Сабит Алиев - Десять историй любви

Я зашёл в первое попавшееся кафе, выпил чашку обжигающего кофе, сопроводив его двумя рюмками коньяка местного разлива, и угостил бармена.

Жизнь в столице мне понравилась с первого дня.

Я мечтал о блестящей карьере. Как много мне подобных, так и не сумевших добиться успеха. А тут сын провинциального доктора, окончив юридический факультет, сразу же нашёл работу помощника адвоката. Это, как говорят у нас люди, бог помог.

Мой руководитель был настоящим профессионалом. Он был моим наставником: учил мастерству, тонкостям дела, хвалил за успехи и старание. А я стал его верным псом: другом из числа тех, на кого взваливают неприятные поручения. Вскоре я стал вести дела, обреченные на провал.

Поначалу успех вскружил мне голову. Я с довольным видом гордо расхаживал по улицам города, чтобы каждый знал о моих достижениях. Встретив на бакинском бульваре знакомого, я с восторженным видом жал ему руки, потом объявлял: «Знайте, я адвокат, и я к вашим услугам». Люди в недоумении улыбались и уходили. Так проходили мои дни.

Однажды днём, когда я в очередной раз прогуливался по улицам, внезапно стал накрапывать дождь. В такую погоду кажется, что солнце уже давным-давно никто не видел, а ведь чудеса случаются только летом и только под солнцем…

Дождь все усиливался, вода залила тротуары, бульвар. Мне пришлось укрыться в маленьком и вполне уютном кафе. За мною гуськом протопали курсанты, столпились у дверей: кто-то сцепил перед собою руки, кто-то прислонился плечом к стене. Постояв несколько минут, они вышли.

В кафе был один старик: невысокий, худощавый, сгорбленный. Большие руки напоминали клешни краба. Сквозь редкие седые волосы просвечивал лысый череп. Он пристально смотрел на меня, а я все не мог понять, где прежде видел его.

Наконец я узнал старика: бывший советник президента республики, видимо, тоже спасался здесь от дождя.

Заручившись его разрешением, сел за столик и заказал себе чаю.

– Какая скверная погода, – сказал я.

Старик только пожал плечами.

– Особенно для тех, кто вышел на улицу без зонта, – добавил я.

Он не ответил, задумчиво глядя на улицу через окно. Ливень стихал. Увидев, как женщина переходит лужу, подбирая юбку, начал медленно говорить:

– Люблю наблюдать из окна за людьми, когда идёт дождь. Дети радуются и шлёпают босиком по лужам, женщины приподнимают юбки, студенты укрывают голову пластиковыми папками с курсовыми и рефератами. Мы должны быть как дети. – Он поднял глаза и посмотрел на меня.

– А я не люблю ходить под дождем. Особенно боюсь пешеходов с зонтами: для глаз нет ничего опаснее острых спиц.

– Особенно, если пешеход женщина, – усмехнулся он, продолжив начатую мною тему.

Так понемногу завязалось наше общение, которое становилось всё более оживлённым. Мы говорили обо всем: о политике, о культуре, о семье, о жизни. Когда мне принесли счёт, мой собеседник решительно поднял руку:

– Одну минутку, – сказал он, – кажется, у меня где-то есть мелочь. Если это так, значит, вам крупно повезло. Он вытащил из кармана горсть бумажных денег, порылся в них и, найдя один манат, улыбнулся, обнажив блестящие белые зубы: – Вам повезло. Только вам и везёт сегодня.

Затем мы вышли из кафе и решили прогуляться. Керим Каримович, так звали моего нового знакомого, шёл, немного сгорбившись и выбирая, куда ступить, чтобы не испачкать обувь.

– Вы, вероятно, не из Баку?

– Да, вы правы, – ответил я. – Я переехал в столицу, чтобы учиться. Отмучившись, решил остаться здесь. Мне нравится этот город: яркие огни, бульвар, море.

– Разрешите спросить, кем вы работаете?

Я помолчал, прежде чем ответить. Ведь удивить человека такой величины моими достижениями было бы, по крайней мере, нескромно. И я сказал просто:

– Я работаю адвокатом. Обычно выигрываю безнадежные дела, от которых отказываются маститые адвокаты, – я заставил себя улыбнуться.

Некоторое время мы шли молча. Вдруг мой спутник остановился.

– Я сейчас живу в Лондоне, работаю советником нашего посла в Англии. Если вы хотите продолжать учиться и работать на новом месте, располагайте мною.

Для меня такое предложение было полной неожиданностью. Я начал бормотать слова признательности…

Керим Каримович с улыбкой похлопал меня по спине:

– Ну, ну… Будет вам, молодой человек… Успокойтесь. У вас есть время подумать.

Прогулявшись, дошли до его дома, и он пригласил меня к себе. Обычай велит не пренебрегать приглашением, даже если не хочется заходить в дом.

Дом был роскошным и в то же время очень простым. В рабочем кабинете Керима Каримовича стоял массивный стол из красного дерева с выдвижными ящиками. В гостиной – большой изразцовый камин, кожаный диван и четыре кресла. На полу – персидский ковёр, с потолка свисали хрустальные люстры. На высоких книжных полках – многотомные собрания сочинений классиков. На противоположной стене висела большая картина, на которой изображено бушующее море.

Когда мы расставались, он сказал, что моя жизнь очень изменится: появится больше возможностей проявить свои способности.

Я ещё долго бродил по улицам города, думал о предложении случайно встретившегося мне человека.

Вернувшись домой, я взял чистый лист. Не мог припомнить, когда в последний раз писал письмо. Хотел посоветоваться с родителями, но решил съездить к ним, повидаться и поговорить о сделанном мне предложении.

***

Я вылез из постели, чтобы согреть чайник. Деревянный пол холодил ступни. Занимался зябкий рассвет. Отворил деревянную дверь, вошёл в кухню, которая показалась мне меньше, уже и ниже.

Конфорка ожила трепещущим голубым пламенем, отбросившим слабые тени на стене. Я достал сигарету, нагнувшись, прикурил от газового кружка. Жадно затянувшись, сел на кресло. Табачный дым с каждой затяжкой будто посылал сигнал мозгу, сон уходил куда-то вдаль. Чайник свистел, как сирена. Тихо вошла мама.

– А что ты не спишь? – спросила она.

– Не знаю…

– Поспи, – прошептала ласково.

– Ещё успею. Вон, кажется, пассажирский поезд идёт…

Мы долго прислушивались к стуку колёс. Дрожь переходила в шум. Затем все стихало, глохло, точно грохот поглощала земля.

«Прощай ещё один поезд», – подумал я.

Мальчиком я любил на ранней заре, когда кричат петухи, распахнуть окно в прохладный сад: воздух чист и прозрачен, будто его нет. Торопишься умыться: прозрачная, ледяная тяжелая вода мгновенно прогоняла ночную лень. Позавтракав сыром и хлебом из тандыра, бежишь гулять.

Вчера, после долгой разлуки оказавшись, наконец, дома, прежде всего, услышал запах свежевыпеченного хлеба. Всюду тишина и чистота, кажется, кресла, стол, зеркало никогда не трогались с места. И вот встречают меня мать с отцом. На столе уже стоит чечевичный суп и плов.