Мари Веглинская - Тени забытых пиратов. Повести и рассказы

– Уууууу, – вдруг зарычал парень и попытался сделать девочке козу.

Женька вздрогнула. В любое другое время непременно заревела бы, но сейчас, когда она ощущала себя одинокой и брошенной, сдержалась и не заплакала, только краешки губ предательски задергались. Слава богу, им на помощь пришел второй юноша:

– Брат, пошли отсюда. Вы извините, – обратился он к деду, – он, когда выпьет, дикий делается, а так он добрый у нас.

– УУУУУ, – опять проорал коренастый и постучал себя по груди, как обезьяна в зоопарке.

Когда он ушел, Женьки спокойнее не стало.

– Испугалась, малыш? – заботливо спросил дед, но Женька промолчала, взяла палку и стала быстро мешать в костре угли. Они почти догорели, уже едва дымились, от этих помешиваний в воздухе повисла серая неприятная пыль.

– Ты что, малыш? – снова спросил дед.

– Ничего, – ответила Женька.

Ей было больно, обидно и страшно.

Тем временем пир у соседей продолжился. Какое-то время Боря не появлялся и даже не смотрел в их сторону. Девушки смеялись, юноши наперебой что-то рассказывали, Женьке в уши то и дело врезались слова, про которые бабушка говорила, что так только пьяные мужики говорят. Теперь Женька убедилась в этом лично. Дед время от времени смотрел на часы, стараясь это делать так, чтобы Женька не видела, а время тревожно висело в воздухе, не желая двигаться, как влага после дождя. И тут пижон снова взял гитару и запел. Пел он уже не так хорошо, как раньше, но в этот раз что-то веселое, и толстушка тут же подхватила, а надменная брюнетка затянулась сигареткой, пуская дым в лицо пижону. Боре это явно не понравилось, он заскучал, сначала отошел куда-то в лес, а потом, вместо того, чтобы вернуться к своему костру, направился к Женьке. Видимо, эта гитара не давала ему покоя, потому что все внимание девушек, а особенно темноволосой красавицы было обращено к брату. На этот раз пьяное Борино лицо не выражало агрессии, напротив, он был грустен и миролюбив.

– Привет, беби, – кивнул он Женьке и тут же обратился к деду: – Вот так, – и развел руками. – Я для нее на Гвадемалу залезу, если потребуется, а она на этого певуна смотрит. И чего я ей не нравлюсь? Не знаешь, дед?

– Куда залезешь? – переспросил дед.

– А, – парень махнул рукой, – на Гвадемалу, гора такая есть, самая высокая в мире.

Дед рассмеялся:

– Может, Килиманджаро, или Эверест, – поправил он нерадивого географа.

– Один черт, что Кала… мажа.., а Гвадемала, она и есть Гвадемала. Так вот, я для нее все, а она все на этого смотрит, – он махнул рукой в сторону брата, – все глазки ему строит, – и паренек состроил смешную гримасу, показывая, как девушка строит брату глазки.

Женька невольно засмеялась.

– Тебе смешно, беби. А мне грустно, – он многозначительно покачал головой.

– А мне больше нравится в веснушках, – вдруг неожиданно для деда заявила Женька.

– Ленка что ли? – удивился парень. – Ха! Ну ты даешь, беби. Да она ж толстая. И дура. А Наташка, она вооо какая.

– Какая вооо? – не поняла Женька.

– Классная она, – парень вздохнул. – И все на этого смотрит, – он кивнул в сторону костра.

Лицо его было подвижным. Мимика то и дело менялась, даже когда он молчал, видимо, внутри его шел какой-то диалог то ли с собой, то ли с братом.

– Вот он, певун этот, – парень зачем-то развел руки. Что это означало ни дед, ни Женька не поняли, – он все поет и поет, поет и поет, поет и поет… А я Волгу могу переплыть. А он нет.

– Кто тебе сказал, что нет? – Брат стоял за его спиной. Он тоже был порядком пьян, и возможность рассуждать трезво, вероятно, уже покинула обоих.

– А спорим, не переплывешь, – на удивление бодро вскочил Боря.

– А, спорим.

Они скрестили руки.

– Дед, разбей.

– Да вы сдурели! – воскликнул дед. – Вода в Волге лед.

– Разбей, дед, – упрямо проговорил пижон. Оба рыцаря покачивались, держась за руки. Но было видно, что слова Бори задели пижона за живое.

Обе девушки тоже подошли и теперь стояли рядом.

– А что, посмотрим, кто из вас горазд, – лукаво произнесла красавица и разбила руки.

– Да ты что, они ж потонут, – всполошилась толстушка.

– Да ладно! Ничего не потонут, это ж не море. А то и струсят, не поплывут.

Она прекрасно понимала, что вся эта борьба идет исключительно за ее внимание, и была явно этим довольна. Прекрасная дама на турнире, где смелые рыцари сражаются за ее сердце. И только толстушка была действительно напугана. В отличие от своих товарищей она не была пьяна и способность мыслить не потеряла.

– Да останови же ты их! – крикнула она. И голос ее стал твердым и холодным, а в лице появилось нечто жесткое.

Но, видимо, колесо судьбы уже сдвинулось с места, и плавно поползло, все более ускоряя бег. Оба горе-рыцаря уже стянули одежду и подошли к воде. И тут пижон остановился. Вода и вправду была ледяной. Парень как-то съежился, нерешительно потрогал ногой воду и оглянулся. В его взгляде было сомнение. Фигура пижона уже не выражала той решимости, с которой еще несколько минут назад он готов был прыгать в воду, вероятно, он был бы рад отменить заплыв и оглянулся, ища поддержки в лице Красавицы. Но она только надменно улыбалась. «Ну что, струсил?» – читалось в ее глазах.

– Костя, не делай этого! – крикнула толстушка и бросилась к парню.

Но это, видимо, только подтолкнуло его, и он нерешительно, но шагнул в воду.

– Ребята, там фарватер, не валяйте дурака, – закричал дед, но с места не двинулся.

Позднее, возвращаясь в памяти к этому дню, Женька не раз пыталась понять, почему ребят так никто и не остановил, а ведь надо было. Почему не бросились к ним, не схватили за руки. И почему дед неподвижно стоял, вместо того, чтобы что-то делать? Одна толстушка суетилась, да и ту черноволосая красавица схватила за руку. И каждый раз одна и та же мысль неизменно появлялась в сознании: дед не остановил их сознательно, он хотел, чтобы опасность ушла под воду. Чтобы защитить ее, Женьку. Навсегда остался у Женьки в памяти последний взгляд пижона перед тем, как тот шагнул в реку, – тревожный и отчаянный. В нем читалась мольба о помощи, осознание, что он делает нечто неправильное и опасное, но остановиться уже не представлялось возможным. Тем временем Боря уже находился по пояс в воде. Холодная вода была ему нипочем, а Волга – по колено, и он уверенно шагал, раздвигая воду руками, все глубже и глубже погружаясь в реку. И Костя последовал за ним.

И вот они поплыли. Две головы, одна кудрявая русоволосая, другая темноволосая, торчали над водой, удаляясь все дальше от берега. И чем меньше становились головы, тем тревожнее делалось настроение оставшихся на берегу. И даже темноволосая красавица больше не улыбалась, а как-то растерянно стояла и смотрела вдаль. Река разливалась в этом месте не менее чем на километр, и переплыть ее было непросто даже хорошему пловцу, а двум пьяным парням в ледяной воде оставаться было просто опасно. Глубина достигала 8 метров, так что оставалось рассчитывать только на молодость и силу. Теперь это понимали все. Дед тревожно всматривался вдаль, а толстушка закрыла лицо ладонями, лишь время от времени поглядывая на воду. При этом она что-то шептала. «Молится, как бабушка», – вдруг поняла Женька. Ребята были уже так далеко, что больше невозможно было понять кто где. И тут все с облегчением увидели, что навстречу им вылетела откуда-то рыбацкая лодка. Она явно направлялась к парням, чтобы предотвратить их бессмысленное и опасное проникновение в фарватер.