Сюлли Прюдом - Поэтические переводы

Мастер, вспыхнул, как факел вечности,
утешая жажду хрупкой и нежной плоти.
Откроем от изысканной глины античности
наше тело и содрогнёмся от гнева смерти!
Его душа присоединилась к усопшему миру.
Тень без желания ожидала его у Вергилия.
Он родился в день, который подарил лиру,
а Жрица красоты отдала ему свою идиллию.
Если богам и есть до этого какое-то дело,
он должен восхищаться апофеозом
и забальзамировать своё нетленное тело,
поделившись с природой этим вопросом.
Наслаждайтесь его редким вдохновением,
пьянством красок и контуром упокоения.

На улице, среди множества ветхих вещей,
стоял из слоновой кости Иисуса манекен
и будто прощался с потерянной верой своей,
чувствуя себя вдали от усталых колен.
Рядом Венера, из прошлого искусства,
удерживает драпировку с каждой стороны,
показывая обнаженную красоту безумства,
безрукая, как стволы плюща переплетены.
Спокойное удовольствие и огромную нежность,
прохожим ласки больше никто не предлагает.
Один с прибитыми руками, у другой промежность,
торговец перепродает всё, что сам покупает.
Женщина продает ему взволнованную ночь.
Красивые объятия не щедры, уходят прочь.

Пока вы идёте под солнцем на равнине,
по болотам, ухабам, толкая тяжелые пушки,
ваши имена братья, не знают командиры,
а вашу ненависть ощущают только лягушки.
Столько случайно убитых пулей шальной,
из-за слепого и беспричинного спора.
Ты умрешь в ужасе, в тот момент роковой,
который фатально ждал приговора.
Мы, оставшиеся в живых, будем сражаться
и не будем откупаться трусливо.
Мы, дети крестьян, нам тщетно унижаться,
мучаясь, будем служить сиротливо.
Мы кровью других молодых людей заплатим
и у нас будут наши раненые и мертвые братья.

Ты был мастер среди глухих. Ронсар – ты гений!
Я восхищаюсь твоими старыми стихами.
Твой здравый смысл в гармонии твоих творений,
заставляет переживать в игре словами.
Я изумлён твоей страстью к античным стихам,
больше чем глаголы и великое искусство.
Твоя безрассудная фантазия к святым мечтам,
рождает Орфея в мужчинах и его чувства.
В небесах, полях, морях, ты был любим.
Больше нет тебя и траур всех омрачил,
а мир без лиры твоей стал нелюдим!
Твои стихи приходят и дают нам сил.
Твоя гордыня оживляет славу семи струн
и о бессмертии богов даёт нам много дум.

Стихи неизвестным я посвящаю,
соперникам, кого люблю, уважаю.
Братьям с сердцем невинным, спокойным,
кто заходит и чувствует рядом свободным,
незнакомцам с кем близость пройдёт,
тем, кто уходит в небесный полёт.
Вижу, как голубь покинув лесные вольеры,
письмо доставляет тому, с кем знакомы.
С добротой воспринимайте любые стихи,
согретые теплом гостеприимной души.
Вам станет счастьем и торжеством,
слышать как эхо несётся стихом.
Пусть чистая гордость вас разорвёт,
в том мире, где не вульгарный народ,
а добрые люди копают свой огород!
Нам суждено быть всегда в опьянении,
где элегия становится стихотворением.
В них мы расскажем о нас, о судьбе
и не только под музыку, или в гульбе.
Когда стих начинает близкий читать,
значение слов заставляет страдать
и затихает огонь, где кровоточила рана,
а сердце исцеление в тот момент ожидало.
Тогда слеза скользнёт по щеке невзначай
и в горящей вспышке померкнет печаль.
Возможно стих затронет и отзовётся,
на реальном слове вдруг оборвётся.
Вспомнишь стиха того название,
что в памяти засел, как заклинание.
Не ройтесь в своих собственных муках.
Красота утонет в глубине ваших вздохов.
Не спускайтесь туда в поэтических снах.
Это всё услышите, только на небесах.
Вы те, кто без вины всегда виноватые,
узнаете про свои ошибки при покаянии.
Доя вас любовь горит чистым пламенем.
Я благороден и прав без суровой лжи,
живу во сне, в объятиях души!
Возьмите немного, дорогие прохожие,
то что понравилось и на вас похожее.
Истина в дружбе и взаимности ожидания,
встретиться с вами нет никакого желания.
Остальное сохраним до нашего свидания.

Если на земле лежать неподвижно,
небо кажется выше, а воздух спокойным.
Плывут несколько тучек осторожно,
затаив дыхание, наблюдаю фривольно.
Там есть всё, что пожелаешь. Снег в саду прилёг,
Архангел парит и за собой шарф тащит.
Я представлял его другим, не замечая, как он увлёк,
а кипящее молоко переполнило чашки.
Затем расползаются облака,
чистая лазурь сияет без порока,
будто сталь дышит и жива,
всё меняется с годами без упрёка.
Я лишь вздыхаю от своей беспечности,
скоро исчезну в этой бесконечности.

По ней я всё время скучаю.
Ей кажется, что она дороже всего.
Ему не скажу, что его умоляю,
буду равнодушным и прощу его.
Сердце моё защемило и ноет,
это гордость против любви закрытой.
Буду делать всё без паранойи.
Пусть она боится остаться забытой.
Иногда я раскрываю свою слабость,
предвзято ревную и приношу ей боль,
чувствую в своем сердце жестокость,
она не верит, думает, что я другой.
Я буду мил, оставаясь с её душой,
она владеет телом и красотой.

Аромат сладкий и скромный,
с запахом материнской груди,
вонзился в память с молоком,
как алтарные, древние духи.
Чистое излучение божества,
взбаламутило во мне сладость,
а тонкий запах этого естества,
напомнил сестру, мою слабость.
Дорогая пахучесть будто ушла.
Где аромат былых идиллий?
Словно из цветов душа истекла,
разных фиалок, роз и лилий.
Нашей жизни свежий аромат,
как во времена первой любви,
восторг поцелуя, потом оргазм,
на нежном бархате, да в крови.
Далеко от некрашеных губ,
раньше убегал в смятении.
Так долго испарялся вглубь,
в молодости запах сирени?
Сердце упавшее в пропасть,
не соединит в тревожном пути.
Потеряв, возвышенную страсть,
в бесконечность с собой понесли.
Аромат превратился в убийцу,
мы плачем от серого дурмана.
Где эликсир для нашего сердца?
Кругом яд, отрава, бальзамы.
Есть один увлекательный запах,
чёрный цвет и особо тяжелый,
дым, как волос вьётся на травах,
тлеет смрад, он такой терновый.
Обволакивает и по телу скользит,
если положить фатальную дозу,
то запах острых специй поразит
и вводит в состояние наркоза.
Только в пресной и чистой воде,
сосуд погруженный на глубину,
сохраняет вековую горечь в себе,
нетронутой суть, оставляя одну.
Надо бы этот бальзам достать,
сердце очистить и принять,
безгрешного любовника унять
и память постоянно освежать.
Простой и сладкий аромат,
запаха материнской груди.
Кто помнит, тот не виноват!
Где вы, мои алтарные духи?