Татьяна Акилова - К горизонту

– А что, так заметно, что я заболела? – Нина не спешила вновь присесть на скамейку. Она стояла в паре метрах от нее, но и уходить тоже не торопилась.

– У тебя очень усталый вид, поникший взгляд.

Нина заметила, что женщина, державшая удивительно ровно спину и при этом сидя в пол оборота, вдруг стала с ней разговаривать совсем по-простому, будто они были знакомы давно и к тому же, были хорошими знакомыми, что давало им полное праве порою высказать друг другу, кто как выглядит и поинтересоваться друг у друга, без тени сомнения и неловких ужимок, более глубокими подробностями их жизни.

Услышав краткое описание своего внешнего вида, Нина только подтвердила свои убеждения, что к родителям лучше сегодня не ходит. Пусть она и обещала. Но лучше отзвониться и сказать, что ничего не получиться. А по телефону даже легче будет сымитировать здоровый вид.

И еще, большая досада, на этой неделе она уже не сможет навестить своих любимых племянников. А они такие милые детишки, такие интересные и порою забавные… Ну, ничего страшного. Не нужно расстраиваться.

Но настроение портилось буквально на глазах, будто выпала возможность наблюдать в ускоренном процессе скисания молока. Вот только оно источало кисловатый запах, как уже осекнулось и сырой, не отжатый творог лежит на дне банки, а мутная желтоватая сыворотка укрывает его.

Нинино состояние в раз приблизилось не к творогу, от которого, таково крупитчатого и нежного, была польза и поднималось настроение, а к сыворотке – бесполезной и по своей сущности ненужной жидкости.

– Да, я простудилась, – замялась Нина.

– Марта Андреевна, – произнесла женщина.

Нина чуточку призадумалась, не сразу поняла, что обозначают эти слова – «Марта Андреевна».

– Нина. Я – Нина. А Вы… вы почему домой не идете?

– А я живу здесь неподалеку, на Мартовской улице. Вот в магазин ходила, – показала женщина рукой на сумку, – хочу пирогов напечь. Вечером обещал племянник с дочкой и женой прийти. А сейчас прогуляться, подышать воздухом захотела.

Нина понимающе, еле заметно замотала головой. А Марта Андреевна с Мартовской улицы продолжила говорить дальше.

– Отсюда, даже в пасмурную погоду, – она сделала таковой голос, что стало понятно, она сей интонацией показывает соответствие погоды с только что сказанными словами, – такой красивый, захватывающий вид. Никогда не надоедает им любоваться.

– Да, здесь хорошо, – согласилась Нина.

Некоторое время обе молчали, просто смотря вдаль. В воздухе начала суетиться мелкая водяная пыль, но через ее сырое покрывало еще просматривалась заречная часть города и широкое, всегда оживленное шоссе, пыталось пробить светом фар неумолимо наваливающуюся на город и его окрестности серость промозглого вечера.

– Нина! – будто чего-то не успевая, вскрикнула Марта Андреевна.

Нина внутренне содрогнулась. Мыслями она уже была дома в теплой постели.

– Нина, что же я тебя задерживаю! Иди же, иди домой. Я не хочу, чтобы из-за меня ты простыла еще больше!

Нина посмотрела на Марту Андреевну и попыталась улыбнуться.

– До свидания.

– Выздоравливай поскорее! – сердечно, от чего слова сделались такими емкими и даже тяжелыми от переизбытка чувств, произнесла ей вслед Марта Андреевна.

Нина направилась в сторону своего дома. Такое домашнее и простое общение с неизвестной женщиной не осталось без внимания. Оно наивно и легко проникло к Нине внутрь и расположилось там ярко-розовым пятном, которое тихо светилось и заставляло чуть-чуть изогнуть губы в теплой тихой несколько задумчивой улыбке. И вся эта странная ситуация была чем-то похожа на светлые детские воспоминания. Но в том не было никакой логики. Да и всполохами в сознании проблескивала мысль:

«Так не бывает. Не может быть такого, чтобы с тобой на улице человек заговаривал просто так. В том обязательно должен быть какой-то подвох, какая-то цель.»

Но Марта Андреевна сумела поднять уНины в душе что-то такое давно позабытое, но то, без чего сегодняшний день, да и завтрашний тоже, не был бы таким, как есть, да и не смог бы быть таким, каким будет. Это было то, жизнеутверждающее, что было вложено в Нину очень давно, в детстве. Но спустя годы, насыщенный событиями пласт времени, спрятал яркость и живость тех лет, тех дней и мгновений, когда Нина – шустрая малая девчонка – гостила в деревне у своей добродушной и любимой бабушки. Вот! Вот же что притаилось ярко-розовым комочком в глубинах Нининой души и теперь пробилось наружу. Марта Андреевна напомнила Нине ее бабушку. Хотя на первый внешний взгляд у Нининой бабушки с Мартой Андреевной не было совершенно ничего общего. Это были два полностью разныхчеловека из абсолютно не похожих друг на друга жизней. А жар подтопка, у которого Нина совсем недавно сидела,напомнилей бабушкину печку и тот неповторимый уют и аромат беззаботного детства. И теперь все смешавшись, вдруг встало на свои места. Нина точно поняла, что встреча с Мартой Андреевной упорядочила ее изнутри, что-то пододвинула в ней на более видноеи правильное место. Нине вдруг захотелось посмотреть старые фотографии, вытащить из шкафа бабушкину шаль и связанные ее, для Ниночки, детские шапку, шарф и варежки. Ей захотелось прикоснуться к тем вещам, что создались руками бабушки и еще хранили ее тепло и заботу. Нина даже почувствовала особый запах и трепет, с которым она вновь прикоснется к этим вещам. И дух детства завладел Ниной. Позабылась надоедливая боль в горле, мысли разомлели в сладких воспоминаниях и загадочно-довольное, но отрешенное от сего мира выражение лица сохранилось на несколько минут.

Но разочарование пришло так же быстро, как и приступ счастья. Фотографии и другие вещи детства, до которых захотелось дотронутся, посмотреть на них сиюминутно же, были не у Нины на съемной квартире, а у родителей. Так что понастольгироватьсегодня никак не получалось. А Марта Андреевна не была, по крайней мере для Нины, бабушкой. Она была совершенно посторонним человеком. И на даче Нина была одна, уже не маленькая и ничего похожего на бабушкин дом и ту старинную, не передаваемую словами атмосферу не было. Легкий намек, что с жаром подтопка нахлынул, и чуть только повеяло холодом, улетучился, развеялся как маленькое облачко далеко-далеко на горизонте.

И разочарование заполнило Нинину душу. Улыбка спала с ее лица, вернулись озноб и боль в горле, погода показалась вдруг на удивление неприятной, дарящей холодную сырость и такое же холодное смятение мыслей.

«Кругом одни сплошные намеки и подобия чего-то. Кругом воображаемые миры. Все их создают, по большей степени бессознательно. Единицы только признаются себе в этом. И единицы, только другие, живут в настоящем, без оглядки на прошлое, не выстраивая вокруг себя туманные иллюзии прошлого и не наполняя ими жизнь… Наверное, у меня все-таки температура…» – подумала Нина, оборвав свои безмолвные рассуждения, – «Надо лечиться. Иначе так недолго и с ума сойти. Бред больного человека. Что может быть хуже?..»