Ann Avarouz - Тихие шаги любви

– Грише она совсем не подходит. Скорее, моему Антону, отцу Грише. Но он уже женат, – со смехом добавила бабушка.

По коридору раздались громкие крики, призывающие к ужину.

– Маша, ты же голодная, наверно! – спохватилась Алла Леонидовна.

Я действительно хотела есть. Алла Леонидовна отправила меня взять себе еды; я предложила и для неё захватить, но она отказалась, сообщив, что не голодна. Я поправила под её головой подушку и попрощавшись до завтра, оставила её спать.

С утра я проснулась от странного звука, негромкое такое посапывание наряду с тихим жужжанием. Повернула голову в сторону источника звука. Рядом на стуле стоял небольшой прибор с электронным табло. От прибора вниз уходил чёрный электрический провод, а сам прибор соединялся с ёмкостью, торчащей из моей груди.

– Маш, проснулась? – шепчет, наклонившись, медсестра. Тёмненькая – Света, вспоминаю я имя.

Я и не заметила, как она подошла. Киваю, хотя на самом деле пребываю в неопределённом состоянии: то ли проснулась, а то ли нет.

– А что это? – указываю кивком на прибор. Шепчу так же тихо, как Света, наверное, чтобы не разбудить других пациентов.

Света внимательно смотрит на табло, что-то подкручивает регулятором.

– Плевроаспиратор, – наконец, даёт она ответ.

– А для чего он?

– Откачивает воздух из плевры.

Слово незнакомо мне и я не могу удержаться от следующего вопроса.

– Откуда?

Света переводит взгляд на меня и видит круглые глаза. Качает головой и наигранно тяжело вздыхает:

– Ой, Маша, много будешь знать, скоро состаришься, – серьёзным тоном произносит она, но по лёгкой улыбке я понимаю, что это шутка.

– А долго мне ещё с ней лежать?

– Нет, недолго.

– А раньше тоже подключали?

Света терпеливо сносит все мои вопросы, поправляя на мне одеяло.

– Угу.

– А почему я не слышала? – ещё больше удивляюсь я.

– А ты спала много. Вот и не слышала.

– А…

Но я не успеваю задать очередной вопрос; Света меня перебивает:

– Маш, вопросов слишком много. Сегодня утром, когда придёт врач, сходишь на рентген. И если всё будет хорошо, дренаж снимут.

Я киваю и закрываю глаза. Проваливаясь в сон, слышу Светино:

– Поспи ещё немного.

В следующий раз я проснулась от звона посуды. Прибора рядом со мной уже не было, а тётенька с тележкой была близко. Я села и дождавшись, когда тележка поравняется с моей кроватью, протянула тарелку, получая свою порцию геркулесовой каши с кусочком булки, украшенным маслом. Нагретой над чаем ложкой я размазала масло по булке. Булочка с маслом – это самое вкусное! Идеальное дополнение как к каше, так и к чаю; я разделила кусок на две половинки, одну отложила на чашку с чаем.

Мимо прошёл врач, тот самый, что уговаривал Гришу не перевозить бабушку. Пролетев, врач резко остановился и развернулся ко мне.

– Сироткина, после завтрака на рентген.

Доктор убежал дальше, не дожидаясь от меня ответа. Я съела свою кашу, выпила чай, взяла посуду и пошла в туалет. Под тонкой струйкой холодной воды помыла ложку, тарелку, чашку. Кое-как прополоскала рот: зубной щётки и пасты у меня при себе не было. Сполоснула лицо и руки и, взяв посуду, пошла обратно. Полотенца у меня тоже не было и лицо ещё некоторое время было мокрым. Можно было вытереть рубашкой, но тонкая ткань станет совсем прозрачной.

Когда я вернулась, медсестра Света уже ждала меня.

– Маш, идём.

Я поставила посуду на стул и пошла вслед за медсестрой. Мы прошли коридором и вышли из отделения на лестницу. Спустились на один этаж и вошли в другой коридор, как две капли воды похожий на наш. По сторонам находились широкие двери с табличками: «Операционный блок», «Реанимация». В конце коридора находились женская и мужская смотровая и рентген кабинет.

Света постучала и, дождавшись громкого: «Войдите», открыла дверь. Зашла внутрь, жестом веля мне стоять у дверей, и вернулась через несколько минут.

– Дорогу запомнила? – тихонько спросила она.

Я кивнула.

– Ну давай иди, – подтолкнула она меня в спину.

Я зашла в полутемное помещение. Из смежной двери ко мне вышла худая женщина средних лет.

– Снимай рубашку и ложись на стол, – велела она и скрылась за смежной дверью.

Снять рубашку оказалось довольно сложно. Разрез на этой сорочке был диаметром с трубку; трубка – торчала, но как раздеться? Я мучалась несколько минут безрезультатно, пока женщина не вышла ко мне.

– Ну чего ты возишься? – недовольно спросила она.

– Мне рубашку не снять, – я развернулась к ней, показывая, с чем возникли затруднения.

– А чего меня не предупредил никто, что у тебя дренаж? – возмутилась она. – Так как нам быть-то? В рубашке нельзя, тень будет. Была бы ещё белая… – Расстроенно сказала она. – А знаешь что, – воодушевилась женщина, показывая на ворот рубашки. – Давай вот здесь, сверху вниз разорвём и до пояса снимем. А ты потом прикроешь халатом.

– У меня нет халата, – отрицательно качнула я головой.

– А как ты без халата? – удивилась она. Осмотрела сорочку и указала на разрез, через который проходит трубка. – Ну нам всё равно её надо снять. Тогда разрежем здесь побольше и пропихнём. Будет, конечно, порвано, но по-другому никак.

Она отпустила мою сорочку и ушла в кабинет. Тут же вернулась, неся в руках ножницы. Сделала маленькое сечение в сорочке и из него прорезала длинную линию до трубки. Получилась довольно большая и откровенная прореха прямо под грудью.

Женщина осторожными движениями помогла мне снять рубашку. Прежде чем лечь, я успела бросить взгляд на грудь. Чуть в стороне от самой груди, но не заходя подмышку, располагался квадратный, сантиметров десять в сечении, медицинский пластырь, удерживающий трубку. Всё самое «красивое» наверняка скрывалось под ним.

– Давай ложись, – напомнила женщина о том, для чего я здесь.

С её помощью я легла на металлическую поверхность, застеленную короткой одноразовой пелёнкой. Я с опаской смотрела на огромный, под потолок, аппарат. Длинная массивная опора, соединительные трубки, в которых скрыты провода, подведены к большой штуке, скорее всего, излучателю, закреплённому на подвижном штативе.

Как только женщина скрылась за смежной дверью, излучатель опустился и завис на уровне моей груди.

– Голову набок, глаза закрыть, – раздалась команда из динамиков.

Я послушно закрыла глаза, отвернув голову.

– Можешь встать, – через полминутки сказали динамики. И почти сразу женщина вышла из кабинета.

– Так. Давай, я помогу тебе одеться.

Вдвоём мы облачили меня в рубашку. Разрез некрасиво лежал под грудью, оголяя плоть. Даже здесь, в этом полутёмном кабинете, мне было неловко.

Обратно по коридору я шла, зажав разрез в кулак, чувствуя себя раздетой. Когда я проходила мимо поста, меня остановила Света: