Ирина Федоровская - Другая Анна

– Сима? Что ты тут делаешь?

– Это не Сима, а совсем другая девушка, – сказала внуку вошедшая след за ним в комнату Александра Ивановна. Лицо её выражало серьёзную озабоченность.

– Нет, это Сима, – настаивал на своём мальчик. – Она живёт тут недалеко, а её мама работает в аптеке.

Вечером пришла Галя. Она уже знала о случившемся.

– Нельзя тебе оставаться в Золотоноше, – сказала Галя Симе. – Поедешь в Германию. Принесла тебе новый паспорт. Теперь ты не Сима Петрушанская, а Жозефина Фесуненко, и тебе не шестнадцать, а восемнадцать лет, потому что в Германию несовершеннолетних не отправляют.

– А это не опасно для меня – ехать в Германию? – с тревогой спросила девушка.

– Опасно оставаться в Золотоноше, – заверила её Галя. – Поздно вечером должен прибыть поезд, везущий в Германию молодёжь из Миргородского района. Я посажу тебя в него, потому что там тебя никто не знает. В Германии, старайся не попадаться на глаза землякам – это тебе может стоить жизни.

Вечером Галя и Сима пришли на железнодорожную станцию. Ждать на безлюдном перроне пришлось недолго, вскоре паровозный гудок нарушил царившую там тишину, потом показался поезд. Постукивая колёсами, он подъехал к станции. Двери всех вагонов остановившегося поезда были закрыты, и вдруг одна из них отворилась.

– Нельзя терять ни минуты, беги туда скорее, пока дверь не захлопнулась, – сказала Галя Симе.

– Спасибо за всё, – растроганная девушка прослезилась и обняла свою спасительницу. – Мы увидимся позже.

– Ну конечно, – Галя поцеловала Симу на прощание. – Беги же скорее!

Как только Сима поднялась в вагон, дверь закрылась и поезд двинулся дальше. Она прошлась вдоль купе и обнаружила, что все места заняты. У сидевших там ребят и девушек были грустные лица, все они молчали. Сима вспомнила, как три года назад ездила со своими одноклассника на экскурсию в Киев. Тогда у всех было хорошее настроение и школьники целый день бегал по вагону туда-сюда, кричали, смеялись, пели. Это возмущало пожилых пассажиров, они злились, утверждая, что современная молодёжь совсем не та, что раньше, всё время делали школьникам замечания, на которые те не обращали никакого внимания. Подростки были счастливы, что хоть на короткое время получили свободу от родительской опеки, и бурно выражали свою радость.

Теперь же поезд вёз молодых людей в неизвестность, они были оторваны от своих семей против собственной воли и не ждали от будущего ничего хорошего. Грусть, в отличие от радости, всегда молчалива. Молчала и Сима. До тех пор, пока из последнего купе не вышла высокая плотная девушка с толстой русой косой до пояса. Густые чёрные брови придавали её лицу несколько суровое выражение. Незнакомка подошла Симе и спросила:

– Ты из Золотоноши?

Сима кивнула.

– В этом вагоне все из Миргородского района. Твой поезд ушёл раньше.

– Знаю. Я на него опоздала, – сказала Сима.

– Если ты ищешь свободное место, то оно у нас есть. Меня зовут Наташа. А тебя?

– Жозефина.

– Что за смешное имя? – Наташа засмеялась. – Заграничное, что ли?

– Наверное, только про это надо не меня, а моих родителей спрашивать.

В купе Сима познакомилась ещё с двумя девушками: смуглой черноглазой Аней и рыжей, слегка курносой и веснушчатой Катей. Вскоре вошёл украинец в чёрной униформе с журналом подмышкой. Он потребовал у девушек паспорта. Пролистав Симин паспорт, украинец открыл журнал и сказал:

– Фесуненко? Нет у меня такой. Опять, наверное, что-то перепутали. Ладно, я сам тебя зарегистрирую.

Когда он ушёл, Сима облегчённо вздохнула. Проснувшись рано утром, Сима, Аня и Катя обнаружили, что Наташа куда-то исчезла. Вскоре она появилась и объяснила причину своего отсутствия:

– Только что с земляком разговаривала. С тем, который у нас паспорта забрал. Он сказал, что нас везут на распределительный пункт, а оттуда отправят на предприятия и пообещал, что мы будем распределены на один завод. Это очень важно – в чужой стране держаться вместе. Ведь правда?

– Ну конечно, – согласилась Катя. – Наташа молодец – договорится с кем угодно о чём угодно. Она должна и нас этому научить.

– Этому научиться невозможно, – вздохнула Аня. – Это должно быть с рождения.

Сима с ней согласилась.

После распределительного пункта все четверо попали в Дортмунд на огромную фабрику.

От бараков, в один из которых поселили девушек, её отделяла небольшая площадь, сами же бараки напоминали огромные карточные домики, построенные наспех с полным пренебрежением к тем, кто в них будет жить. Внутри – бесконечные ряды кроватей и никакого намёка на уют. Сима вспомнила о красивом и уютном родительском дом и печально вздохнула.

Сначала с новенькими встретился начальник лагеря. Он предупредил девушек, что они обязаны носить нагрудный знак «OST», а потом велел написать письма родителям.

Сима побелела от страха: кому писать? Гале – опасно, разве что Александре Ивановне.

Выбора не было, и она написала Александре Ивановне:

«Дорогая мама, как ты поживаешь и как твоё здоровье?»

Ответа девушка ждала две недели. Для Симы это были две недели страха за свою жизнь и жизнь дорогих ей людей, а по прошествии времени ей передали вскрытый конверт. Александра Ивановна написала:

«Твоя мама болела той же болезнью, что и ты, и уже умерла».

Потом начальник лагеря спросил её:

– Чем болела твоя мама?

– У неё было больное сердце, – ответила девушка.

Этот ответ удовлетворил любопытство начальника лагеря, но лишил покоя Симу. Что имела в виду Александра Ивановна и не случилось ли что-то с Галей? Она терялась в догадках и очень переживала.

Цех, в котором работала Сима со своими новыми подругами, представлял собой огромное помещение, куда были собраны принудительные рабочие из многих стран Европы. Девушки с Украины должны были очищать контейнеры от грязи и машинного масла. Порядок в бараке наводили по очереди. Санитар Клаус ни раз отчитывал некоторых за недобросовестную уборку, а когда подходила очередь Симы убирать барак, непременно говорил:

– Сегодня можно обойтись без проверки. Если дежурит Жозефина, я ни к чему не смогу придраться, даже если захочу.

Токарями в цехе были преимущественно французы. Один из них, высокий худощавый молодой парень с чёрными как смоль волосами по имени Эрнест, пользовался у начальства лагеря особым уважением. Он был рабочим высокой квалификации, и ему поручали наиболее сложные заказы.

Эрнест был всегда в хорошем настроении, часто шутил и старался подбодрить других. Сима нередко говорила с мамой на идише, поэтому понимала почти всё, что говорили немцы. Конечно, её немецкий был далёк от совершенства, Эрнест же говорил по-немецки без ошибок и акцента.