Габриэл Сам - Искушение

Антона включили в бригаду из четырёх грузчиков. Разгружать вагоны оказалось не так просто, как он себе представлял. Антон был уверен, что хорошо натренирован – не зря же занимался спортом – и сможет таскать мешки любой тяжести, однако, как скоро выяснилось, заблуждался. Занятия плаванием не помогли, по сравнению с работой грузчика оказались лёгкой игрой. И дело не в тяжести мешков, которые он без труда клал себе на спину и носил, а в интенсивности и длительности такой работы, когда напряжение в мышцах за восемь часов накапливается такое, что после руки-ноги ноют и не дают покоя ночью. Первый день вышел самым тяжелым. Под вечер у Антона всё тело ломило, особенно болели мышцы груди и рук, боль не отпускала всю ночь. На следующее утро он пришел на работу разбитый и невыспавшийся и с удивлением наблюдал за рабочими, которые с привычной сноровкой, с шутками да прибаутками таскали мешки и даже, как ему показалось, не уставали. После работы они обычно выпивали, а наутро умудрялись приходить свежими и бодрыми. А ведь по возрасту они ему в отцы годились: двоим было не меньше сорока, а третьему около пятидесяти лет. Работа начиналась в половине девятого и завершалась в пять вечера. Утром он заставлял себя рано просыпаться, чтобы вовремя прийти на вокзал. За каждый час опоздания удерживали одну восьмую дневного заработка. Но помимо удержания денег опоздавшего члена команды ожидало более чувствительное наказание – угрызение совести. Ведь за время его отсутствия бригаде приходилось выполнять работу в усечённом составе без какой-либо компенсации.

Первые две ночи Антон мучился, но затем боль в мышцах начала постепенно стихать. И только на четвёртые сутки он заснул легко и спал как убитый, утром проснулся бодрый, в хорошем настроении. Организм приспособился к физическому труду и новому режиму существования. Усталость в конце рабочего дня, конечно, присутствовала, но к вечеру она угасала, и ощущение дискомфорта у него исчезло. У Тины Антон появился только на пятый день после начала своей трудовой деятельности – не хотел приходить к ней разбитым. Они общались по телефону. Она с одобрением отнеслась к его решению работать во время каникул и сказала, что сама, будучи студенткой, летом без дела не сидела. А на вопрос, кем он устроился, Антон ответил почему-то уклончиво, мол, разнорабочим на стройке. Родители знали, что он разгружает вагоны. Отцу понравилась инициатива сына:

– Это уже дело, – сказал он, – лучше, чем шататься, а то вон какой вымахал. И лохмы свои, наконец, постриги!

Людмила Ивановна переживала:

– Сынок, это же адский труд! Может, найдёшь другую работу?

Когда отец вышел из комнаты, она перешла на шёпот:

– Антоша, ты лечишься?

– Да, мама, мне уже лучше, и вообще всё будет хорошо, поверь, а деньги я верну.

– Бог с ними, с деньгами, сынок, ради них не надо надрываться.

Антон уже подсчитывал свой будущий капитал. За рабочий день ему платили восемь рублей с полтиной после вычета подоходного налога. Значит, только за месяц он сможет заработать сто восемьдесят рублей, а если выходить и в субботние дни, то получится больше двухсот – сумасшедшие деньги! Почти отцовская зарплата!

Эти летние дни казались Антону удивительными и прекрасными. Благодаря Тине жизнь его стала насыщенной и приобрела особый, до сей поры неведомый ему смысл. Тина не просто наполняла её любовью, сама того не желая, она целиком овладела им, его волей, мыслями и стала для Антона непререкаемым авторитетом. Тина много читала, делилась с ним своими впечатлениями о прочитанных книгах, с восторгом отзывалась о творчестве Хемингуэя и Маркеса, знакомила Антона с поэзией Цветаевой и Пастернака. Но дома книг она не хранила, в комнате на полке лежали одни справочники и словари, да ещё две стопки журналов «Юность» и «Иностранная литература». Её работа в редакции способствовала знакомству со многими людьми из литературной среды и помогала доставать через них, правда на короткое время, редкие для того времени книги и неопубликованные произведения опальных писателей. Специально для Антона Тина достала машинописные главы романа Булгакова «Мастер и Маргарита». Он читал их в метро, по дороге на работу и обратно домой, читал с увлечением и даже несколько раз пропускал нужную станцию. Сильное впечатление произвела на Антона история Иешуа Га-Ноцри, подтолкнула к прочтению Евангелия и впервые заронила в нём интерес к Библии.

С появлением Тины прежнее беспорядочно стихийное пребывание Антона во времени трансформировалось в существование с чётко установленным расписанием суток. Просыпался он в семь с четвертью, затем после утреннего туалета завтракал и уходил разгружать вагоны; после тяжелой дневной работы он возвращался домой, принимал душ, ужинал и час-полтора спал, затем уже вполне отдохнувший в девять вечера приезжал к Тине и в начале первого ночи уходил от неё.

Так продолжалось три недели, до того дня, когда Антону выдали аванс – восемьдесят пять рублей, что составило сорок процентов от его месячной зарплаты. Он был несказанно счастлив, держа в руках впервые самим заработанные нелёгким трудом деньги. Но больше всего его радовало то, что он вечером принесёт их Тине и скажет: «Вот они! И это только начало. Я же говорил, мы закроем долги!» Антона распирало от предвкушения предстать перед Тиной мужчиной, который держит слово и заботится о ней. Он решил не ждать девяти вечера, ему не терпелось вручить ей полученные в этот день деньги, и сразу после работы поехал к ней. Входная дверь оказалась почему-то открытой. Антон вошел в квартиру и прошёл по коридору до её двери, которая тоже была чуть приоткрыта. За дверью слышались голоса. Тина говорила с каким-то мужчиной. Голос его звучал довольно возбуждённо и показался Антону знакомым. Он невольно остановился и стал прислушиваться.

– Ты пойми, – говорил мужчина, – человек внизу ждёт возле подъезда, он может уйти!

– Повторяю, у меня нет денег. Ради тебя я уже продала всё что могла, заняла денег у кого могла, вся в долгах, тебе этого мало?

– Ко мне завтра придёт покупатель, ему понравились мои картины…

– Федя, ты каждый раз это говоришь, сам ведь знаешь, что никто…

– Дура! – вдруг закричал он. – Откуда тебе знать? и что ты в этом понимаешь!.. – Потом вновь понизил голос и вкрадчиво продолжил: – Тина, милая, ну всего-то двадцать рублей, он же уйдёт…

– А в долг не даст?

– Ты что, идиотка?! – опять закричал он. – Не знаешь этих людей?! Они никогда в долг не дают.

– Тогда я не знаю чем тебе помочь, – тихо сказала она.

– Ну… займи у старушек, – произнёс он умоляющим тоном, – они дома, я их видел.

– Ты с ума сошёл? Я же не смогу им быстро вернуть. Я не стану их грабить.