Татьяна Акилова - К горизонту

– Ну, ладно. Пока. Сама мне тогда позвони. Все давай!..

И Ирина Сергеевна отключилась. Нина закрыла глаза и тяжело вздохнула.Она еще немного полежала в кровати, рассматривая потолок, в углу и вдоль матки тянулась шикарная паутина. Ну и пусть тянется! Сон же, как рукой сняло. Да и стоило же себе признаться, что под одеялом сделалось неуютно. Утренний холод пропитал промозглой свежестью одеяло и наполнил собою весь воздух комнаты. Нос замерз, вдыхая сию, пробравшуюся с улицы, морозность.

«Но зато приснилось что-то хорошее» – с приятной улыбкой на лице, слегка прищуриваясь, подумала Нина.

И чтобы не промерзать дальше, онаскинула с себя одело и тут же стала одеваться. Но свитер пропитался какой-то сыростью, стал будто бы немного влажноватым, неприятным. Нина, ежась, подошла к градуснику, что висел на стене и что показывал неправильную температуру. И для того, чтобы хотя бы приблизительно правильно, близко к настоящему значению, определить, сколько градусов есть на данный момент, нужно было к температуре, что показывала красная тонюсенькая полоска прибавить цифру четыре, как утверждала мама, или пять, в чем неоспоримо точно был уверен папа.

Фактически полоска остановилась на значении одиннадцать, то есть тепла в комнате было всего градусов пятнадцать, а максимум шестнадцать. Но Нине показалось, что все-таки именно одиннадцать правильное значение.

Ох уж этот старый дом! Ветром и сквозняком все тепло за ночь выдуло. И раз уж Нина встала, то решила одеться, сходить за дровами и затопить подтопок. Было еще только раннее утро –воскресенье – а автобус на город будет только в четыре часа вечера. А тепла требовалось сейчас и, чем быстрее, тем лучше. Вызвать такси и сиюминутно собираться в город у Нины, почему-то, и мысли не возникло.

Нацепив куртку, которая висела здесь все лето и одевалась только в тех случаях, когда вдруг нежданно-негаданно приходили в теплое время года холода, Нина вышла на крыльцо.

Не радостно… Погода продолжала бушевать, что, в принципе,было слышно, и не выходя из дома. Ветер за ночь не утих, а его порывы сделались еще только холоднее. И от его резких завихрений становилось очень некомфортно, пробирало так, что даже изнутри становилось холодно. Будто этот самый ветер пытался пробраться прямо в душу и там все захолодить.

Нина сгруппировалась, съежилась, втянула голову в короткий воротник куртки, засунула руки в карманы и быстро, целенаправленно зашагала за дом к сараюшке, рядом с которой лежала небольшая поленница дров. Нина так шустро и энергично набрала в руки охапку двор, что даже не успела заметить, что на улице еще не совсем рассвело. Вбежав в дом и скинув дрова к подтопку, она шлепнула пальцами по выключателю и включила свет, только сейчас заметив царивший в комнате полумрак.

– О-ой! Ну и холодина! Понесло же меня!.. – и Нина не договорив мысльв безмолвное пространство дома, притихла и молча повесила куртку на древнюю с железными завитушками вешалку.

Ну вот… Всё веселое настроение, как рукой сняло, будто его и не было. От чего так произошло, однозначно сказать было невозможно. То ли так повлияла на Нину погода, то ли холодные поленья, что разбросались у подтопка и насыпали коры и мусора на дощатый пол, то ли просто весь дом, вся эта старая дача, а может и какая-нибудь неловкая мысль, что уже и улетела неизвестно куда и была неизвестно про что, но приподнятый дух успела опуститьсамым удивительным образом.

И к упавшему настроению тут же прилипло следующее рядовое воспоминание трехмесячной давности. Будто между ними вообще могла быть какая-то связь.

Воспоминание не придало приятных красок настроению, а лишь еще заглушило его на пару тонов по шкале яркости. И вот же оно, про было:

– Ой, Ниночка, и когда это ты себе кого-нибудь найдешь? Все работаешь, карьера… А семья? – начала Ирина Сергеевна.

– Ма-ам, ну вы же моя семья, – отвечала Нина, весело с искренней наивностью на лице улыбаясь, – ты, папа и Сашка. А работа у меня интересная и, кстати, на пятницу на эту я беру отгул и, вместе с Олькой, я ее все-таки уговорила, и Владом поеду на выходные в «Сказку».

– С каким еще Владом? – тут же оживилась Ирина Сергеевна, но что-то в ее голове зашевелилось, что-то она, кажется, начала припоминать то ли про какого-то Влада, толи про то, что неким образом начинало всплывать у нее в голове, следуя совершенно непонятной логической цепочке, в которой упоминание о Владе, дало первоначальный толчок к дальнейшему возникновению и развитию мысли.

– Мам, – отхлебнув из чашки чаю, и сделав вид, что не заметила импульсивный живой интерес мамы, продолжила Нина свой рассказ про «Сказку», – Влад – айтишник у меня на работе. Я же тебе уже про него как-то говорила. Он буквально напросился с нами ехать. Я в обед с Олей договорилась встретиться в кафешке, ну, там недалеко, – отмахнулась Нина, от дальнейших пояснений, – а он там сидел. Прилип к нам, а Ольга взяла и сказала про «Сказку». Шуткой его пригласила, а он!.. – Нина закатила глаза и опять махнула рукой…

Нина силой воли отогнала всю, как ей показалось несусветную ерунду воспоминаний. Совсем неинтересный разговор, совершенно недостойный того, чтобы про него вспоминать.

Нина, продолжая ежиться, прошла в маленькую кухонку поставить чайник. Еще вчера сразу же по своему приезду она сходила с пятилитровой канистрой за водой к источнику. Сейчас же, сию секунду, ей подумалось, что сегодня сходить за водой стоило бы ей огромных усилий. Сейчас, утром, эта, в принципе не сложная задача почему-то представлялась практически невозможной, требующей каких-то запредельных усилий. И всё это была не лень, а холод. Нина не сняла с себя куртку и продолжала в нее кутаться. Согреться хотелось, а больше и ничего.

Нина, поставив чайник, вернулась к подтопку и с жадностью прильнула к огню. В голову – это началось после пробуждения, после маминого звонка –продолжали лезть навязчивым, но в то же время как бы и незаметным, будто нечаянно, потоком незамысловатые, про будничное движение, воспоминания.Они казались какими-то пустоватыми и от них появлялась некая рассеянность. И постепенно рассеянное состояние начинало раздражать Нину. А пока, еще до раздражения, дожидаясь чая ипримостившись у подтопка, Нина просматривала еще одинминувший эпизод из своей жизни. В события чуть больше пятилетней давности унеслась она. Удивительно четкой перед ней прояснилась ворвавшаяся из прошлого картина.

Это был вечер. Нина стояла у окна, за которым уже стало совсем темно, и весенняя сырая ночь окончательно опустилась на город.Нине тогда было двадцать пять лет, и она уже работала, в той фирме, где сейчас возглавляла юридический отдел. Но тогда она занимала должность рядового юриста, еще набиралась опыта, была чуть более юной, но такой же оптимисткой с серьезным же и увлеченным отношением к работе, в общем была практически такой же, как и сейчас.