ты взял?..

– Рытов, наверное, тебе говорил, что Гавана город маленький? Гавана-то город большой. Но скрыться в нем трудно. Особенно, если ты нагло прешься в центральный кинотеатр. Я тебя видел с этой красоткой! Из соседней воинской части.

– Не болтай!

Владимир машет на него рукой, делает вид, что углубляется в текст.

– Вчера из «Яры» кто выходил?

Владимир озирается по сторонам. Анатолий похлопывает приятеля по плечу.

– Я тебя даже сфотографировал. Привезу фотокарточку.

Владимир старается виду не подавать.

– Чего ты добиваешься?! Хочешь орден на мне заработать? Не заработаешь!

– Завидую я тебе, старик. Такую красивую хеву отхватил! Дух захватывает! Но на рожон лезть не советую. Первым же самолетом в Союз улетишь. Я тебе добра желаю, дурная твоя башка! И чтобы твоя дурная голова осталась цела. Ты что, совсем спятил? Не ты один встречаешься с кубинками. И командование наше на это глаза обычно закрывает. Но делать это надо с умом. Осторожно. Не так как ты. Ты знаешь, что по Гаване и тем местам, где живут русские, курсирует «Волга» и высматривает, а что там вытворяют наши мальчики? А? Она тебя еще не заловила? Странно.

– Про «Волгу» я уже наслышан. А вот зачем ты меня фотографировал?

– Успокойся! Не фотографировал я тебя!

Владимир недоверчиво качает головой.

– Я это тебе сказал, чтобы попугать тебя. Это я чтоб до тебя лучше дошло! Чтоб ты поосторожнее был! А то кто-нибудь другой сфотографирует!

Владимир набрасывается на приятеля, тот со смехом обороняется….

– Ладно, я помчался. Женишься – на свадьбу пригласи!

– А это возможно?

Анатолий спотыкается на ровном месте.

– Можно. Только осторожно.

– Спасибо тебе.

Владимир обнимает Анатолия.

– Тогда я женюсь! Назло врагам, на радость маме! Если не продадите меня, не заложите!..

– Своих не сдаем. Кодекс чести переводчиков!

По коридору врачи быстро везут на носилках русского рыбака, получившего ожоги. Рядом с ним идет переводчик.

– Лейтенант Ершов! – обращается старший переводчик Кулик к Владимиру, – В Рыбном порту, в сухом доке случился пожар. В его тушении приняли участие наши рыбаки, которые там ремонтируют суда. Из ремонтно-подменного состава. Некоторые отделались небольшими ожогами, но один пострадал сильно. До 80 процентов ожогов поверхности тела. Состояние этого героя тяжелое. Он в коме. Кубинские врачи просили выделить переводчиков для дежурства с этим ожоговым больным. Когда… если он заговорит…. У Минрыбхоза переводчиков всего два человека…. И они просили нас им помочь. Можете подежурить?