Владимир Ушаков - За тридевятью морями

– А сейчас, – говорит один из местных парней Хавьер, – мы покажем нашему гостю, как надо танцевать «горячие» танцы. Эй, ребята! Давайте исполним наш заводной танец для гостя из Москвы. Владимиро! Присоединяйся. Смотри, как танцуют настоящие кубинские парни настоящий кубинский танец!

Молодые парни и девушки танцуют сексуальный, бурный, чувственный танец. Владимир и Мария к ним присоединяются.

В свете красного фонаря Сапрунец печатает фотографии: выкадровывает, проявляет, закрепляет. На стекле сохнут фотографии с изображением счастливых Марии и Владимира.

Ольга Яковлевна переворачивает страницу книги, смотрит на часы на туалетном столике. В спальню входит Рытов.

– Ну, вот. Хана пришла твоему Ершову!

Ольга Яковлевна вопросительно смотрит на супруга.

– Застукали и засняли его с его кубинкой. Теперь он не отвертится! Вышлем в Союз ближайшей лошадью.

Рытов выходит из спальни, достает из портфеля черный конверт из-под фотобумаги, вынимает из него фотографии, возвращается с ними в спальню.

– Можешь полюбоваться. Очень профессионально снято. Лица четкие. Действия конкретные. Блуд во всей, так сказать, красе.

Он раскладывает фотографии на одеяле, жена наблюдает за его действиями.

– Зачем тебе это нужно? Никак не пойму. Ты-работник с кадрами. Хороший работник. Вот и веди свою работу. А зачем жизнь людям ломать? Влюбленных разъединять? Никогда не пойму!

– Как зачем? Для порядка! Работа с личным составом, а ты это прекрасно знаешь, и заключается в обеспечении здорового морального климата в войсках.

Ольга Яковлевна видит на одной фотографии целующихся Владимира и Марию.

– Ну, для какого порядка? Морального? А если двое любят друг друга! Это только укрепляет веру молодых в будущее, веру в дружбу народов, в поддержку государством молодых семей. Вспомни, сколько русских и иностранцев переженились после Международного фестиваля молодежи и студентов в Москве в 1957 году! А ты хочешь поставить счастье и будущее молодых под сомнение. От тебя одного сейчас зависит их судьба. Ты что, бог, чтобы так решать их судьбу? Если ты парня, как ты говоришь, для порядка опорочишь, или настрочишь на него что-нибудь в Москву, я тоже в Москву улечу.

– Никуда ты не улетишь. Ты не знаешь, чего мне стоила эта командировка на Кубу!

– Улечу!

Рытов спохватывается и переходит на свистящий шепот, тычет пальцем в стену.

– Знаешь, сколько у меня там завистников! Только и ждут удобный момент, чтобы занять мое место. Ну, уж… не дождутся! Я этого Ершова…

Ольга Яковлевна снова берет фотографии, рассматривает их…

– Как тебе не стыдно, таким способом карьеру делать? Что он, шпион какой? Нет! На хорошем счету переводчик. Есть люди, которые занимаются шпионами. Пусть они делают свою работу, а ты делай свою. Не позорься перед людьми, Валя.

– Оля! Ты не стыди меня, не надо! Это мой профессиональный долг! Пресекать, если что…

Ольга Яковлевна рассматривает одну из фотографий. Ту, на которой Мария и Владимир стоят у фонтана «Хоровод» при входе в кабаре «Тропикана».

– Не трогай ты этих ребят. Пусть себе любят. Вспомни. Мы тоже были молодыми. Если некоторые старперы там, наверху, и думают, как им кажется правильным, то это не значит, что они правы во всем. У нас с тобой своя голова есть и совесть.

Рытов собирает с одеяла фотографии.

– Да. Мы были молодыми. Но на Родине, а не за границей.

– Помню я твои ухаживания.

Рытов берет из рук Ольги Яковлевны фотографии.

– Что ты помнишь? Оля? Что? Как ты не хочешь понять, что если я поставлю без внимания этот случай, то, если что, с меня спросят по полной программе. В худшем случае я получу выговор по партийной линии или предупреждение о не полном служебном соответствии. Этот мальчишка! Как он себя ведет! Еще не оперился, а уже… летает! Тоже мне, орел! Пренебрег, наплевал на все правила, установленные для нас всех. И думает, что все ему так просто сойдет с рук! Нет, матушка моя, не сойдет!

– Все! Лучше не трогай меня! Я спать хочу! Лучше получить несоответствие, чем испортить жизнь безвинным людям. А у тебя, оказалось, уже есть успехи на этом поприще. Это я поздно узнала. Я бы тогда не допустила твоей ошибки.

– Так уж и ошибки…

– Ты все утрируешь! Ты просто рьяно спешишь исполнить чьи-то там дурацкие указания. А ты этого мальчика к себе вызывал? Поговорил с ним по душам? Доверительно? Предупредил? Предостерег? Нет! Что молчишь?

– Я его инструктировал, как только он приехал…

– Вот! И все! А когда он оступился, как ты говоришь, почему с молодым человеком, начинающим жизнь, не побеседовать? А ты сразу его в Союз выслать хочешь! Тебе бы лишь самому отличиться! А человек на всю жизнь не выездным станет! А там его и из комсомола могут попереть! И все! Вся жизнь парня насмарку!

– Сам виноват. Я ему не нянька. А кто не хочет отличиться, скажи мне!

– Только не таким образом!

– А если бы он попал в капстрану?

Ольга Яковлевна на секунду теряется, не находя подходящих слов.

– А в капиталистические страны холостяков не направляют! Вот!

Ольга Яковлевна отворачивается от мужа, выключает бра. Рытов убирает фотографии в конверт, тихо выходит из спальни.

Обеденный перерыв. Владимир на кухне за обе щеки уплетает макароны. Прямо перед ним по кафельному полу цокает «шпорами» попугай. Он голосом радиодиктора вещает по-испански:

– Охо кон ель пико. Си, кон эль пико электрико. Энтре лас синко и сьете де ла ноче ла деманда де ла электрисидад альканса су нивель мас альто. Ло ке се льяма эль пико электрико…

(… граждане экономьте электроэнергию. Это наша валюта. Это импортная нефть!)

В дверь звонят, потом стучат. Владимир перестает жевать, идет в прихожую. За дверью стоит взволнованная Ольга Яковлевна со свертком в руках. От неожиданности Владимир не сразу приглашает супругу Рытова в дом.

– Здравствуйте, Ольга Яковлевна. Извините, обедаю.

Ольга Яковлевна решительно входит в холл. Попугай с перепугу взбирается к себе на полку и скрывается в клетке.

– Владимир! Времени в обрез. Сегодня, совсем скоро, после обеда, мой благоверный предъявит вам фотографии с вашей девушкой, которые тайно сделали, следя за вами. Он хочет отправить вас домой и исключить из комсомола.

Владимир ничего не понимает, машинально приглашает гостью пройти в комнату.

– Вот, берите! Это фотографии.

Ольга Яковлевна разворачивает сверток и протягивает его Владимиру. Владимир берет фотографии, рассматривает их.

– Не знаю, как Вас и благодарить, Ольга Яковлевна. Мы так любим друг друга…

– Володя, можете мне ничего не объяснять.

– Снимки… да, но ведь есть еще и негативы…

– Что? Негативы? Да, а я как-то не подумала, но ничего мне тогда надо скорее… Я еще успею…