Алексей Леонтьев(Поправкин) - История пилота истребителя. Рассказы о войне

Между Раей и Дмитрием возникло то, что обычно возникает между двумя молодыми и привлекательными представителями разных полов, связанных общим делом.

Дмитрий был шатеном, имел рост под 175 сантиметров, широкие плечи, ястребиный нос, острое зрение, атлетическую фигуру и вес около 80 килограммов. Рая же была среднего роста, с большим лбом, на который ниспадали русые волосы, с огромными голубыми глазами, которые подчеркивали невыщипанные тонкие брови, маленьким носиком, чувственными губами и точеной фигурой, которую даже не могла скрыть военная униформа.

В общем, между молодыми людьми завязался роман. Дмитрий был не на шутку влюблен. Это была любовь с первого взгляда. В тот момент, когда Рая накладывала асептическую повязку на рану, и руке стало прохладно, в сердце Дмитрия произошли серьезные изменения, оно стало интенсивно биться, а реакция на нее сравнялась с реакцией на вражеский самолет. Нарушился сон и покой. При этом Дмитрий рвался на фронт. Молодая красивая девушка почувствовала в Дмитрии свою надежную опору при потере мамы и неизвестности об отце. В такой ситуации молодой и красивый Сталинский Сокол разрывал ей душу!

Они были вместе, но между ними не было ничего плотского. Дмитрий собирался воевать и сомневался, что ему так и будет везти. Мало кто выживал в той мясорубке, а

оставлять Раю с ребенком не входило в его планы.

К Дмитрию пришел Серега. Это произошло в первой декаде декабря. Сергей пришел навестить Дмитрия и похвастаться, что его уже наградили Орденом Ленина, он

стал членом ВКПБ и сбил еще двоих. Это были истребитель «Мессершмитт-109» и транспортный «Юнкерс-52».

С «мессером» пришлось повозиться, а «юнкерс» загорелся и горел очень хорошо!

Дмитрий слушал, затаив дыхание и еще больше хотел на фронт. В тот момент, когда 6-я армия вермахта была в «кольце», транспортники Ю-52 с «Хейнкелями-111» снабжали окруженную армию по воздуху. Это было очень обидно. Дмитрию казалось, что если бы он был на фронте, то уничтожение «котла» происходило бы быстрее. Он даже поругался с Раечкой, которая повторила слова фельдшера о том, что он еще нездоров.

Третья неделя с Раечкой на аэродроме, но без полетов становилась все более тягостно. 19 декабря был самым удачным днем для люфтваффе. Около ста пятидесяти са-

молетов, доставивших триста тонн грузов, приземлились в «Питомнике». Однако подобные дни были крайне редки. Потом с каждым днем перевозка грузов становилась

проблематичнее. Суровые погодные условия оказались не единственной проблемой. Аэродром в «Питомнике» вскоре стал объектом пристального внимания русской Авиации. Часто обломки сбитых самолетов, рухнувшие на взлетно-посадочную полосу, становились причиной аварий, что приостанавливало работу аэродрома на длительный срок. Обгоревшие останки боевых машин растаскивали по обе стороны от взлетных полос, и вскоре аэродром превратился в настоящее кладбище авиационной техники. Двойную угрозу таило в себе ночное приземление. Хотя, по сравнению с налетами советской Авиации, эту опасность даже опасностью-то назвать было нельзя. Немецкие зенитные батареи в «Питомнике», конечно, не могли обеспечить аэродрому должную

защиту. Ведь только для обнаружения ночных бомбардировщиков противовоздушной обороне требовались мощные прожектора, которые тут же засекались русской артиллерией, как писал один немецкий очевидец.

Немецко-фашистские войска несли огромный урон в живой силе, теряя ежедневно не менее 1500 солдат в результате активных действий советских войск, советской Авиации, а также от голода, мороза и болезней.

Паулюс и его 6-я армия ждала Манштейна, который обязательно пробьется. Как непосредственный командир генерала Паулюса, Манштейн так и не отдал прямого приказа на выход из окружения 6-й армии. Между тем 6-я армия сковывала под Сталинградом большие силы Красной армии, и если бы эти силы были высвобождены, то крах южного крыла был бы вопросом времени. Всю вину за гибель 6-й армии фельдмаршал Манштейн возложил на Гитлера и на нерешительного Паулюса, который так и не взял на себя риск прорываться из котла и оставлять Сталинграда без приказа своего командира – Манштейна. Сам Манштейн считал, что польза от прорыва будет минимальной, так как 6-я армия потеряет свою боеспособность и всю технику.

Итак, основную помощь, которую можно было ожидать, была помощь по воздуху – воздушный мост по которому немцы переправляли окруженным боеприпасы, продовольствие, медикаменты. Одним из крупнейших аэродромов, по которому немецкие фашисты пытались подвозить запасы 6-й армии, был аэродром в Тацинской

(примерно 250 километров на запад от Сталинграда, железнодорожная станция Тацинская).

16 декабря началось наступление Советских войск в районе среднего течения Дона. Участок фронта, который обороняли итальянцы, был смят. Четыре наших танко-

вых корпуса устремились в эту брешь. Среди них 24-й, который имел особую задачу – не вступать в бой, а незаметно углубиться в тыл противника. Причем заранее были закрашены звезды на танках и нарисованы кресты.

Вместе с танками пошли роты саперов, «Катюш» и складов ГСМ. Наши танкисты даже несли потери от своих. (Кстати, «Катюши» были советским секретным оружи-

ем, и ни одна установка не попала к врагу).

Среди танкистов был и отец Раи, Петр, сержант, механик-водитель Т-34. И вот 24 декабря в 7 часов 30 минут по залпу «Катюш» части корпуса пошли в атаку на Тацинский аэродром. Петр уже знал, что жена его погибла при бомбежке 23 августа и хотел мстить. Танк, как спичечные коробки, мял вагоны с находящимися в них и людей около еще несобранных самолетов. Иногда пред ним возникал убегающий фашист, но тут же падал, скошенный очередью под траки. Он давил их и не испытывал угрызений совести. Казалось, пушка стала раскаленной от выстрелов, а танк в крови убитых фашистов.

Танки на бешеной скорости влетели на аэродром. Они таранными ударами опрокидывали самолеты, отрубали их хвостовое оперение. Потом подожгли склады с ГСМ, и аэродром превратился в огромный костер.

«Это было возмездие за Сталинград, который гитлеровские летчики в течение нескольких месяцев подвергали жесточайшим бомбардировкам, взлетая именно с этого аэродрома», – вспоминала участница тех событий, санинструктор О. Брызгалова.

Среди фашистов на аэродроме началась паника. Они метались по аэродрому. Летчики и техники пытались прорваться к своим самолетам, но попадали под огонь наших автоматчиков и танкистов. Некоторым все же удалось запустить моторы, и они начинали выруливать на взлет. Вот тут-то их и ждала смерть. Самолеты сталкивались с друг другом и начинали пылать подобно факелам.

Вдруг немного в стороне от полосы отдельно от других побежал очередной «юнкерс». До него было метров двести. Огонь! Но снаряды закончились, и Петр напра-