Наталья Любина - Звезда Люцифера

– Здравствуйте, Светочка! – поприветствовала меня моя соседка, нечаянно встретившись со мной на площадке.

– Здравствуйте, Юлия Александровна! – буркнула я.

– Мы слышали, что вы с Игорешей разводитесь. А такая у вас была лю…

– Пошла вон, гнида вонючая! – вдруг вырвалось у меня, – тебе – то какое дело, кошелка старая, – я замахнулась на любопытную старуху мешком с мусором, – кыш в свою квартиру!

– Хулиганка! – взвизгнула она и мигом шмыгнула за дверь, – и правильно сделал Игорь, что бросил эту сумасшедшую…

Удар ногой по железной двери заставил соседку замолчать.

Я подняла мусорный мешок и стала спускаться по лестнице. Стоял промозглый сырой октябрь. Моросил мелкий осенний дождь, и, если бы и встретились мне знакомые, то вряд ли поняли происхождение капель на моем лице.

– Ну и что такого, что моя семья не выдержала проверку временем. Всегда в трудные моменты жизни находились люди, которые уходили от проблем и ответственности в сторону веселой и сытой жизни. Никому не были нужны мои проблемы с больными родителями, поиски пропавшего брата, неприятности с детьми – все это должна была решить сама, если еще прибавить увольнение с работы и полное отсутствие денег- то можно было представить мое состояние.

Как-то еще перебивалась эссе и рассказами в местную газету, но вскоре в редакции объяснили, что газета переходит на рекламное содержание и в моих услугах больше не нуждаются.

Где взять денег на проживание – задача номер один, тем более на руках у меня была мать, перенесшая инфаркт. Что ж, будешь, Светка, бомжевать. В пять подъем – и по мусорникам собирать бутылки, картон, целлофан, чтобы купить хоть какой-то крупы и кусок хлеба.

В таких случаях люди обращаются к Богу, но, несмотря на мои усилия, Господь явно не хотел вникнуть в мои проблемы, так что приходилось выкручиваться самой. Успокаивая себя, что есть на ночь вредно, ворочалась до утра в постели, а иногда выходила на балкон покурить и поприветствовать восход с заходящей Венерой – звездой Люцифера.

После похорон матери я совсем перестала выходить из квартиры, не помогали ни молитвы, ни поклоны, в отчаянии я истолкла в порошок упаковку снотворного и готова была его принять, чтобы успокоиться навсегда, но решила выйти на балкон и покурить…может быть, в последний раз. Солнце еще не поднялось над горизонтом, но его золотистые лучи разливались нежно-розовыми красками на горизонте, а совсем низко на небосклоне горела и переливалась жарким костром богиня утренней зари Венера – звезда Люцифера. Вот к кому нужно обратиться за помощью, к падшему ангелу, посмевшему восстать против Бога, покровителю страсти и земных наслаждений – Люциферу.

От этой мысли стакан выскользнул из моих рук и, ударившись о перила, разлетелся в разные стороны, сверкнув на солнце стеклянными искрами.

Я вернулась в комнату, взяла листок, авторучку и задумалась, о чем же мне попросить Дьявола. Ну, во-первых, буду просить здоровье; во-вторых, денег, чтобы не думать каждое утро про грошовый бюджет; в-третьих, попрошу-ка я славы, пусть не мировой, но хоть в пределах области; в-четвертых… – вот уже исписан весь листок, остался маленький клочок чистой бумаги, где я мелкими буквами приписала слово «любовь». Письмо – обращение к Люциферу успокоило мои расшатанные нервы, я отложила в сторону ручку и, примостившись на диване, заснула крепким сном. Очнулась я от страшного грохота в дверь. Часы показывали полночь. В дверь кто-то неистово стучал.

Я поспешила открыть дверь незваному ночному гостю.

Я открыла дверь, и на пороге появилась нагая женщина. Да-да, совсем без ничего, кроме того она была вдрызг пьяной. Незнакомка долго трясла головой, пока сообразила, где она находится, а потом рассказала историю (выдуманную, конечно) что муж- изверг ночью ее избил и выгнал из квартиры. На самом деле, я быстро сообразила, загорала на пляже пьяной до бесчувствия на радость друзьям- мужчинам.

– Дайте, пожалуйста, хоть какую-то одежонку прикрыться.

Я достала длинное платье, босоножки, и, напившись воды (сушняк давил после перепоя) женщина исчезла. Хлопнула за незнакомкой дверь и сверху, как с неба, стал медленно падать на пол листок.

– Интересно, – подумала я, – что за бумага? Платежка какая-то, что ли?

Но, внимательно присмотревшись, увидела, что это мое прошение Люциферу, подписанное какой-то закорючкой и, главное, заверенное большой гербовой печатью. А внизу чистая строка и запись «подпись кровью».

Кровью, так кровью – я уколола палец цыганской иголкой и макая в алую каплю шариковую авторучку вывела свою фамилию.

– Ишь, шутники! – подумала я, – напугать решили? Не на ту напали! И, положив листок на холодильник, – направилась на свой диванчик досыпать. Наутро меня разбудил звонок в дверь.

В открытую дверь заглянула девушка-почтальон:

– Это Вы – Светлана Юрьевна Иванова?

– Да, я, а в чем дело?

– Вам срочная телеграмма из Подмосковья.

Телеграмма состояла из двух предложений: «Гудкова Валентина Федоровна скончалась 12.06, похороны 15.06.»

Как? Тетка умерла? За повседневной суетой я и позабыла, что у меня есть родственники. С телеграммой в руке бросилась за помощью к соседям и вскоре собрала нужную сумму на авиабилет. Полет до Внуково продолжался всего полтора часа и два часа на электричке. В знакомой квартире было пустынно и тихо, хотя в кухне было много народа- женщины готовили поминальный обед.

– Где тетка-то? – обратилась я к одной из них.

– Ее завтра привезут из морга, – услышала я, – успокойтесь, лучше чайку попейте.

Чай с мелиссой сделал свое дело, через час я спала крепким сном.

Родственницу похоронили скромно и тихо. А наследующий день пришел нотариус и прочел завещание Валентины, в котором говорилось, что свою квартиру она завещает мне, единственному родному человеку.

– А что с ней делать? – спрашивала я совет у соседки.

– Как что? Сдавать, – ответила Аглая Романовна – а я присмотрю, конечно, за определенную плату. На том мы и порешили. Пересмотрев гардероб покойной, я позаимствовала пару платьев, недорогую бижутерию и норковую шубу – единственное богатство женщины. За квартиру удалось взять предоплату и на трап самолета я поднималась уже не бедной родственницей, а состоятельной дамой, вполне довольной своей жизнью.

Рядом со мной на сиденье расположился милый и предупредительный толстячок- ювелир Давид Кац. Его внимание привлекли теткины сережки с бирюзой, которые были на мне.