Олег Демин - Вибрация

С тех пор их никто не трогал. Экипаж по совету все того же радиста набрали из итээров закрывшегося неподалеку завода. Бывшие инженеры оказались единственными, кто не гнул пальцы веером перед приемом на работу. Странность, которую капитан замечал в них и раньше. Почему эти люди никогда не стремились к заработкам, для него всегда оставалось загадкой. И жены у них были такими же…

Работники из новичков оказались что надо – малость чудаковатые, но покладистые, за деньгами действительно не гнались, любили природу и профессию схватывали не то чтобы на лету, скорей как-то по-своему, теоретически что ли, но дело в общем двигалось. Настолько, что иногда даже удавалось поймать с ними рыбы. Вся эта публика так понравилась капитану, что позднее он взял двух совсем уж интеллигентов – филолога, чтобы ругаться с иностранными судами, и художника – корабль давно требовал покраски.

Последнее было ошибкой.

Художник оказался авангардистом, известным в узких кругах своей плодовитостью. С легкой руки этого гения судно за короткий срок приобрело такую раскраску, что не хватало только гирлянд на мачте.

Как на грех, на военной базе, где происходили художества, случилась в это время инспекция. Первое, что она увидела на сером фоне базы и столь же серых эсминцев – разукрашенный, как попугай, гражданский объект.

Командиру базы, человеку серьезному и не склонному к завихрениям, пришлось нести перед обалдевшим от увиденного адмиралом какую-то околесицу: первое, что пришло в голову – о празднике Нептуна в связи с юбилеем… и прочими днями Севера. Военные к подобным вещам привычны, у комбазы вышло довольно складно, и адмирал проглотил эту ахинею не морщась – за двадцать лет проверок слышал и не такое. Из любопытства он даже приблизился к разукрашенному кораблику. Но там уже были предупреждены, и с борта донеслось заунывное и нескладное:

– Возьмемся за руки друзья-а-а-а-а-а…

Адмирал поморщился от занудности гражданского блеяния и выяснять подробности не полез. На этом все обошлось. Но после отбытия инспекции комбазы лично проследил, чтобы траулер вышвырнули с территории, пообещав утопить его при первом же появлении на горизонте.

В течение месяца военные питались консервами и мерзлой картошкой. На деле обстояло не так, продукты в довольствии и магазине, конечно, были. Но морякам, а особенно их женам, привыкшим к дармовой рыбе, перемены пришлись не по вкусу. Загрустили даже приписанные к базе коты, понесшие главный урон в рационе и демонстративно преследовавшие командира своей прогрессирующей неухоженностью. Что, кстати, доказывало – у этих бестий определенно есть разум. Он и сам себя чувствовал не в своей тарелке. Но не шел на попятную и только закручивал гайки.

На базе царили уныние и дисциплина.

Но в одно прекрасное, а точнее промозглое утро из тумана проявился неказисто знакомый силуэт проштрафившегося траулера, который с поникшим видом стал подбираться к базе. Заинтригованная охрана его пропустила, он бочком проскользнул внутрь и причалил, сделав это особо сиротским образом, к самому дальнему краю. Также бочком с траулера на причал выволокли несколько ящиков рыбы, после чего команда ретировалась обратно.

Комбазы, вытащенный из постели при появлении пришельца, подошел к сходням.

– Что прячешься, выходи! – голос его не предвещал ничего хорошего.

Капитан вышел, почему-то вместе с художником. Комбазы глянул на составленные друг на друга ящики. В верхнем был палтус.

Бросалось в глаза, что художник демонстративно пострижен под психически нормального человека, а корабль закрашен хоть и некачественной, но подчеркнуто серой краской. Стоявший на борту этого недоразумения капитан выглядел кроткой овцой.

– Дать бы тебе по морде, – проворчал комбазы, – да пулю на тебя тратить жалко.

Так они помирились.

Дальше все шло нормально. Траулер под завистливые взгляды конкурентов ловил рыбу где попало и как попало, нарушая все выстроенные чиновниками квоты. А военные эту рыбу ели.

Зарплату на судне как-то все больше не получали. Военные не любили расставаться с деньгами и расплачивались чем угодно – бесплатным ремонтом, продуктами, топливом и разрешением лова в закрытой зоне.

Самое странное, что никто в команде по этому поводу не роптал. Скорее наоборот: воспользовавшись неплатежами, бывшие инженеры предложили вдруг ловить рыбу пореже. В пределах, что называется, надобности – на прокорм себе и военным да на продажу по мелочи. В оставшееся время (тут капитан их не сразу и понял) они хотели вроде бы как путешествовать. Для начала по местным широтам: с блужданием по шхерам, заливам и посещением островов. Соблазняя при этом совершенно наивными вещами, которые, вероятно, считали романтикой. Природа и все такое…

Возражений в общем-то не было. Траулер, размерами походящий на сейнер и даже шхуну, из-за малой посадки мог добираться до большинства островов, где и проходили теперь стоянки, изучение ландшафта и беседы под алкоголь на заумные темы. Дошло до того, что часть команды увлеклась совсем уж абсурдным для промысловиков занятием – рыбалкой на удочку.

Капитан, начинавший к тому времени слегка свихиваться под воздействием экипажа, соглашался с любыми новшествами.

Последнее из них привело к ЧП.

Радист в событиях не участвовал и обычно отсиживался в радиорубке. Так было всегда, и к подобному аутизму привыкли – пока не случилось очередное событие.

Это был день рождения капитана. Оказавшись у костерка, радист все больше отмалчивался, пока вдруг не обнаружил, что его заставляют встать и озвучить тост. Этого он не умел.

– Я… хотел бы… – ситуация была патовой, – …по делу разве что…

Вместо тоста последовало предложение. Касалось оно главного промысла – рыбы. Оную рыбу, со слов докладчика, следовало не искать по всей акватории, сжигая горючее, а приманивать с помощью звука.

Таковы были тезисы. Подробности из него вытянули позже. Доводы были малопонятны, но убедительны. На команду, учитывая, из кого она состояла, это подействовало без вопросов. Капитан был тоже заинтригован.

Он знал, что у рыбы имеются уши не уши, но что-то, чем она на звук реагирует. Чаще всего от стороннего шума дает ходу, но если пошуметь как-нибудь поудачней… почему бы и нет.

Особенно привлекала экономия топлива. Военные, делившиеся всем, насчет горючего проявляли жадность, не меньшую чем с деньгами.

Сказано – сделано. Раскурочив списанную с противолодочника сирену, радист неделю возился с паяльником и выдал в итоге, что получилось – усилитель, генератор частот и излучатель в герметическом боксе. Весь этот набор, соединенный между собой проводами, был помечен маркером как ПЭМИ-1. Подводный электромагнитный излучатель номер один.