Татьяна Янковская - Далекое-далекое лето

Вообще здесь красота, и русских полно, как во всех стоящих местах. Когда вчера Ксения отстала на склоне и на развилке крикнула: «Саша, как ехать к подъемнику?», надеясь, что он услышит, какой-то мужичок в красном обернулся и показал ей палкой: «Вон туда и направо». А когда после ланча Саша захотел ее сфотографировать на фоне гряды гор и она встала у каменной ограды на краю обрыва, высокий мужчина поднялся от ближнего столика и поставил на ограду недалеко от нее тарелку с бифштексом и жареным картофелем, озадачив Ксению, и на тарелку тут же села одна из летавших вокруг ворон и стала жадно есть мясо, вызвав поощрительные возгласы от столика, конечно же, по-русски. Кто же еще станет кормить ворон, когда табличка на стене ресторана запрещает кормление птиц, – да не хлебными крошками, а поставив им порцию серьезной еды! Ксении стало весело.

Сначала она позировала Саше на фоне красавца Маттерхорна, потом увековечила его на этом же фоне. Говорят, это самый фотографируемый природный объект в мире, и не удивительно. Потом Сашка затащил ее на какой-то склон, она с него еле спустилась. Ксения катается осторожно, не ищет приключений, и крутизна ее пугает. Она любит ездить по карте, он – куда глаза глядят. Один раз покатил в сторону Италии, она вовремя успела прочитать надписи на указателе и не повернула за ним, а то пришлось бы пешком вверх чапать, как Саше, когда он сообразил, что не туда уехал. Из-за этого опоздали на последнюю обратную гондолу. Можно было бы и так, на своих двоих скатиться, но внизу склоны узкие и льдистые, пусть там черт ногу ломает, а ее увольте. К счастью, оказалось, что через полчаса вниз шла еще одна гондола, для обслуги, и они смогли спуститься на ней.

Сегодня Ксения вернулась с катания рано, понежилась в ванне в отеле и пошла гулять. Вот симпатичное кафе с швейцарскими сладостями и печеностями, со столиками на залитой солнцем открытой террасе. Вечером в ресторане гостиницы большой обед – китайское фондю, так что наедаться ни к чему, а перекусить надо. Ксения заказала яблочный штрудель с ванильным соусом и глювайн – горячее сладкое вино с пряностями. Соус ничего особенного, похож на гоголь-моголь, а глювайн наполняет сладостью и теплом все тело, голова начинает кружиться – не от вина, а от счастья. Потому что ведь это счастье – солнце, снег, горы, альпийский городок, перерезанный надвое шумной рекой, она, все еще молодая и красивая, ощущающая приятную усталость в мышцах после катания и крылатую легкость в ногах, как всегда после пудовых лыжных ботинок, а среди мелких фигурок на одном из склонов Сашка, ее муж, сумасшедший лыжник. Он будет кататься до упора, а потом вернется, сходит в сауну и в бассейн – без нее, она боится простудиться, и они пойдут куда-нибудь вместе.

Вдоль реки расположены маленькие отели, многие с ресторанами на первом этаже. На низкой проволочной изгороди стоят торчком надетые кем-то две перчатки, как будто огромные, набитые поролоном слепки рук. Почему-то вспоминается французский фильм «Под песком» – муж ушел купаться и исчез, только вещи остались лежать на пляже. Тело не могут найти, и жена не верит, что он утонул. Может, просто ушел, ничего не сказав? Режиссер все время намекает, почему это могло бы произойти. Они жили рядом, но не вместе. Это видно зрителям, и муж это понимал, а она нет. Она просто такая, какая есть. В конце концов тело нашли, но она все равно не хочет верить – ей легче жить, защищаясь фантомом от нового вместе , которого добивается новый любовник, потому что рядом его не могло бы устроить. А ведь многие живут так всю жизнь – одни потому, что оба равнодушны и заняты собой, а брак дает определенные удобства. Или ребенок их держит. Или не хотят признавать, что совершили ошибку, женившись, или боятся остаться в полном одиночестве. Жалко тех, кого только это и связывает друг с другом.

Улицы постепенно заполняются возвращающимися с катания лыжниками с лыжами на плечах, неуклюже переваливающимися с пятки на носок в своих тяжелых ботинках. Некоторые мужчины несут по две пары лыж – свои и партнерши, а другие женщины сами тащат свои лыжи. Интересно, можно ли по тому, кто несет лыжи, судить об отношениях этих пар – кто из них вместе, а кто просто рядом? Несет мужчина лыжи потому, что внимателен, или потому, что подкаблучник?

Ксения возвращается в отель, надевает купальный халат и садится с книжкой на балконе, подставив солнцу голые ноги. Что значит высота – вокруг снег, но на солнце так тепло, что можно загорать. Хорошо! Солнце скользит потихоньку к склону, противоположному Маттерхорну, напоминающему огромного зверя, вскинувшего голову, освещает его грудь с застрявшим в складках снегом.

Становится прохладно. В номере она включает телевизор – надо же, у них есть русский канал, РТР Планета. Где же Сашка? Шесть часов, уже темнеет. Ксения звонит ему по мобильному, но ответа нет. Может быть, он на таком склоне, где связь плохая. Полседьмого. Даже если он спустился с обслугой, как вчера, или своим ходом, уже давно должен был прийти. Скорей всего укатил в Италию, специально или по ошибке, и застрял, не успев на последний подъемник, чтобы вернуться на швейцарскую сторону. Саша с первого дня мечтал спуститься в Червинию, покататься там, поесть ланч и итальянское мороженое, посмотреть на Маттерхорн с той стороны, где его называют Червином, и вернуться обратно. Но почему он не позвонил? Мобильник разрядился, так есть телефоны-автоматы, а кроме того, если уж застрял, должен же он пойти в какую-нибудь гостиницу переночевать – обратной дороги нет, все заблудившиеся и опоздавшие остаются там до утра – и мог бы позвонить оттуда.

Она позвонила ему на трубку, оставила мессидж. Он не ответил и не перезвонил. Ксения решила выдержать характер и больше не звонить. Но время шло, и она стала звонить все чаще и чаще. С одной стороны, бессмысленность этих попыток была очевидна, а с другой… Вдруг он упал, лежит без сознания в лесу или на склоне, и она позвонит как раз в тот момент, когда он придет в себя. Или знакомые звуки куплетов тореадора заставят его очнуться и позвонить. Семь часов… Что-то тут не так, надо пойти заявить менеджеру.

Белокурая Инге успокаивает Ксению: случаи, когда люди пропадают, крайне редки, а вот в Италии, бывает, остаются. Но все всегда звонят к этому времени. Если бы она знала, что Сашка – не все! Небось, радуется, что дорвался до Италии, сидит где-нибудь, пьет пиво или мороженое ест, и совершенно не думает, что кто-то может волноваться. Пусть себе теряется, пьет, ест, но надо же сначала позвонить!

Через полчаса Инге уже не успокаивает Ксению и звонит, куда положено звонить в таких случаях. «За двадцать лет, что я здесь работаю, первый раз мне приходится объявлять тревогу». Александра нет среди поломавшихся сегодня, и ничего не было замечено и доложено, что помогло бы узнать, что с ним. Подходит девушка из бара: по телевизору показывают, что сегодня в Зермате пропали муж с женой. Пошли бродить по целине на снегоступах и не вернулись. Подозревают, что они провалились в расселину, их мобильные не отвечают. Может, и Сашка лежит так где-нибудь в расселине и замерзает? Надо звонить, звонить ему постоянно, может быть, звонок разбудит его, и он что-нибудь придумает, выберется. А если он сломал ногу? Инге снова звонит в кризисный центр. Про Александра по-прежнему ничего неизвестно, а на поиски пропавшей пары уже посылали вертолет, но их не нашли. Предполагают, что они погибли, завтра продолжат искать тела. Ксения интересуется, можно ли вызвать вертолет на поиски Саши. Инге пишет название службы и номер телефона – Ксения может позвонить туда, если захочет. Стоить все это будет немалых денег.