Александр Казакевич - Я – счастливый Дед Мороз!

Маленькая худенькая матушка Доминика кормила синичек с ладошки. Прямо картинка с открытки. Умилительно и трогательно. Потом оказалось, что это были самые тихие минуты в обители, когда литургия закончилась, трапеза прошла, а послушания еще не начались.

Инокиня Софрония шепнула нам, что у матушки Доминики это – первый день в обители после назначения настоятельницей. Из-за болезни предыдущая игуменья удалилась от дел. И кормление синичек было своего рода прощанием с прежней тихой жизнью.

Теперь матушке Доминике надлежало встать во главе мощного предприятия и управлять жизнью ста пятидесяти сестер. Казалось, что она не создана для такой нагрузки. У нее был голос девочки и растерянность во взгляде. Мы попросили, чтобы прежде съемок жизни монастыря она дала нам небольшое интервью. Как же она страдала! Она считала, что теперь каждое слово имеет судьбоопределяющее значение для всего христианского мира. Она шагнула к видеокамере, как на Голгофу. Мы не задавали ей вопросов, матушка Доминика выступала в жанре «обращения к нации». Раз десять она сбивалась, выходила за дверь, там несколько минут готовилась, репетировала, возвращалась, делала новую попытку.

Совершенно расстроенная, раздавленная безрезультатностью своих действий, она все-таки высказала какую-то очень сложную мысль с цитатами из святых отцов и благословила нас идти снимать, как живет обитель.

В предрождественские дни этот монастырь превращался в гигантское производство. Люди со стороны даже представить не могут весь размах, который нам открылся. Несколько лет назад сестры занимали деньги на первый вышивальный станок. Теперь они вздыхают: одни машины, а самим места нет. Заказы на праздничные облачения, скатерти и вышитые иконы поступают со всей России. К Рождеству разработали новый рисунок. Они внесли его в компьютер, вставили в сверхмощные вышивальные машины свои золотые и серебряные нити и нажали кнопку «пуск». Впервые мы в обители услышали абсолютно производственную фразу:

– На этом рынке у нас по России просто нет конкуренции.

Церковные облачения – это лишь один из видов деятельности монастыря. Просто он – самый масштабный и самый доходный. Еще есть свое издательство с новым видом бизнеса: виртуальными поздравительными открытками. Когда мы вошли, сестры замолчали, некоторое время присматривались, быстро свыклись и продолжили обсуждать проблему виртуального пиратства:

– Мы разработали первые современные виртуальные открытки, а их без ссылок на монастырь размещают на чужих сайтах по всему миру. Это же нарушение авторских прав!

Они оказались бессильны перед цинизмом интернетсообщества. Узнали, что в этом пространстве трудно заработать, но еще труднее отстоять свои права. Выгода была виртуальной, а моральные страдания – всамделишными, реальными. Сестра Софрония, которую благословили нас сопровождать, как раз и стояла во главе компьютерных дел обители:

– Православных открыток, когда мы начинали, не было, были только образцы из XIX века с пухлыми ангелочками. Мы решили, что это немного пошло и несовременно. Решили ориентироваться на тех, у кого уже есть религиозный вкус.

И в каждом уголке обители что-то производилось, крутилось: работали двигатели, мерцали мониторы компьютеров, с документами и образцами продукции сновали энергичные сестры. К главному подъезду монастыря то и дело подъезжали автомобили, тут же из здания выскакивала очередная матушка с кожаной сумкой, усаживалась в автомобиль, и машина вылетала за ограду на всех парах. Мы даже несколько ошалели от такой круговерти. Никто не ходил спокойно по территории монастыря, никто не «кормил синичек». Все летали, носились, решали оргвопросы. Брали благословение доставить мешки, вывезти партию готовых изделий. И очень жаловались, что в миру совсем работать не умеют, что всего приходится ждать, все выполняется с задержкой.

А нам показывали новые и новые производства.

Одно из них находилось в городе – монастырский ресторан. Все рецепты – из старинных книг обители, хотя сомневаюсь, что монахи когда-либо питались так, как рассказал нам повар:

– Мы хотим готовить блюда, как в XIX веке, поэтому подаем перепелок, молочного поросенка, кролика и много всяких десертов.

Естественно, нас решили там «немножко угостить». Это было что-то невероятное: постное мороженое, разрушившее все представления о реальности, и ягодный десерт, который готовится чуть ли не сутки.

А у матушки Доминики каждая минутка тоже была расписана. Мы за ней поспевали с трудом. Обсудив с поваром праздничное меню, она летела в монастырский приют, потому что дети приготовили поздравления новой настоятельнице. Сами приготовили постный торт, аккуратно выложили на нем слово «Матушке». Было видно, что раньше на этом месте было написано имя прежней игуменьи. А слово «Матушке» появилась только сегодня утром, когда стало известно о назначении. В главном зале приюта все выстроились, исполнили общую молитву и «многая лета». А потом каждая девочка подходила по очереди к матушке Доминике, получала от нее наставление и маленький сладкий подарок. Затем были запланированы общие гулянья во дворе. Там через несколько минут девочки забылись и стали звать ее мамой. Настоятельница здесь тоже наконец-то отвлеклась от своего нового статуса. Вначале она села в повозку к ослице Добрянке как важный пассажир, но пассивная роль – не для сестер этой обители. Поэтому очень быстро матушка Доминика не выдержала и взяла управление осликом в свои руки. Сама покатала детей, сама покормила Добрянку, поиграла с ребятами в снежки. Но вот черный автомобиль уже подъехал к воротам, жесткое расписание настоятельницы потребовало вернуться в обитель, чтобы разгребать многочисленные проблемы своего бурного государства.

Мы вернулись вместе с ней, совершенно изможденные. Вдруг мимо нас прошла монахиня, которая ударяла в деревянное било, созывая сестер на службу. Казалось, она вышла из XIX столетия: таким несовременным выглядел ее инструмент на фоне технических достижений монастыря.

Когда придет праздник, удары в деревянное било соберут монахинь за рождественский стол. Пока же их созывают на вечернюю молитву, которую, несмотря на множество трудов, не должна пропустить ни одна из ста пятидесяти сестер.

И только молитвенное правило, монашеское одеяние да звук била во дворе остались приметами традиционной иноческой жизни. Матушки даже не помышляют об уединении и размеренной жизни. У них важная задача – не отстать от прогресса. И мне показалось, что в этой гонке они оказались чуть впереди, чем нужно.

Довольные, глубокой ночью мы приехали в Новосибирский аэропорт, неспешно прошли регистрацию, и тут, уже на посадке, в авиабилете оператора обнаружилась опечатка в имени. Вместо «Максим» было набрано «Мансим». Мы с этой опечаткой прилетели сюда из Москвы – никто даже внимания не обратил. А тут началось что-то невообразимое: